Алексей Салмин, президент группы компаний «Автоград»: «Если не любишь свою работу – увольняйся»

Президент группы компаний «Автоград» Алексей Салмин в автомобильном бизнесе более 15 лет. В 1994 году он занял должность генерального директора ОАО «ТАЦ ГАЗ», а спустя 10 лет возглавил целую империю, став председателем совета директоров группы компаний «ТАЦ ГАЗ», «АвтоСтар», «Автоград».

Последний проект считается уникальным в регионе. На земельном участке в девять гектаров расположился комплекс дилерских центров, объединивший автосалоны с сервисными станциями на площади более 20 тысяч квадратных метров. На сегодняшний день в «Автограде» представлено 17 брендов: Renault, Peugeot, SsangYong, Suzuki, Ford, Volvo, Citroën, Land Rover, Jaguar, Fiat, Isuzu, Alfa Romeo, Chrysler, Jeep, Dodge, ГАЗ и УАЗ.

В 2007 году Алексей Салмин избран депутатом Тюменской областной думы четвертого созыва, член президиума фракции «Единая Россия» в областной думе. Награжден медалью Русской Православной Церкви Преподобного Сергия Радонежского I степени. Женат, воспитывает двух дочерей.

– Вы были военным, стали бизнесменом. Тяжело было перестраиваться?

– В армии был заложен фундамент межличностного общения. То есть, там поговорить с кем-то один на один проблемы не составляло. Когда же я, уволившись из армии, приехал в Тюмень в 24 года и оказался в совершенно ином социуме, живущем по другим законам, честно говоря, впал в прострацию. Армия ускоряет социальные процессы, уровень и статус человека растет довольно быстро. Допустим, летчиком человек становится в 21 год, самостоятельно начинает летать. В такой среде созревание личности в условиях повышенной ответственности происходит быстрее. В общем, полгода было грустно, но потом адаптировался.

– В процессе строительства «Автограда» как возникла идея открытия салонов в одном месте? Трудно было найти землю?

– Идея разместить все вместе возникла вполне естественно. Раньше наш бизнес был разбросан по разным точкам. И это было не совсем удобно. Случалось, что в одно место не заезжал недели по две-три. Ну и эксплуатационные расходы упрощаются. К слову, велосипеда мы здесь не изобрели: на Западе я подобные структуры из нескольких строений подряд видел. У нас есть своя специфика, но в целом это известная практика. С землей было и легко, и сложно. Если модель опережает развитие событий на рынке, то проблем с землей не возникает – как правило, свободных территорий достаточно. Когда мы созрели с идеей создания «Автограда», то еще успели завладеть большой территорией. Сейчас, если кто-то попытается нас скопировать, ему будет значительно труднее. Да и у нас самих уже возникают сложности с поиском свободной земли. Это рыночный процесс, потому что игроков становится больше.

– Кого вы считаете главными конкурентами холдинга «Автоград»?

– Конкурент сидит внутри компании: это наша нерасторопность, лень, самоуспокоенность. С точки зрения внешней конкуренции: если компания находит свой уникальный путь развития, у нее конкурентов не может быть по определению. А при столь бурно растущем рынке о какой конкуренции вообще может идти речь? Места хватает всем.

– Тяжело бывает убедить партнеров, что в Тюмени нужно открыть их дилерский центр?

– Мы несколько тендеров проиграли, некоторые партнеры выражали сомнения, что мы способны быстро обучать новый персонал, быстро строить: мол, они уже и так много брендов набрали. Стараемся переубеждать делом. Пока мы еще никого не подвели: все обязательства, которые мы на себя брали, исполнены.

– По какому принципу вы выбираете бренды, которые должны быть представлены в «Автограде»?

– Мы участвуем мы во всех тендерах, какие существуют. То есть плохих брендов для нас нет. Разве что не рассматривали ВАЗ, который не подходил под нашу стратегию, а к «китайцам» – приглядываемся.

– Как вы относитесь к отечественному автопрому? У него есть будущее?

– Перспективы отечественного автопрома – в интеграции, слиянии с иностранными производителями. Первые «ласточки» – «Ижавто», «Автотор», УАЗ, создавшие совместные предприятия. Происходят подобные процессы на ВАЗе и ГАЗе, и они будут продолжаться. Самостоятельно наш автопром не выживет.

– Какие модели автомобилей пользуются наибольшей популярностью у тюменцев?

– Исторически японские авто вызывают больше доверия. Они первыми пришли на наш рынок. Укоренился стереотип: «японское качество – наша мечта». Хотя это превосходство в качестве несколько преувеличено. Есть примеры, когда в своем классе Ford Focus превосходил японские автомобили по надежности по итогам исследований и обращений владельцев. У Volvo в свое время тоже сформировалась репутация весьма добротного автомобиля и до сих пор она сохраняется. А, к примеру, французские автомобили известны российскому потребителю значительно меньше, поскольку по большому счету появились на рынке совсем недавно. Однако рынок сегодня развивается настолько динамично, что люди стремительно избавляются от шаблонов, стереотипов в мышлении, становятся свободнее в выборе. Предпочтения за последние 5–7 лет постоянно менялись. Мы уже похожи в этом на европейцев. Есть люди, которые испытывают полный восторг от французских и итальянских автомобилей, другие горой стоят за «немцев», «американцев».

– Как бы вы оценили объем авторынка в Тюмени?

– Объем рынка в Тюмени примерно составляет два процента от российского. У нас высокая покупательская способность. Свой вклад вносят северяне. Если на российском рынке за год продано около трех миллионов автомобилей, соответственно на долю юга Тюменской области приходится около 60 тысяч.

– Эксперты считают, что спрос на российском авторынке смещается в сторону более дорогих машин. Как это проявляется в Тюменской области? Насколько популярны в салонах «Автограда» автомобили премиум-класса?

– Это действительно так. И наш регион в этих процессах по уже названным причинам в передовиках. Даже такие эксклюзивные премиум-бренды, как Jaguar, находят своего покупателя. И это смещение будет продолжаться.

– Что для клиентов чаще имеет решающее значение при выборе – бренд или характеристики автомобиля?

– Все зависит от картины мира конкретного человека. Если человеку нужен вечный автомобиль, он покупает «японцев». В маркетинговой стратегии японских производителей как раз на этом делается акцент, но, как я уже говорил, это слишком преувеличено. Такая ассоциация заложена у людей в подсознании: только бензин заливай и вперед. Но в таком выборе мало эмоций. Если же человек подходит к выбору эмоционально, то ищет что-то нестандартное, яркое, например, те же Peugeot или Citroen. На вкус и цвет товарищей нет. Хотя прослеживаются и национальные черты. Допустим, замечено, что расчетливые немцы предпочитают покупать «универсалы», то есть за те же деньги им нужен автомобиль как можно больше. У нас в ходу «седаны», поскольку многие предпочитают более элегантные, красивые автомобили.

– С ростом автопарка усугубляется проблема загруженности дорожной сети города. Какими вы видите ее решения?

– Я не считаю, что инфраструктура города настолько не готова к увеличению числа автомобилей, как об этом часто говорится. Мы привыкли, что с одного конца города на другой во что бы то ни стало должны добраться за 25 минут. По меркам любого крупного города это время перемещения в пределах одного района, допустим, от дома до школы. Пробок в нашем городе нет. Пробка – это когда все встало и не двигается. А у нас движение можно назвать затрудненным. Безусловно, есть районы, например, Восточный, откуда бывает сложно выбраться. Но, честно говоря, те же москвичи над нашими проблемами посмеются. Когда будет сдана вторая очередь Стрелецкого моста, когда, после строительства моста через Туру в районе Яра – Лесобазы закольцуется движение через Восточный объезд, станет попроще. Да, в центре напряженность будет сохраняться. Но если надо будет объехать центральную часть города, с этим сложностей не возникнет.

– Вы легко отказываетесь от какого-то проекта, если понимаете, что ошиблись?

– В свое время было непросто продавать базы в Сургуте, Нефтеюганске. Безусловно, прикипаешь к тому, что уже было сделано, вложено в новый проект. Но мы в этом плане гибкая компания, свои ошибки надо уметь признавать.

– Вы как-то сказали, что бизнес – эгоистичная вещь. Что вы имели в виду?

– Да, я произнес такую фразу. Но я говорил об этом в контексте разговора о социальной ответственности бизнеса. Давайте разберем это словосочетание. Социальный – значит общественный. Ответственность бизнеса внутри социума существует априори. Несмотря на четкие противоречия между понятиями «социум» и «бизнес», они уравновешены между собой. Допустим, если бизнесмен перед салоном или магазином ставит новогоднюю елку, он в первую очередь думает об увеличении траффика посетителей. В то же время он демонстрирует власти, что выполняет социальную функцию по украшению города. Но для бизнесмена это не первостепенно.

Бизнес – прагматичная вещь. Если это выгодно, я буду это делать, если нет – не буду. И не надо питать иллюзий, что люди бизнеса бросятся проявлять социальную ответственность, например, в ущерб делу будут повышать зарплату сотрудникам. Продавец на рынке платит за торговое место, иначе его оттуда выгонят. Бизнесмен платит налоги за возможность заниматься бизнесом и зарабатывать деньги. Если я не буду этого делать – сяду в тюрьму. В этом и заключается социальная ответственность бизнеса. Но она тоже прагматична, или, если хотите, эгоистична. Потому что бизнесмен действует все-таки в своих интересах, которые здесь совпадают с интересами социума. Не надо эти понятия путать с благотворительностью. В одном из интервью я уже говорил, что благотворительность – это когда отдал и забыл. А то, что многие сегодня называют благотворительностью – проплатил, а со сцены тебя на все лады нахваливают – это пиар. Надо вещи называть своими именами.

– Как вы решаете кадровую проблему?

– Эта проблема всегда актуальна не только для России, но и для всех мировых растущих экономик, где ограничено население. Не берем Китай и Индию, где с этим все в порядке. Возьмем опыт послевоенной Германии, где экономика развивалась быстрыми темпами. Рабочих рук не хватало – проблему решили мигранты из Турции, Румынии, других стран. Подобным образом кадровый голод утоляют США.

Бизнес развивается намного быстрее естественного прироста населения. У нас также в экономике происходят бурные процессы. А притом, что население, мягко говоря, работать не хочет, то образуется внутренний вакуум. Пока государство не открывает границы, но сколько это будет продолжаться, неизвестно. Соответственно тот, кто сегодня на рынке пытается сыграть «в длинную», вынужден плотно заниматься кадровой политикой, постоянно готовить и пополнять кадры. Убытие рабочей силы с рынка за последний год составило 100 тысяч человек. В следующем году эта цифра достигнет миллиона. После такого обвала борьба за кадры обострится. Тот, кто будет обладать необходимыми инструментами для привлечения рабочих рук, и будет выигрывать.

– С кем проще работать – с молодежью, которая рвется в бой или с более опытными людьми старшего возраста?

– Главное условие – не возраст, а адекватность сотрудника. И рвение должно быть адекватным, иначе ничего хорошего не выйдет. Проблемы могут возникнуть и с возрастным сотрудником, если у него завышенная самооценка, непрогнозируемое поведение. Из-за кадровых проблем на рынке, о которых мы уже сказали, приходится часто иметь дело с молодыми. Но и это себя оправдывает: растут приверженные компании сотрудники. К примеру, в корпорации Toyota есть принцип, по которому руководить компанией может только человек, выращенный внутри системы. Любой менеджер, приглашенный со стороны, будь он хоть семи пядей во лбу, должен там преодолеть определенный путь с самых низких ступеней. Мы стараемся придерживаться этого пути.

– За что вы увольняете людей? Можете вновь взять на работу однажды уволенного человека?

– Увольнение по нашей инициативе может быть только в одном случае – это воровство, которое можно еще расценить как предательство. С таким человеком мы сразу рвем все контакты. Сокращения в компании были единичными. И в этих случаях вероятность возвращения не исключена. Если человек ушел сам, по причине того, что мы сами недосмотрели, не оценили, а сотрудник при этом вполне адекватен – его возвращению мы всегда будем рады. Если же человек уходит, поскольку здесь не оправдались какие-то его ожидания, если у него завышенная самооценка, то вряд ли он к нам вернется.

– Что бы вы посоветовали человеку на нелюбимой работе, если он боится ее потерять из-за страха вообще остаться без средств к существованию?

– Увольняться. Раньше встречал людей – сейчас уже таких не вижу, – которые постоянно поносили своих жен. Сразу хотелось сказать: «А чего ж тогда живешь с ней, если она такая кобра и стерва? Разводись. А если не хочешь разводиться, то и не хай». В таких вещах надо быть более решительным. Не нравится работа – уходи. Потому что со временем ситуация только ухудшается.

– На каком автомобиле ездите вы?

– На Range Rover Vogue. Положено по статусу. Раз уж мы продаем такие «премиальные» автомобили, то должна такая машина в холдинге быть, чтобы гостей встречать. А первым моим автомобилем был ВАЗ-2106. Я поздно сел за руль – в 27 лет.

– То, что время от времени хотят запретить машины с правым рулем, на ваш взгляд, это правильно или нет?

– Их запретят. Это дело времени. Это может вызвать негативные социальные процессы на Дальнем Востоке. Сейчас, после выборов, чиновники пока «рассаживаются» по кабинетам, но затем вопрос снова будет поднят. Это ненормальное явление. За исключением Гонгконга больше нигде в мире подобного прецедента нет. Казахстан уже запретил ввоз, а Таджикистан наложил запрет еще и на эксплуатацию «праворуких» автомобилей. Прежде всего, это вопрос безопасности. Что бы там ни говорили водители таких машин, существует непосредственная угроза жизни водителя, а еще больше – пассажиров. Здесь совершенно иная философия вождения, неприемлемая на наших дорогах.