«Говорили, что едем в безопасные точки». Тюменский срочник признался, как попал в зону СВО

Антон отправился из Тюмени на срочную службу, когда о спецоперации и о ее возможном начале официально не говорили. На протяжении полутора месяцев молодой человек проходил службу в одном из городов России. А в конце февраля 20-летний тюменец оказался на территории Украины. В первый же день в зоне СВО солдаты попали под минометный обстрел.

В это же время Владимир Путин заявлял, что солдаты срочной службы не участвуют в спецоперации. Через несколько дней после этого всё же обнаружилось несколько фактов присутствия военнослужащих срочной службы на территории Украины.

Тюменец рассказал про дни на спецоперации и том, что происходило в зоне боевых действий. Далее — от первого лица.

Первый месяц службы мы проходили курс молодого бойца. После этого отправили в другой полк. Он находился в этом же городе. Обычная служба проходила приблизительно до 8–11 февраля — не помню точно. Потом мы начали загружать БТГР (батальонно тактическая группа). У нас их было два, я попал во второй. На рампу (металлическая конструкция в виде наклонной платформы. — Прим. ред.) нас отправляли вагоны загружать. Затем мы отправились в поля.

Когда началась СВО, мы были в полях. На тот момент ничего не поменялось. Единственное, мы узнали, что первый БТГР уехал в другие поля. Как мы потом узнали, их сразу отправили на Украину. Нам говорили, что мы не поедем туда — из второй группы уехали лишь добровольцы. Нас уверяли, что мы едем в полностью безопасные точки, где нет боев.

В итоге мы оказались в какой-то деревне. Там летали дроны, нас сразу оттуда увезли в другое поселение. Уже там нас сразу встретили вражеские мины минометов. Один из самых опасных моментов, когда по нам открыли огонь с миномета во время боевого выезда. Мины падали без остановки. И среди срочников, в том числе. Другой момент — когда лицом к лицу встретились с группой диверсантов. Тогда обошлось всё без потерь с обеих сторон, опасный он потому что нас было около десяти, их — около 30

На время нашего пребывания на Украине мирные жители сидели по домам, ополченцы помогали и работали с русскими. В принципе, деревня на тот момент еще была целая, дома не разграбленные. В магазинах разве что еще до прихода русских всё опустело. Я занимался перегрузкой ящиков, нас использовали как рабочую силу.

Был там один местный дед. Он рассказал нам, якобы его сына убили за то, что он говорил на русском. Также меня трогали моменты, как наши относились к мирным. При мне лично военные отдавали всю еду гражданским.

При мне никто не требовал отправить их в РФ, даже срочники. Все лишь надеялись на скорую отправку. Нас вывезли по приказу генерала, после того как он узнал о наличии срочников в зоне СВО.

Возможно, после армии я поменялся. Но сам этого мало замечаю, со стороны говорят, что очень сильно поменялся. К жизни отношусь так же, как и до армии, живу моментом, наслаждаюсь им.

Антон — не единственный солдат срочной службы, который оказался на спецоперации. В прошлом году к уполномоченному по правам человека по Тюменской области обратилась мама солдата срочной службы. Ее сын, который ушел служить, оказался в зоне боевых действий. Для женщины это стало неожиданностью. Мы выяснили, как это могло произойти и что сейчас с солдатом.