Дом Тюфиных: назад в 1870-й

Редко выпадает возможность ощутить прошлое. Именно ощутить, а не вообразить. Мемуары, документы и материальные свидетельства прошлого помогают проникнуть в «тот мир». Прикоснувшись к замшелой каменной кладке или высохшим бревнам особняка, можно взглянуть вдоль старой улицы… Но городской пейзаж изменяется до неузнаваемости: дома горят или сносятся, улицы исчезают – и все же кое-что от прежнего еще осталось.

Позвольте представить дом. У него два адреса: улица Орджоникидзе, 2 и улица 25-го октября, 42. Сейчас здесь расположен отдел по работе с детьми и молодежью Тюменского благочиния Тобольско-Тюменской епархии. На стене – памятная доска: «Дом купца Петухова М.К. Построен во второй половине XIX века. Памятник истории и культуры регионального значения».

Действительно, купец второй гильдии Михаил Каллистратович Петухов (1857–1917), торговец галантереей, вином, фруктовыми водами, представитель многих торговых домов, владел этим домом в начале XX века. Но давайте нырнем глубже: кто был первым владельцем этого дома, кто построил его для себя?

По мемуарам Павла Кочнева («Жизнь на Большой реке»), служившего у тюменского купца Наума Андреевича Тюфина в 1870-1880-х годах, этот дом изначально был домом Тюфиных. Вероятно, Наум Андреевич (или даже его отец, купец третьей гильдии, Андрей Анисимович) и построил этот дом, когда семейство торговцев-перевозчиков Тюфиных переселилось из Зареки (адрес на 1847 год – улица Заозерная, 54) в Городовую часть.

Посмотрим же на дом глазами Паши Кочнева, мальчика, служившего в семье именитого купца Наума Андреевича Тюфина.

«Дом, в котором жили Тюфины, был большой двухэтажный – восемь комнат вверху и шесть внизу, кроме того, что был еще и мезонин в две комнаты. В верхнем этаже дома были комнаты: кабинет, зала, гостиная, столовая, приемная, прихожая и коридор. В то время (1870 год. – Прим. авт.) весь верх занимал один только хозяин – Наум Андреевич.

Внизу помещался сын Алексей Наумович с семьей. Еще одну комнату занимали «старухи», теща Наума Андреевича – Ксения Александровна, которой было лет 90 (78 лет в 1870 году. – Прим. авт.); сестра Наума Андреевича – Ирина Андреевна, лет 65 (71 год в 1870. – Прим. авт.); тут же помещалась экономка – Агафья Васильевна Васильева (она же Куваева).

Внизу дома размещалась также белая кухня, где стряпали и готовили обед для хозяев и старух. По правую сторону от дома, через ворота, стоял флигель, в котором располагалась черная кухня, где стряпали и готовили обед для прислуги. Рядом с кухней имелись две комнатки для прислуги, а также прачечная – большая комната, в которой за перегородкой имелось место для кучера. Под одной крышей с флигелем располагались амбар с погребом и каретник.

Затем шел корпус конюшен с сеновалами вверху, а за ним – другой корпус с конюшнями, стайками для лошадей и коров и тоже с сеновалами наверху. По левую сторону от дома, стоявшего на углу, располагался двухэтажный корпус, в котором вверху помещались: главная контора, прихожая, комната для сторожа, комната для служащих, кладовая для архива и разного имущества. Внизу этого здания имелись: амбар с погребом, кладовая для товаров и материалов, завозня для припасов: муки, овса, мяса и прочего, а также особая кладовая для разного имущества».

Наум Тюфин владел шестью пароходами: «Дельфин», Сибиряк», Тюменец», «Ирбит», «Алмаз», «Бельгиец» (1870), являлся арендатором пароходов: «Заря» (бывшая «Основа»), «Луч», «Звезда», «Луна» (с 1871), потомственным почетным гражданином (с 4 января 1879), попечителем тюменской городской больницы (1879).

«Утром надо было вставать в 4-5 часов (05:30 – 06:30; здесь и далее в скобках приведено соответствующее поясное время Тюмени 2014 года. – Прим. авт.), первым делом поставить и вскипятить самовар, потом почистить платье (сюртук, брюки, жилет, пальто) и сапоги.

Хозяин вставал в 5 часов (06:30) – надо подать самовар, посуду, прикуску…

Попив чаю, хозяин садился заниматься делами – писать телеграммы, письма и проч…

В 8 часов (09:30) встала хозяйка, и я подал самовар на хозяйский стол…

Каждый день хозяева, старший и младший поочередно, а иногда один утром, а другой вечером, ездили на пристань, отправляли пароходы и осматривали какие-либо работы на пристани, как идет ремонт пароходов и барж или их постройка. С 8 часов утра (09:30) для каждого хозяина запрягались выездные лошади и стояли – если они были дома – запряженными весь день.

После этого, часов в 9 (10:30), я пил чай на черной кухне вместе с кучерами, дворником и кухаркой…

В 12 часов дня хозяева обедали, но не вместе, а порознь. Наум Андреевич обедал один, Алексей Наумович со своей семьей особо, в своей комнате… Кушанья были простые – щи из мяса, жареная телятина, манная или рисовая каша и молоко, кто какое любит, сырое или кипяченое, но холодное.

(Описание обеда для прислуги: «щи из мяса, каша гречневая и молоко». – Прим. авт.).

После обеда Наум Андреевич и Алексей Наумович ложились спать…(хозяева) спали после обеда – с часу дня до пяти вечера (14:30 – 18:30).

В пять часов вечера (18:30) пили чай, тоже все порознь, после чаю опять либо занимались дома, либо уезжали по делам, иногда – в гости.

…Ночью, часов в 10 (23:30), хозяева ужинали, ужин был холодный: из холодного жареного мяса и молока…

…После ужина, если хозяева не уезжали куда-либо в гости, то ложились спать», – пишет Кочнев.

«Напротив дома Тюфина был каменный двухэтажный дом (сейчас – улица 25-го октября, 31. – Прим. авт.) с каменными и деревянными надворными постройками, в нем жила вдова – купчиха Шапошникова. Торговала она железом, а также разными железными и скобяными товарами, имела лавку в каменном гостином дворе. Торговлю вела, конечно, не сама, у ней были служащие и управляющий. Последний жил у нее же в доме и на ее содержании. Купчиха была уже пожилая женщина, лет 45, а может и более, а управляющий ее, Петр Михайлович Набоких, был в то время лет разве что 40 (на самом деле они были примерно одного возраста, но мальчику женщина казалась пожилой, к тому же вдовство не красит. – Прим. авт.).

Сколько времени Набоких тут служил, я не знаю, но вот в этом году (1872) вдова вздумала с ним повенчаться. А так как она была соседка Тюфину, а кроме того Тюфин покупал у ней всякие железные товары в кредит и не на одну тысячу рублей, то Петр Набоких пришел к Тюфину попросить пару лошадей в коляске, чтобы съездить им с Шапошниковой в единоверческую церковь повенчаться – вдова была старообрядкой. У нее были, конечно, лошади и экипажи свои, но простые, а хороших и крытых не было.

Наум Андреевич, конечно, лошадей и экипаж дал и тут же поздравил Петра Михайловича с предстоящим браком, а тот пригласил его на чай и объяснил, что никаких гостей не будет», – так описывал свои воспоминания Кочнев.

Мемуары Кочнева – неизъезженное поле. Столько мелочей, столько знаковых событий, лиц. Добудьте, прочтите.

А пока прогуляйтесь к дому Тюфиных. Попробуйте проникнуться ритмом его прошлой жизни, пробежать за экипажем хозяина, направляющимся в 8 утра по Пристанской улице к своей пристани («самая нижняя по Туре», не ошибетесь). Или пройдитесь тихонько за его тележкой в 11-м часу вечера, когда он, «немного под хмельком» с верным малым Кочневым отъедет «от дома два квартала, повернет направо, проедет еще квартал и на середине второго квартала подъедет к дому на правой стороне» – к своей знакомой («подруге, как потом оказалось»). Только не ходите на Малое городище в дом Еремина на девичник: споят.