«В Сибирь по своей воле». Как российский премьер-министр подал в отставку и уехал в Тюмень

Если попросить назвать главу Временного правительства, получившего власть в России после Февральской революции 1917 года, то большинство, конечно, назовет Александра Керенского. Однако Керенский возглавил Временное правительство лишь в июле. Первым министром-председателем и фактически главой государства стал князь Георгий Львов. Руководил страной он недолго, а после отставки уехал в Тюмень. Что он здесь делал, где жил и стоит ли увековечить память первого лидера революционной России — в материале 72.RU.

Георгий Львов родился 160 лет назад, в ноябре 1861 года, в семье алексинского уездного предводителя дворянства князя Евгения Львова. На тот момент род Львовых — один из старейших в стране, ведущий свою родословную от Рюрика. Семья владела имением Поповка в Тульской губернии. Неподалеку в Ясной Поляне жил Лев Толстой. Нельзя прямо сказать, что Георгий Львов был «толстовцем», но многие моменты его биографии говорят о том, что он разделял толстовские идеи «непротивления злу насилием». Широкую известность князь Львов получил в конце XIX — начале XX века как земский деятель.

Бюрократия очень настороженно относилась не только к активной деятельности земцев и их стремлению к объединению, утверждая, что не земское это дело — обсуждать государственные дела. Русско-японская война, начавшаяся в 1904 году, внесла свои коррективы. Георгий Львов лично от императора Николая II получил благословение на создание общеземской организации по оказанию помощи больным и раненым воинам.

Русско-японская война, задуманная министром внутренних дел Вячеславом Плеве как «маленькая победоносная война» для того, чтобы удержать Россию на краю революции, закончилась совсем не победоносно. Позорное поражение толкнуло страну в пучину революции 1905 года, в результате которой манифестом от 17 октября были дарованы гражданские и политические свободы, а также объявлено о созыве парламента — Государственной думы. То, чего добивалось либеральное земство, случилось.

Князь Львов был избран депутатом Государственной думы первого созыва от Тульской губернии. В то же время от Тобольской губернии депутатом стал тюменский купец Степан Колокольников. Оба входили во фракцию конституционных демократов — кадетов (по другой версии, Колокольников примкнул к фракции социал-демократов). За время работы первой Думы (неполных три месяца) они успели сдружиться.

Во время Первой мировой войны князь Львов возглавил Всероссийский земский союз помощи больным и раненым военным. Через год этот союз объединился с аналогичным городским союзом. В итоге образовался Земгор. По сути, это была общественная организация, работавшая как на частные пожертвования, так и за счет бюджетного финансирования. Земгусары, как называли сотрудников Земгора, занимались лечением, питанием, снабжением действующей армии, обмундированием и даже боеприпасами.

Всего по стране было раскидано более 7000 отделений Земгора. Появилось такое и в Тюмени — «Конский запас» Земгора (сокращенно Земконь) находился на Базарной площади. И во главе всей этой огромной организации, буквально государства в государстве, стоял Георгий Львов. Неудивительно, что его имя фигурировало во всех списках возможных членов «ответственного министерства», то есть кабинета министров, ответственного перед Государственной думой, а не царем. И вот 2 марта (15 марта по новому стилю) 1917 года Николай II перед отречением от престола назначает князя Львова председателем Совета министров. В тот же день он становится министром-председателем Временного правительства.

Георгий Львов пробыл главой государства только четыре месяца. Но, как пишет доктор исторических наук Генрих Иоффе, все основные права и свободы, превратившие Россию, по признанию Ленина, в самую демократическую страну мира, были установлены Временным правительством в премьерство Львова: полная политическая амнистия, отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений, провозглашение всеобщих выборов в органы местного самоуправления, подготовка выборов в Учредительное собрание, равноправие женщин. Однако всё же Георгий Львов оказался слишком мягким для сложившейся в стране революционной ситуации. Вероятно, на это повлияло то самое толстовство с его непротивлением злу насилием.

В тот период в стране сложилось двоевластие. Совет рабочих и солдатских депутатов, в котором заправляли социалисты, отказывался подчиняться либеральному правительству. По воспоминаниям Тихона Полнера, будущего биографа княза Львова, последний так объяснил свою отставку в пользу Керенского: «Мне ничего не оставалось делать. Для того чтобы спасти положение, надо было разогнать Советы и стрелять в народ. Я не мог этого сделать. А Керенский это может». Керенский действительно смог. Однако это спасло ситуацию лишь на несколько месяцев. В октябре большевики всё же совершили переворот.

Князь Львов октябрьский переворот, конечно же, не принял. Он меняет внешность (отпускает бороду) и переезжает в Тюмень вместе со своей теткой Евгенией Писаревой, в семье которой жил последние двенадцать лет.

Но приехал князь Львов в Тюмень не только потому, что здесь жил его друг Степан Колокольников. Историк Игорь Плотников в своей книге «Тюремные и угрожающие жизни дни и месяцы князя Львова на Урале» приводит стенограмму допроса бывшего премьера в апреле 1918 года.

«Когда мне потребовалось подумать о создании новых условий жизни и новой возможности для работы, я невольно и естественно обратился мыслью к Сибири. Непосредственная географическая близость ее к Европейской России, более старая колонизация и богатства ее заслуживают внимания и изучения. Западная Сибирь успела приобрести обычные формы примитивного экономического быта самого экстенсивного типа сельскохозяйственной промышленности, столь обычной у нас, и не вызывала ни в правительственной ни в общественной среде никаких экономических беспокойств и интересов. Между тем значение ее в общей экономике России громадно. Особенное значение имеют ее леса. Их качество и их положение на лучших водных бассейнах давно уже привлекали внимание мирового рынка, нашего же внимания до сих пор они не заслужили, — объяснял на допросе Львов. — Я не буду касаться здесь возмутительного пренебрежения к природным богатствам Сибири старого правительства и преступного хищнического отношения к ним, не буду касаться и простительного, но безжалостного хищнического хозяйства сибирского крестьянства, уничтожавших общими усилиями народное достояние. Я отмечу только самый факт гибели колоссальных богатств, который взывает к культурным силам страны, чтобы они стали на стражу интересов не только местных сибирских, но и всей России. Надо надеяться, что закрытая для приложения интеллектуальных сил, заглушаемая порочным царским режимом не только политическая, но и экономическая жизнь Сибири получит, наконец, возможность приложить свой труд на пользу родине и в Сибири. Это естественная мысль и законное желание применить свой жизненный опыт и свои силы легли в основу моего решения уехать в Сибирь».

Вот что значит «в Сибирь по своей воле», когда это еще не было мейнстримом! Для изучения и использования природных запасов Западной Сибири князь Львов создал акционерное общество. Его центральное представительство находилось в Москве, а Сибирское бюро — в Тюмени на Базарной площади в помещении Земконя. И приехал он сюда не один, а с коллегой-земцем Николаем Лопухиным и князем Александром Голицыным. Львов не только жил в Тюмени, но и выезжал в Ялуторовск, Исетское, посещал ярмарку в селе Осипово-Суерском (ныне Суерка Упоровского района), в общем изучал Тюменский край.

Но экономическим идеям Львова не дано было претвориться в реальность. В Тюмень вошли большевики, и князь был арестован.

«В конце февраля 1918 года меня схватили в Тюмени. Толпа матросов и рабочих явилась встряхнуть старую сибирскую жизнь и завести новые порядки. Во главе стоял восемнадцатилетний большевистский комиссар Запкус. Началось с контрибуции — довольно увесистой, кончилось арестами и расстрелами. Для острастки в одной Тюмени он расстрелял без суда тридцать два человека и вывесил прокламацию с обещанием в дальнейшем расстреливать всех врагов коммунистической революции "в два счета"», — передает слова Львова его биограф Тихон Полнер.

Львов, Лопухин и Голицын были арестованы и отправлены в Екатеринбург. Обвиняли их, конечно же, в контрреволюционной деятельности. В Екатеринбургской тюрьме экс-премьер-министр провел несколько месяцев. Однако то ли дело разваливалось, то ли какие-то внутренние разногласия случились среди арестовавших его большевиков, но Львов был отпущен до суда под подписку о невыезде, а через некоторое время Екатеринбург заняли белочехи.

Как пишет тюменский историк Евгений Бушаров, в начале июня 1918 года Георгий Львов несколько дней жил в Ембаево и вместе с двумя братьями Колокольниковыми и женой одного из них покинул Тюмень, направившись в сторону Ишима. По словам Тихона Полнера, в пути его ждало опасное приключение. Отряд мадьяр (если чехи были белыми, то мадьяры, то есть венгры, также воевавшие в России, были красными) на девяноста подводах спешно отступал. Князь Львов со своими спутниками едва успел спрятаться от них в лесу. Полнер добавляет, что Георгий Евгеньевич еще раз приезжал в Тюмень в июле 1918 года после прихода в город белогвардейцев. Но потом красные перешли в наступление. Князь Львов вместе со Степаном Колокольниковым и его женой уехали сначала в Омск, а потом эмигрировали из страны.

В марте 1921 года в Праге был возрожден Земгор, объединивший десятки благотворительных организаций в разных странах. Князь Львов и тюменский коммерсант Степан Колокольников возглавили комитет Земгора в Париже. Как сообщает тюменский историк и исследователь наследия семьи Колокольниковых Любовь Типикина, они открыли для эмигрантов столовые, общежития, больницы, профессиональные курсы. На средства, собранные этой организацией, в Париже была открыта русская гимназия, просуществовавшая целых сорок лет. Дом престарелых Земгора существовал в Париже по крайней мере еще в прошлом году. Сам же создатель Земгора князь Георгий Львов умер в Париже в 1925 году, похоронен на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

«Я спрашиваю себя: в чем же моя вина перед Родиной и народом, которому я служил всю жизнь? — говорил князь Львов весной 1918-го, находясь в тюрьме. — Я глубоко верю и ни на минуту не утрачивал веры в совесть и правду русского народа и уверен, что ни в том, ни в другом он меня не обвинит». (Цитата по книге Игоря Плотникова «Тюремные и угрожающие жизни дни и месяцы князя Львова на Урале».)

Да, князя Львова сложно в чем-то обвинить. Он отдал всю свою жизнь на дело помощи людям, будь они голодающими крестьянами, ранеными военными или бездомными эмигрантами. Оказавшись волею судеб во главе государства в самое роковое время, он сделал всё что мог, не стал держаться за власть, но и не поступился своими принципами гуманизма и непротивления злу насилием.

Так получилось, что Тюмень сыграла в судьбе первого демократического правителя России не последнюю роль. В честь юбилейной даты — 160-летия со дня рождения князя было бы неплохо увековечить его память в нашем городе, например, установив мемориальную доску на доме, где он жил.

Не только князь Львов из Временного правительства имел отношение к истории Тюмени, Александр Керенский также повлиял на ход развития нашего города. Фактически с его подачи главную улицу назвали в честь республики — формы правления, о которой мечтали в императорской России. Все знают о тобольской ссылке Романовых, здесь мы рассказывали о малоизвестных эпизодах, как бывшая императрица ждала отряд из трехсот тюменцев для спасения и что делал в Тюмени зять Распутина.

После революции в России началась страшная Гражданская война, заключительным эпизодом которой стало масштабное антибольшевистское восстание в Тюменской губернии. Почитайте, как наши предки вынудили советскую власть смягчить режим. Еще долго жители Сибири скептически воспринимали коммунистическое правительство, они считали, что вскоре власть сменится.

Мы часто пишем об истории Тюмени в специальной рубрике. Наш город — один из старейших в восточной части России, Тюмень основали более четырехсот лет назад, когда страной еще управляли Рюриковичи.