«В пять лет я видела расстрел шести человек»: история семьи, жившей в революционной Тюмени, — рассказ в письме

Лучше всего историю Тюмени рассказывают не учебники или книги, а люди, видевшие всё своими глазами. Проект «Мы жили», изучающий Текутьевское кладбище, передал редакции 72.RU поразительную историю тюменки Марфы Пименовой, жившей в Тюмени в первой половине XX века.

Марфа Федоровна Пименова родилась в 1890 году. Первая мировая война, революция, голод — всё это повидала тюменка. В 1941 году ее похоронили на Текутьевском кладбище, но родственники со временем потеряли могилу. Ее правнучка Юлия Жикина в 2021 году приехала в Тюмень и стала искать могилу своей родственницы. Помогла тюменка Влада Нерадовская. Она отыскала точное расположение могилы благодаря сохранившемуся фотографии советских времен и схемы от руки, в которой говорилось, как найти захоронение.

О нелегкой жизни Марфы Пименовой рассказала в письме к родственнице ее дочь Зинаида. Оно было отправлено в 1993 году двоюродной внучке Марфы Федоровны. Письмо сохранили потомки тюменки, живущие в Перми. Публикуем отрывки из этого письма.

«Дорогая, милая Аленушка!

Я очень рада, что тебя заинтересовала родословная. В 14–15 лет я тоже начала поиски данных о далеких родичах. К сожалению, наша семья жила далеко от пожилых родственников, встречались очень редко. Мои поиски закончились неудачей. Я почти ничего не знала. Дальше своих бабушек и дедушек редко кто что-нибудь помнит. Видимо, не в традициях простых крестьянских было собирать и хранить данные («не бояре, не дворяне — чем гордиться?»). Кроме того, в бурное и кровавое время после гражданской войны не модно было говорить о далеком прошлом. Жили надеждами и самыми последними событиями. Старое напрочь похоронили. И еще… возможно, боязнь распускать язык: «А вдруг кто-то ляпнет что-нибудь негодное». Да и могут просто-напросто исказить сказанное… И что тогда? Неприятности, расстрел… Не то время, чтобы докапываться до прошлого, вытаскивать из могил похороненное. Вот и осталось единственное: предполагать, сопоставлять, делать какие-то выводы.

Все пути поиска наших предков прежде всего ведут в Сибирь.

Дорогая, милая Аленушка! Прежде всего рекомендую достать карту, на которой нанесены даже небольшие селения. Можно использовать атлас железных и автомобильных дорог. Советую отыскать Тюмень, южнее Тюмени Ялуторовск, юго-восточнее Ялуторовска Новую Заимку. Здесь надо искать родовые корни Пименовых. Северо-западнее Ялуторовска — Шатрово, Шорохово, Червишево. Здесь надо искать родовые корни Жуковых. В 18 километрах от Тюмени на берегу Туры село Кулаково. Здесь корни Шульгиных и Лазаревых.

[...]

Бабушка Елена, от которой идет ветвь нашего рода, была очень добрая, обаятельная, умная, с высоким женским достоинством. Стройная, со светлой кожей, голубоглазая, чернобровая, темноволосая. У нее были дети: Фекла, Анна, Тимофей, Марфа (моя мама) Лазаревы.

Когда моей маме (Марфе Федоровне) исполнилось три года, умер ее отец Федор Лазарев. Через четыре года случился страшный пожар: горели дома и все постройки во всем селе Кулаково. Бабушка очень испугалась, от этого внезапно умерла. Моей маме было 7 лет, она осталась круглой сиротой. Была мама очень любознательной, очень сообразительной. Она мечтала учиться в школе. Нелегко было жить родичам, но они пожалели маленькую Марфу. Определили в школу ее и ее двоюродного брата Евграфа Пискулина. Брат и сестра поражали всех учителей сообразительностью. Они, Евграф и Марфа, первые из всех родичей по материнской линии учились в школе. Остальные были абсолютно безграмотными. Мама училась в школе три года. Евграф еще в юности каким-то образом перебрался в Америку, превратился в очень важного, состоятельного человека. В советское время связи с ним были невозможны, к тому же очень опасны. А моей маме жилось очень тяжело.

[...]

Повзрослев, мама уехала в Тюмень, поступила в услужение к первым богатеям Тюмени, купцам Колокольниковым. Мама окончила благотворительные курсы для сирот, научилась вязать на машинке трикотажные вещи, даже модные в то время ажурные женские перчатки. Связанное принимали в купеческих магазинах для продажи. Вообще, мама была прекрасной рукодельницей. В эти же годы в Тюмени в извозе (возили товары тюменских купцов) работал Илья Пименов. Работа была трудная и опасная. Папа, умирая в 100-летнем возрасте, всё время бредил, соскакивал в страхе, ожидая какого-то нападения, прятал лошадей.

В 1908 году восемнадцатилетняя мама вышла замуж за двадцативосьмилетнего папу. Породнились двое сирот. Папа уже отслужил в армии, предостаточно хлебнул лиха в Японскую войну.

Потребовались работники на строящуюся железную дорогу «Сибирскую магистраль». Заработки были высокие. Папа и его младший брат Афанасий, бравый моряк, устроились на стройку. Мама поставляла свои изделия в магазины Агафуровых. Приходится удивляться исключительной целеустремленности и настойчивости, изумительной выдержке, крайне высокой работоспособности моих родителей. Изумительные трудяги!!! В несколько лет они заработали деньги, купили огромный земельный участок в городе Ялуторовске на берегу реки Тобольчик, построили маленький, но очень удобный, очень приятный с виду домик.

В 1914 году началась Германская (Первая империалистическая) война. Папу вновь призвали в армию.

Военные потрясения отрицательно отразились на купеческих делах. Мамины изделия имели плохой сбыт в магазинах Агафуровых. Устроиться куда-то было невозможно, но… Появилось распоряжение о льготах женщинам, мужья которых были на фронте. Разрешалось торговать на вокзале съестными продуктами по прибытии поездов, особенно курьеров. Мама продавала овощи с огорода, ватрушки. Скорые поезда проходили в вечернее время, и мне, 3–4-летней малышке приходилось ждать маму одной, в темноте (тогда были керосиновые лампы). Было очень тревожно и тоскливо. Я всегда удивлялась, как от меня, маленькой затворницы, судьба отвела беду. Всё могло быть. Трудно доставался кусок хлеба. А вот от мамы не отвела. Под вечер мама пошла полоскать белье на Тобольчик. Деревянный плот был обледенелый, мама сорвалась и упала в прорубь. Чуть не утонула. Страшно застудилась. Тяжело болела. С этого времени до конца жизни у нее болели почки, печень. А потом и сердце не выдержало напряжения…

Началась революция. Даже в маленьком Ялуторовске всё всколыхнулось. Возвратился с фронта отец, без наград, но с подорванным здоровьем. Получил тяжелую контузию, которая до глубокой старости давала о себе знать.

Взволнованность, настороженность не покидали жителей Ялуторовска.

Расстреляли красных за попытку организовать диверсию на железнодорожном мосту через Тобол. Осужденные сами себе копали могилы. После первого залпа почти все остались живыми. Их докалывали штыками. Края могилы были залиты кровью. Искореженные мукой лица казненных остались в моей памяти на всю жизнь… Даже сейчас, через 75 лет, каждый из умиравших стоит перед глазами как живой.

Во время боев, которые происходили часто, мы всей семьей с едва мерцавшим сальником сидели в подполье. Ворота, заборы были продырявлены пулями. К этому стоит добавить полную разруху и голод. Страшное и тяжелое было время!

В 1920 году родилась Клара, 21-й год был голодный. Мы перебрались в Тюмень, поближе к маминым родственникам. В городе каждое утро находили умерших от голода людей у магазинов, на рынке у лавок, на вокзале, у больниц, в скверах. Ели всё: траву, опилки, древесину…

В 1923 году родилась моя младшая сестра, твоя бабушка, удивительно красивая девочка. И без этого больная мама после родов долго болела. В 11 лет я купала и пеленала сестренку, готовила еду для всех.

Эти страшные годы похитили у меня детство. Вначале вынужденное одиночество в темноте, а затем ранний труд по всему дому. Картина Маковского «Дети, бегущие от грозы» словно обо мне. Меня называли пчелкой-труженицей. Обычно одна сестренка (это твоя коренная бабушка) на спине, другую держу за руку, и никуда без них. Да еще из-за недостатка средств пришлось пасти вновь купленную коровушку на центральной площади города.

Как всё это пришлось переживать моей бедной маме? Мечтала о счастье для детей, мечтала выучить дочерей и вывести в люди… И вот проклятое время и проклятая жизнь… Но… жить стало легче. Гражданская война кончилась…

Для меня мама была святыней, любовь к ней безгранична. От нее исходил какой-то свет человеческих желаний и стремлений к хорошему, светлому, справедливому.

Мне так и не удалось встретить в жизни женщину, которая бы своими высокими моральными качествами, самоотверженностью приближалась к маме. Мама — человек высокой нравственности, величайшего совершенства, сочетание добра, порядочности, глубокого благородства и достоинства. Очень жаль, что перенесла много горя, страданий, лишений. Тяготы жизни заглушали в ней талантливость, лишали ее здоровья.

[...]

Умерла мама в Отечественную войну в возрасте 52 лет, а выглядела 70-летней. Инфаркт…

[...]

Вот, кажется, и всё…

Дорогая Аленушка! Знаю, что не всё, что написано, то нужно. К сожалению, многое невосполнимо, хотя кое-какие поиски можно продолжить.

То, что я поведала, не лишне знать. Кстати, Сергея и Валерия (внуки Зинаиды) я возила в Тюмень на могилу к бабушке. Может быть, что-то в памяти осталось у Сережи, спроси его. Много может рассказать и Аля.

[...]

Прошу извинить за небрежность, я стала старая. Очень плохо вижу. Писать с лупой неудобно. Отвлекаюсь, ошибаюсь…

[...]

Целую. Январь 1993 года. Зинаида».

Читайте историю тюменцев Меркульевых, живших в Тюмени в начале XX века и пострадавших во время сталинских репрессий. Также мы рассказывали о Гильмане Биктимирове, которого в 1937 году расстреляли после того, как нашли дневник на арабском языке, где он жаловался на жизнь. Много сложных историй тюменцев можете также найти в нашем материале про Большой террор 1937–1938-х годов. Судьбы многих объединила одна общая трагедия.