«И такой рокот, рев начался!» Как в Тюменской области запускали боевую ракету — рассказ очевидца

В 60-е в тюменском поселке находились военные объекты. На территории Богандинского располагалась ракетная бригада. Валерий Караченко проходил срочную службу под Тюменью с 1966-го по 1968 год. Тогда ему было 18 лет. Мужчина помнит, как загружал в вагоны части от снарядов, с каким восторгом смотрели на запуск ракеты и как в самолете, который летел со ступенью от снаряда, разбились его сослуживцы.

Валерий Караченко поделился своими воспоминаниями со службы рядом с военной базой, которая могла уничтожить полмира. Далее — от первого лица.

Нас привезли в Богандинку. Сначала помыли, потом подстригли. И мы друг друга не узнавали! Потом посадили в автобусы и увезли на 12-ю площадку. Мы приехали в казарму, она была одноэтажная, деревянная, щитовая. Умывались мы на улице, туалет был тоже на улице.

В десятом городке были столовая, госпиталь, из окна было видно прачечную, баню. Были пекарня, чайная, магазин и клуб. Одно время в клубе я даже участвовал. Также в городке находились школа, банк и почта. Помню, ходили в самоволку — местные жители были рады. Однажды пошли на танцы. Мы, ракетчики, отличались от остальных. У нас были беленькие воротнички — эталон солдата. И вдруг заходит военный патруль в этот клуб. Военный нас двоих с товарищем позвал, попросил военные билеты. А я тихонечко огородами ушел. Друг с этим патрулем уехал на гауптвахту. Да, уходили в самоволку мы часто.

Как проходила служба? Я был военным водителем, по новой проходил курсы. Как-то в курилке сижу, смотрю, на погонах у ребят крабы (имеет в виду кокарду советской армии «Краб». — Прим. ред.). Я им говорю: «Откуда у вас такие крабы?» Они были железнодорожниками. И я был помощником электровоза. Для них я был своим братом. Они позвали меня к себе. После курилки пошел с ними вместе на занятия. Так я попал в железнодорожный взвод.

Сначала чинил пути, потом был слесарем-автоматчиком, помощником машиниста тепловоза, дежурным по депо. Как обычный день проходил? Подъем, построение, распределение. Потом садились на тепловоз и ехали на станцию «Богандинское». Там мы переодевались и ехали пути чинить. Когда дежурным стал, мы принимали вагоны со станции, приводили состав на «десятку». Там вагончики раскидывали: кому оборудование на асфальтобетонный завод, кому на площадку 6А — там разгружали ступени ракет, боеголовки, оборудование, различные приборы.

24 июня 1967 года планировали сделать первый запуск в честь моего дня рождения. Но приказ не пришел. 27 июня, после праздника, сижу в курилке. У меня голова болит. Тут выбегает старшина столовой, бежит в курилку и кричит: «Вы что здесь сидите-то? Идите-ка на плац!» Мы спрашиваем: «Зачем на плац, старшина?» Он отвечает: «Оттуда будет лучше видно, как с 12-й площадки ракету запускают!» И все бегом на плац, головушки развернули в сторону площадки: «Ой! Красота какая». Ракета поднялась медленно-медленно над лесом. Было впечатление, будто она стоит. Потом резко пошла и пошла. И такой рокот, рев начался! Она пошла в сторону Востока и вроде бы как упала. И так ушла. Всего это наблюдали минуты две-три. Почувствовал прилив гордости. Чувствовал себя соучастником этого события. Ведь я привез части от этой ракеты.

Запуск никак не отмечали. Мы опять занялись своей службой. Единственное, после этого, через неделю, пришел приказ о поощрении: кому повысить звание, кому отпуск, кому досрочный дембель. А мне — ничего.

После первого пуска семь человек погибли. Была снаряжена группа для подрыва первой ступени ракеты. Первая ступень упала под Сургутом. Ребята поехали на подрыв, нашли эту ступень. Согласно заданию, сняли с этой ракеты кое-какие детали для учебы. Эти части они загрузили в самолет. Он вылетел в сторону Тюмени. В воздухе самолет столкнулся с вертолетом, вертолет улетел. А наш самолетик зарылся в болото. Ребята с нашей бригады ездили, наш самолет поднимали оттуда, ребят всех из болота поднимали. Потом они рассказывали, что солдатика вытаскивают из самолета, при нем находили автомат с патронами. Оружие поднимали и на месте выстреливали, как салют был. Эти ребята похоронены в Тюмени на Червишевском кладбище. После запуска ракеты наша служба никак не изменилась, я продолжал работать в депо.

Когда я увольнялся, подписывал документы о неразглашении военной тайны, о невывозе вещей из части, о невыезде заграницу в течение каких-то лет. Ограничения давно сняты.

А еще мы с помощью американского закона FOIA («О свободе информации») смотрели рассекреченные документы ЦРУ об этой военной части. Рассказываем, что знали иностранцы о секретном объекте в поселке.

В этом году мы побывали не территории десятого и двенадцатого военных городков, о которых рассказывал Валерий Караченко. Условия жизни в таких местах похожи. Местные жители вспоминают о прошлом, часто говорят, что раньше было лучше, и хотят другой жизни. Как правило, многие десятки лет они посвятили службе, получили квартиру по соцнайму и остались жить в городке и после закрытия части. Порой и после тридцати лет службы квартира продолжает принадлежать Минобороны. Работы в таких местах нет — с уходом военных перестают работать магазины, детские сады и школы. Некоторые жители находят возможности и уезжают, а кто-то продолжает ждать переселения.