Под бульдозер тюменской реновации попала общага посреди промзоны. Как тут живут люди — история

В районе ДОКа перестало быть тихо. Землю под частным сектором отдали застройщикам в рамках реновации. Попало под нее общежитие, которое находится на улице Коммунистической. Некоторые жители против его сноса. Мы побывали там и рассказываем, что увидели.

Дом странно смотрится на фоне, по сути, промышленной зоны. Через дорогу от пятиэтажки остатки частного сектора, а сразу за общагой — склады, да еще и с охраной. Частная территория — всё серьезно.

Благоустроенного двора здесь, конечно, нет. Есть небольшая детская площадка, огороженная зеленым забором. Остальная часть территории — это по своей сути парковка.

Зайти в подъезд может кто угодно. Дверь стоит железная, но без домофона. За ней скрывается импровизированная колясочная. По крайней мере ее так используют сами жильцы с детьми.

Поднимаемся наверх, на четвертый этаж. Там живет Владимир, который согласился рассказать свою историю. На лестнице темно. Лампочки включаются только на звук. Другого источника света нет — над головой тяжелая лестница, а входы в коридоры каждого этажа закрыты плотно дверьми.

В своей небольшой комнате Владимир живет с 1988 года. Мужчина переехал сюда с супругой. Раньше комнатки выдавали тем, кто работал в кооперативе рядом.

— Тут была и пилорама, котельная, сушилка — в общем, всё, что необходимо для деревообработки. Мне и дали комнату, как работнику. А потом — лихие 90-е, чехарда. На одном этом месте появилось сразу три предприятия. Еще позже пришел товарищ один. И захотел всех выгнать, кто на него не работает. Бандюгов звал, они приходили к нам в комнаты. Мы сидели и караулили, чтобы наше имущество криминал не вытащил, — вспоминает мужчина.

Владимир живет достаточно скромно. При входе оборудована небольшая кухонька, горит тусклый свет от единственной лампы. В комнате — небольшой диван, пара табуреток, холодильник. В углу стоят удочки. По телевизору идет новостная передача, где ведущий рассказывает о ситуации в Донбассе. Звук громкий, мужчина выключает устройство.

— В итоге подняли документы, — продолжает Владимир свой рассказ. — И оказалось, что в здании раньше было что-то типа техникума. Люди стали делать перегородки, комнатки себе. У кого-то, как у меня, одна комната, кто-то сделал себе две.

Супруга мужчины умерла шесть лет назад. Пока она была жива, комнату они приватизировали.

Владимир предлагает провести небольшую экскурсию по этажу и поговорить с соседями. В разгар рабочего дня почти никого нет дома. Достучаться всё же удается. Хозяйка одной из комнат открывает дверь и не понимает, зачем ее потревожили. Женщина, по ее словам, только пережила инсульт и сейчас для того, чтобы просто стоять, придерживается за стул.

— Я тут тоже с 1988 года живу. Старожилов осталось немного. Комната у меня в соцнайме, нас таких три владелицы на этаже. Сейчас мне уже будут давать другую квартиру, которая находится на Московском тракте. Так что я только за то, чтобы меня уже переселили, — рассказала женщина и поторопилась закрыть дверь.

А вот мужчина, который живет напротив, говорить отказывается. Мол, не умеет и не хочет. Единственное, что готов был сказать, так это то, что у него вопросами переселения занимается супруга.

— Я не специалист, на самом деле. Вообще, тут у всех разные ситуации. Я ничего не буду говорить, честное слово. Я не такой оратор, не сильно разговорчивый. Скажу, что мы с департаментом обсуждаем, решаем, — говорит мужчина и закрывает дверь.

Идем дальше по коридору. Он здесь достаточно широкий, но есть одно но — поскольку комнатки в общежитии маленькие, то часть вещей люди выставляют за двери. Некоторые даже сделали себе сундуки, которые закрыли замками.

Санузлы есть в комнатах, но только в тех, кто успел себе их оборудовать. Также — общий на весь этаж. Видно, что помещение давно не ремонтировали. В душе стоит немного затхлый запах. В туалете, насколько это возможно, чисто. В предбаннике — старый кафель, на подоконнике — пустые банки из-под кофе, которые используются как пепельницы. Судя по всему, курят здесь много и часто — на других этажах бычки валяются промеж досок в общем коридоре.

— Курят и курят. Ну а что, на улицу, что ли, бегать? Мы люди старой закваски, здесь всегда и курили. Никого это тут не смущает, — говорит мужчина.

Возвращаемся к комнате Владимира. По дороге он рассказывает, что никаких криминальны элементов тут нет, алкоголиков тоже. Как, например, в болгарских пансионатах на Бабарынке и Олимпийской. Ведь именно туда в теории сможет он переехать на те деньги, которые ему предлагают за его комнату.

— Мне предложили 2,3 миллиона. Что купишь сейчас на эти деньги? А тут хоть и маленькая у меня, но своя. Переезжать-то некуда. Ни в болгарские пансионаты, ни на Олимпийскую. Конечно, эта тема с реновацией долгая. Но если мне дадут какую-нибудь квартиру, то может быть и перееду, — рассуждает тюменец.

Владимир включает свет в коридоре для того, чтобы можно было сделать пару фотографий.

— Будешь уходить, выщелкни, — говорит Владимир и отправляется в свою комнату.

Ранее мы съездили на окраину Тюмени, на улицу 70 лет Октября. Этот дом также недавно попал под переселение. Как там живут люди и почему они не хотят оттуда переезжать?