«В Тюмени — полное безвластие, на площади расстреляли бандитов». Изучаем дневник работника типографии

Несколько лет назад Юлия Арсеньева случайно обнаружила архив документов, доставшийся ей от бабушки, которая когда-то жила в Тюмени. На 10 страницах — машинописный текст под названием «Моя жизнь». Это была перепечатка утраченного дневника прадедушки Юлии Алексея Рачева, жившего в начале XX века в Тюмени. Мужчина работал в типографии и своими глазами видел, как в огне революции и гражданской войны менялась страна. Всю жизнь он отдал любимому делу — печати.

Юлия Арсеньева опубликовала дневник Алексея Рачева. Теперь его историю может узнать каждый.

Алексей Рачев родился в 1886 году в селе Емуртлинском Ялуторовского уезда Тобольской губернии. Ходил в церковно-приходскую школу. Только учеба шла с перерывами. То учительницы нет, то она болеет. Но научился писать, читать и вычислять по таблице умножения. На этом образование закончилось.

— В 1896 году отец привез меня в Тюмень и отдал в галантерейный магазин купца Ефимова. Был такой по улице Царской, теперь имени Республики, 13. Двое было нас там. За ворота даже не выпускали: боялся купец, чтобы мы что-нибудь не украли. Прожил я у него месяца три и решил бежать, больно груб он был и боялся я его. Однажды вечером смотрю: ворота открыты, а кругом ни души не видать. Сборы были недолгими, весь багаж на мне. Вышел за ворота, а куда идти — не знаю. Хотя в то время город был небольшой, но всё же город, а не деревня, да к тому же незнакомый. Соображаю, что где-то ночевать надо. Стал искать тот дом, в котором останавливались с отцом. Долго ходил по улицам: наконец нашел. Это был небольшой постоялый двор. Народу в нем было полно. Проскользнул я в угол, сидел, сидел и заснул. Когда проснулся, было уже светло. Идти надо, а куда — не знаю. Весь день проходил по улицам, а вечером очутился у типографии Крылова.

Типография Александра Крылова известна тем, что в начале века выпускала «Сибирскую торговую газету». Благодаря ей современные тюменцы могут узнать, чем жил город в 1900-е года. Первый номер газеты вышел в 1897 году. Алексей Рачев напросился в ученики.

— Зашел, спрашиваю: «Не нужны ли ученики?» Доложили хозяину, спустился он в типографию и говорит: «Надо старшего кого-нибудь, чтобы договор заключить». Я говорю: «Есть отец и дядя, только они в селе; напишу им, они приедут. «Вот когда приедут, — говорит, — тогда и договор заключу. Сказал и собрался уходить. Я говорю: «Мне ночевать негде». Подумал он и послал меня на кухню. А я голодный, сутки ничего не ел и денег нет ни копейки. На кухне кухарка пожалела меня и дала две лепешки. Я их съел и улегся у камина на голом полу спать. Так началась моя жизнь в типографии, которая дала мне профессию на всю жизнь.

Вместо отца подписать договор с Крыловым приехал дядя. Оплата в него не входила. Только кормежка. Фактически Рачев работал за еду. Первое время трудился рассыльным. Так он познакомился с другим известным тюменцем — директором Александровского училища Иваном Словцовым, чье имя теперь носит музей на Советской.

— Летом это было еще терпимо, а зимой — жутко. Пальтишко на рыбьем меху, холод, а каждый вечер надо было нести газету на подпись цензору Словцову, директору реального училища. Училище помещалось напротив старой почты. Спать приходилось в типографии под реалом или на бумаге. В кухне на голом полу было холодно, в типографии хоть и холодно, но на рогожу ляжешь и рогожей прикроешься. Вспомнишь всё это и удивляешься сам, как вытерпел, как не заболел. Прошло два года моей работы в типографии. Изучил я за это время весь типографский материал, стал разборщиком и набирать научился. Хотя и не мастером, но подмастерьем можно было меня назвать.

Когда Рачеву исполнилось 12 лет, он получил письмо от матери. Она сообщила, что отец умер. Прямо за ужином. Мальчик предложил матери с младшим братом Самуилом переехать в Тюмень, так как без отца жить будет не на что. Рачев рассказал о случившемся хозяину типографии Крылову. Он дал работнику 8 рублей зарплаты. На эти деньги юноша снял комнату на Ишимской улице (сейчас она называется Орджоникидзе). Стоимость аренды 1 рубль 50 копеек в месяц. Теперь ответственность за семью лежала на плечах 12-летнего мальчика.

Рачеву стали платить зарплату. Постепенно она росла, но жить всё равно было трудно.

— Купит мать за 15 копеек коровью голову, хлеба на несколько копеек — вот и вся еда. На одежду денег уже не оставалось, а заплат было много. Пришлось и брату идти в батраки, а было ему всего восемь лет. На счастье, хозяину ломового извоза Решетникову понадобился мальчик для охоты. Был Решетников страстным охотником. Мальчик нужен был для того чтобы сторожить лошадь, когда хозяин охотится. Условия такие же, как у меня, только кормили его еще. В школу брату совсем не пришлось ходить. Через какое-то время устроился брат в пароходство, подавал заклепки при ремонте судов, а потом стал клепальщиком.

В 1890 году Алексей Рачев принялся изучать печатное дело. Вскоре стал печатником с зарплатой 15 рублей в месяц.

— Тираж газеты был небольшой, но на правку корректуры уходило много времени. Около 6 часов приходилось ждать, пока принесут от цензора разрешения. За печатание стал хозяин мне дополнительно платить по 6 рублей в месяц. Целых два года проработал я по 16 часов в сутки. Получать стал 21 рубль в месяц, а это в то время были уже деньги. Можно было на них купить на толкучке что-нибудь из одежды. В 1902 году исполнилось мне 16 лет. Работал я наборщиком.

В 1904 году в типографию устроилась 17-летняя девушка Мира Казакова. Владелец типографии нарушил устоявшийся порядок того времени — взял на работу женщину. Девушка стала ученицей наборщика, а 19-летний Алексей Рачев стал ее учителем. Молодые люди влюбились в друг друга и вскоре поженились. Рачев в дневнике утверждает, что знакомство с женой помогло ему уберечься от пьянства и хулиганства, которое царило среди молодежи того времени.

В феврале 1904 года началась война с Японией. Рачева не мобилизовали, так как ему не было 22 лет. Война вскоре завершилась печально для России. Десятки тысяч погибших и еще больше раненых. Поражение подорвало стабильность в стране. Маленькая и победоносная война провалилась.

— Начался 1905 год. Начались революционные выступления по всей России. Докатились они и до глухой Тюмени. Подпольная социал-демократическая партия работала и в Тюмени. Были здесь и забастовки, правда мелкие. Много надо было еще агитировать, чтобы доказать, что можно жить без царя и Бога. Начались аресты и ссылки на Север. Все ссыльные проходили через Тюмень. На некоторое время они останавливались в ней и подрабатывали, где могли. В типографии запрещено было применять их труд. Однако Крылов, несмотря на запрещение, принимал их временно на работу. Политические стали нас знакомить с революционным движением в России.

Рачев стал посещать подпольные собрания, где рассказывали про борьбу рабочего класса. Помогал подпольным газетам со шрифтами.

В 1906 году у Алексея и Миры родился сын Александр. «Радость нашей жизни», — писал он в дневнике.

— Жили мы на квартире, а на квартиру с детьми неохотно пускают. Надо хоть какую-нибудь свою избушку заводить. Взяли за рекой земельный участок. Мать скопила 60 рублей, я у Крылова попросил 100 рублей в рассрочку. Купили с плотов избушку за 60 рублей, наловил на реке бревен, начал постройку, а с ней уйма своего туда. С большим трудом закончили строительство и вселились в дом, стали собственниками. Время шло, семья прибывала. В 1909 году родился Вениамин, в 1914-м дочь Тоня, в 1918-м — Константин, в 1923-м — Леонид, который погиб в Отечественную войну, в 1926-м — Юрий.

В 1914 году началась Первая мировая война. Через два года Алексея Рачева забрали в армию. Желания воевать за царя и Отечество у тюменца не было. Об этом он признается в дневнике.

— В то время я уже понимал, что за царя-батюшку умирать мне нет расчета. Помогло счастье. Была в 19-м полку типография, начальником которой был мой кум, крестный Кости, тоже наборщик. Добился он перевода меня в 19-й полк как специалиста. Погоняли меня в 20-м полку два месяца, тем дело и кончилось.

В 1917 году началась революция. В это время Рачев служил в Омске. Все партии вышли из подполья. Солдаты почувствовали полную свободу. Везде митинги и собрания. Идеи революционеров завладели Рачевым.

— Вечерами хожу, слушаю агитаторов: зашел к меньшевикам, эсерам, кадетам, большевикам. Все докладывают, что только их программа правильная. У большевиков висит плакат: «Мир хижинам, война дворцам». Послушал и понял, что правильно здесь говорят. Типографию Крылова в Тюмени по распоряжению исправника закрыли на три месяца за какую-то статью против старого режима. Мать с тремя детьми переехала в Омск, где вместе со мной стала работать в омских типографиях, я вечерами, а она днем. В апреле 1917 года объявили демобилизацию войск и мы уехали в Тюмень. В городе застаем полное безвластие. Грабители и бандиты развернули свою деятельность: днем раздевали. Вскоре прибыл отряд моряков по борьбе с контрреволюцией под командованием Запкуса. На площади у вокзала днем расстреляли несколько бандитов и грабежи затихли.

В Тюмени национализировали типографии. Имущество купцов уходило в народные руки. Рачеву удалось получить в распоряжение бывшую типографию Крылова, так как он был знаком с ее инвентарем. Пишет, что «Крылов принял всё это спокойно». Затем в стране разразилась гражданская война. В феврале 1919 года в город вошли войска Александра Колчака, объявленного Верховным правителем России.

— Их агенты подготовили списки, кого нужно арестовывать. Начались аресты, и меня не миновала эта участь. Арестовали нас двоих, меня и кузнеца Тимашева, ночью. Всё перерыли дома и в огороде с фонарями. Ничего не нашли, кроме газет «Вестник Западной Сибири», принесенных для оклейки стен. Тюрьма была переполнена, поэтому посадили нас в камеры при полицейском участке. По ночам приходили вооруженные люди, вызывали по фамилии арестованных, уводили их с собой и больше мы их не видели. Пришла и моя очередь, повели в контрразведку. Спрашивали, агитатор ли я, где мои друзья. Ударили в лоб. Упал я на пол, голова кружится. Встаю и спрашиваю: «За что меня арестовали, ведь при обыске ничего не нашли?» Кричат: «Не разговаривать!» В это время заходит пристав заречной части Паренкин, который делал у меня обыск, и что-то шепнул этому «прокурору». Увели меня в камеру.

Потом допрос еще раз повторился, но всё для работника типографии закончилось благополучно. Рачева освободили. За него поручился сапожник Стойлов. Вскоре в Тюмень вернулись красные. Они стали восстанавливать советские учреждения. Рачев вернулся в закрытую колчаковцами типографию.

Голодные годы

В молодой советской республике с продуктами дела обстояли плохо. В 1932 году в Тюмени ввели карточки на продукты. В это время по указу властей в районах открывались типографии и издавались газеты. Рачев решил поехать в село Ярково, ожидая, что там будет легче жить. Там встретили хорошо. Пустовавший дом отвели под типографию.

— Из Тюмени получил я шрифты и плоскую машинку. Был в селе в церкви движок, который с трудом освещал помещение райисполкома. Нашел я вертельщика татарина, а наборщика нет, и не присылают. Пришлось одному и набирать, и печатать. Двухсторонняя газета была. Через некоторое время из города Троицка прислали двух наборщиков и счетовода, хотя и одного наборщика хватило бы. Райисполком зарплату платил, не стали их обратно отсылать. Положение с продовольствием в селе было плохое. Крестьяне пекли хлеб из каких-то кореньев, картошки. Первое время кооперация кое-что выделяла из продуктов для рабочих типографии, а потом совсем ничего не стало. В конце 1933 года мой коллектив сбежал. Снова остался я один. Газету выпускать надо. Один был выход: брать учеников из местного населения. Первым взял я Костю, своего сына, потом двух местных, мальчика и девочку, стал их обучать.

В Ярково был настоящий голод. Работающим в типографии давали по 600 граммов хлеба в день, а на семью по 200 граммов. Крестьянам ничего не давали. В селе семья прожила до 1935 года. Рачевы вернулись в Тюмень, как только ситуация с хлебом в городе стала лучше, чем в селе.

В Великую Отечественную войну Рачев работал в типографии. На пенсию вышел в 1957 году в возрасте 70 лет.

— К концу подходит рассказ о моей жизни. Много пропустил я в нем. Повидал за свою жизнь и плохих людей, и хороших, о которых есть что рассказать. Жизнь свою прожил я честно, и счастье сопутствовало мне в жизни: из колчаковской контрразведки вышел живым, на фронт не попал, в молодости полицейский стрелял в меня, и пуля пролетела мимо уха, всё это большое счастье в жизни. Сыновья и дочь относятся ко мне хорошо, один Юрий много горя принес мне.

Точная дата смерти Алексея Рачева неизвестна. Нашедшая его дневник Юлия Арсеньева является внучкой «радости нашей жизни» Александра Рачева. Она предполагает, что прадед умер спустя несколько лет после выхода на пенсию. Подробности необходимо изучать в архивах.

Благодаря метрической книге узнала его отчество и имена родителей — прапрадеда и прапрабабушку. Благодаря проекту «Мы жили» Влады Нерадовской, которая собирает информацию о захоронениях, ей удалось отыскать могилы дальних родственников на Текутьевском кладбище. Это могилы младшего брата прадеда Самуила Рачева и его родственников.

Сейчас Юлия Арсеньева продолжает поиски данных о своей семье, жившей когда-то в Тюмени. Сама она с семьей живет в Сербии, поэтому работа по исследованию истории усложняется.

Читайте еще интересные истории тюменцев, живших в начале века:

• Марфы Пименовой, пережившей тяжелые годы гражданской войны;

• Антона Фролова-Багреева, создавшего знаменитое «Советское шампанское»;
  

• историю любви Петра и Евгении Рогозинских;

• молодого революционера Вениамина Тверитина, чьим именем теперь зовут улицу в Екатеринбурге.