Почему все-таки сгорела Успенка и что это за зарплаты у пожарных в 35 тысяч — интервью с главой тюменского МЧС

В этом году сотрудники МЧС пытались сделать невозможное — победить стихию. Весной в регионе бушевали страшные лесные пожары, которые в том числе добирались и до жилых домов. Мы поговорили с Артуром Хачатряом, начальником главного управления МЧС по Тюменской области, о проблемах ведомства, низких зарплатах пожарных, планах по строительству новых частей и о грядущем открытии муниципальных пляжей.

Вы можете прочитать интервью, посмотреть его в видеоформате или прослушать в качестве подкаста в наших соцсетях.

— В этом году были сильные лесные пожары, которые доходили и до населенных пунктов. Например, выгорели дома в Успенке. Как вы оцениваете работу сотрудников и ведомства?

— К сожалению, мир и человечество устроены так, что еще ни одна страна в мире не научилась бороться с лесными пожарами. Это очень мощное стихийное бедствие. И горит весь мир: и Америка, и Канада, и Греция, и Португалия, и Турция. И самолеты летают, вертолеты летают, но с этой стихией никто не может справиться.

Мы начинаем готовиться к пожароопасному периоду еще с осени, когда главам рекомендуем обновить минерализованные полосы, убрать сухую растительность. Потом зимой готовятся все планы, силы и средства приводятся в порядок, люди доучиваются. И к весне мы выходим в период, когда опять нужно что-то обновить, подготовить технику, выставить ее по местам. У нас в этом году, по статистике, пожаров на 20% больше, чем в 2022 году, но по сравнению с 2021 годом — их было на 60% меньше.

Прогнозировать лесные пожары достаточно сложно, а скорее всего, наверное, даже невозможно. Всё зависит, скорее всего, от нас с вами. 80% лесных и ландшафтных пожаров возникают из-за человеческого фактора. Это определенное разгильдяйство, несмотря на запрет на выход в лес и разведение костров, люди всё равно это делают. Кто-то проводит сварочные работы во время непогоды, когда идет ветер 20 метров в секунду. Всё в людях. Есть определенный процент случаев, когда всё начинается, например, из-за попадание молнии, недавно такой пожар был — камера наблюдения засняла момент удара в крышу дома и потом начался пожар.

У нас много людей привлечены к административной ответственности, даже есть уголовные дела. Поэтому мы стараемся больше профилактировать, это наша основная задача. То есть мы должны выработать культуру поведения человека на природе, в лесу. Окурки в лесу бросают не медведи, а люди. Медведи и костры не разводят там, где не положено, это тоже делают люди. Еще подпал делают, когда устраивают загонную охоту, например. Но люди всё говорят, что дети балуются, но я честно скажу, что дети у нас сейчас больше с гаджетами сидят, а не спичками играются.

Пожары были не только в этом году, но и в предыдущие. Эта проблема всегда стоит на повестке дня и у министра чрезвычайных ситуаций, и у президента. Основное направление работы МЧС России в данной ситуации — защита населенных пунктов.

— Вы сказали, что порядка 80% пожаров устраивают люди. А какая основная причина? Это бычки и костры?

— Да, именно они. Вот кому-то хочется шашлыков, есть люди, которые до сих пор верят, что нужно поле поджечь, чтобы оно выгорело и потом земля якобы станет более плодородной. В основном такие вещи, ничего сверхъестественного.

— А как отслеживаете нарушителей?

— Во-первых, есть свидетели и очевидцы. Во-вторых, у нас есть группы дознания, есть патрульные группы, которых около 500 (включают в себя сотрудников МЧС, полиции, Росгвардии, представителей органов местного самоуправления). Такие большие группы сотрудников задействованы в том, чтобы увидеть людей и сказать им, что не нужно так делать. Всё достаточно просто. И то этого количества людей критически мало. Тюменцы всё равно находят «укромные места». Меня даже удивляет, иногда смотришь на карту места, где возник пожар, и понимаешь, что там людей, кроме местных, не может быть, потому что место достаточно отдаленное.

— Всех поджигателей находят?

— Нет, это физически сделать невозможно. Это всё очень отдаленно, и потом, очень сложно собрать доказательную базу. Человек может выйти из леса, у него в руках могут быть спички или другие предметы для розжига. А как доказать, что это именно он поджег. Вскоре правительство РФ будет вводить возможность определять человека по биллингу мобильного телефона. И тогда мы сможем говорить, что вот человек вышел в лес и в это же время в этом месте, где он был, начался пожар.

Сейчас у нас в проработке порядка 300 дел по разным статьям. Дела, в том числе и уголовные, заведены, но решения пока нет — это очень долгий и кропотливый процесс. Порядка 600 человек и юрлиц привлечены к административной ответственности, они заплатили штрафы на сумму порядка 21 миллиона рублей. Отмечу, это только те кого увидели и поймали.

— А вам не кажется, что это достаточно небольшая сумма штрафов для 600 нарушителей?

— Это не моя прерогатива — определять штрафы. Но сейчас по поручению президента, который выступил с инициативой, штрафы планируют повысить. Конечно, человек будет бояться, что его поймают и он заплатит штраф не 2 тысячи рублей, а, например, 25 тысяч рублей.

— После пожара в Успенке, когда огонь из леса перекинулся на жилые дома, началось разбирательство. Там допрашивали в том числе и сотрудников МЧС, которые участвовали в тушении. Сами пожарные говорят, что они отработали полноценно и им кажется, что, возможно, тут есть недоработка лесников. А вы как считаете?

— Сейчас идет следствие. К нему были привлечены сотрудники, которые непосредственно участвовали в тушении пожара, и те, которые готовили населенный пункт, проверяли его готовность к пожароопасному периоду. Поэтому в интересах следствия я пока не дам никаких комментариев.

Но могу рассказать о самой ситуации. Пожар пришел к нам из Свердловской области, он зародился недалеко от границы областей и в короткие сроки добрался к деревне Успенке. Мы заметили его за пару часов, тогда уже были и очевидцы, которые сказали, что пожар идет. Ветер был сумасшедший.

Я был на этом пожаре в Успенке практически с самого начала. Мы отреагировали следующим образом: направили туда более 40 единиц техники и порядка 150 человек личного состава. На месте выстроили заградительный барьер, чтобы пожар не попал в деревню. И, если помните, он прошел через поле, ширина которого была более 500 метров.

Если бы мы говорили, что это наша вина, то у нас бы вся деревня полностью сгорела. А судя по карте, дома горели в шахматном порядке. У кого-то сгорел дом, остался целый гараж, у кого-то наоборот. Самое главное — эвакуировали всех людей, там было еще 200 коров. А какой резонанс был, когда министр приехал и вместе с губернатором мы встречались в Успенке. Во-первых, всем погорельцам была оказана помощь. Я сам был на этом собрании, и люди там благодарили сотрудников МЧС.

Я запомнил одну девушку, многодетную маму. И там рассказала историю, что у нее крыша дома загорелась, а пожарные пришли и всё потушили. Девушка попросила их вынести что можно из дома на улицу, и они это сделали, помогли ей. Женщина дала сотрудникам воды и спросила у ребят, устали ли они. Пожарные ответили ей, что пятый день уже здесь. После этой фразы министр на меня посмотрел и спросил, почему ребята пятый день работали? Я ответил: «Товарищ министр, у нас война. Вся система МЧС была задействована».

Во время тех пожаров в управлении практически не осталось мужчин, были только одни женщины. Все ребята были в полях, подчеркну — и весь административный корпус тоже. Занимались там кто чем, кто-то тушил, кто-то организовывал доставку еды, кто-то работал с добровольцами, кто-то с администрацией. Мы все там были. И у нас была задействована вся, абсолютно вся пожарная техника, мы даже то, что могли, сняли с ремонта. Плюс по нашей просьбе нам выделили пожарные автомобили в региональном управлении ФСИН и в училище ТВВИКУ, город выделил водовозки.

Было такое, что на город осталось всего две пожарные машины на случай, если загорится квартира. Все 100% личного состава были задействованы. Мы в таком режиме почти две недели майские жили. Где-то с 15 апреля ребята дежурили через сутки (обычный график — сутки через трое. — Прим. ред.), а в эти напряженные 10 дней они работали уже каждый день. То есть пошли немного отдохнули и вернулись назад. Здесь, в ЦУКСе, куда стекается вся информация о происшествиях, работало по две смены. В повседневной жизни там у нас сидят четыре диспетчера, которые принимают звонки по номеру 01 и направляют подразделения. А тогда их выходило восемь человек в одну смену. Это был героический подвиг людей, которые боролись и отстаивали населенный пункт. Да, к сожалению, у кого-то сгорел дом, но, опять же, мы тоже не всесильны. Никто в мире не научился бороться с этой стихией.

— Город стремительно расширяется, за объездной уже появляются мини-города. А новые пожарные части будут строиться?

— Это очень животрепещущий вопрос. Мы три года назад с главой города Русланом Кухаруком определили восемь точек под строительство пожарных частей и забронировали их. В прошлом году губернатор согласовал строительство трех пожарных частей. Одна часть уже проектируется, скоро будет закончен проект, еще две части уже согласованы с нами. Одна из новых частей запланирована на строительство в 2024–2026 годах. Губернатор дал добро на то, чтобы мы построили одну самую лучшую часть в РФ, чтобы она была самая современная, со всем необходимым для подготовки и жизни сотрудников МЧС, согласно всем нормативным документам. Это будет Плехановская пожарная часть. Ее построят на Московском тракте за объездной дорогой, еще одна появится в районе пересечения Федюнинского — Монтажников, и третья — в Березняках.

Мы надеемся, что эти три части заработают до 2027 года, и готовим под это увеличение численности личного состава, будем стараться заказать новую технику. Для нас открытие новой части будет огромным праздником, потому что такое редко происходит не то что здесь в Тюменской области, а вообще в России. Планируем и министра пригласить на открытие.

— В области тоже появятся новые части?

— Пока мы рассматриваем еще Тобольск. А во всех остальных населенных пунктах защита обеспечена. Там есть пожарные части, многие были построены в нулевых, то есть они очень приличные. Но, конечно, есть вопросы по отдельным постам, некоторые расположены в старых зданиях или приспособленных помещениях. Но сейчас это всё будут передавать в противопожарную службу Тюменской области, где существует программа по модернизации.

— Дефицит кадров есть в тюменском МЧС? На сайте регионального ведомства сейчас вакантны 64 должности.

— У нас 3200 человек, из них вакантны места около 300 человек, это 8%. Это было и раньше, это допустимый уровень. Кто-то увольняется, кто-то переводится, кто-то уходит на пенсию. Никуда не деться от такой текучки. Но у нас хороший процент. Конечно, всегда есть проблема в кадрах, особенно в квалифицированных. Пожарная охрана и пожарное управление не состоит только из ребят которые дежурят в пожарных частях. Но людям интересно работать, плюс сутки через трое дежурят, более комфортно работать. А есть административный аппарат — юристы, психологи, мобисты, ГИМС и много других. Всегда нужны специалисты из этих областей, поэтому мы открываем вакансии. У нас неплохие соцгарантии, интересная работа.

— Обмеление рек как-то сказалось на работе ГИМС? Или все как тонули, так и тонут?

— К сожалению, да. У нас люди, а еще что хуже — дети, тонут в каких-то заболотьях, закутках, даже речкой не назовешь, в полуболотах каких-то. Это проблема. Госинспекция, она не всемогущая, и нет такой возможности, чтобы у каждого берега поставить лодку с сотрудниками. Это всё исходит от нашего сознания. Первейшее — это контроль родителей за своими детьми. Нельзя ни в каком возрасте, пока дети не станут взрослыми, отпускать их самих купаться на речку. Тем более есть места, где резко наступает глубина, где илистое дно, где бьют ключи. Второе — это наша безалаберность. Это люди, которые употребляют спиртное и идут рыбачить на своей лодочке, потом переворачиваются и тонут в своей же сетке. Глупейшие смерти, вызывают просто жалость, ну почему, люди, вы не жалеете себя?

Недавно губернатор дал задание по организации муниципальных пляжей, чтобы люди выходили купаться на цивилизованном пляже под присмотром спасателей. Это всё требует различных согласований со всеми структурами. На следующий год планируем уже что-то открыть. Пока определено 50 мест, а сколько получится — будем смотреть.

— В мае в интернете разлетелось видео с сотрудником МЧС, который в лифте плевался и бросал пиццу. Его уволили. Как вы считаете, не слишком суровое наказание? Некоторые люди высказываются против таких радикальных мер.

— Я прочитал все комментарии по всем соцсетям, и то количество людей, которые выступили в его поддержку, что мы жестко с ним поступили, оно было намного меньше — около 20–30%.

Давайте посмотрим на это так. Мы все, кто живет здесь, хотим, чтобы человек в форме у нас вызывал уважение. Мы от него должны получить защиту. Это элементарно. Я же подготовился к интервью, погладил форму, у нас тут все приятные, воспитанные люди, а тут вот такой поступок. И мы даже не можем объяснить, что его сподвигло на это. Ну насколько надо быть эмоциональным, чтобы в лифте бросать пиццу и плевать в камеру?

Здесь нужно нашему бывшему коллеге выразить слова благодарности за то, что ему хватило смелости дать правильное интервью и сказать, что он согласен с тем, что поступил по-свински, и согласен с той мерой ответственности, которую к нему применили, — увольнение, по его словам, он поступил бы так же. Значит, человек хотя бы не потерян. Ну и не забывайте, что 3200 человек здесь на службе и кто-то бегал по Успенке тушил пожары, делал хорошие дела, и один такой поступок вызывает потом сомнения в компетенции всех людей, которые работают в управлении.

— Знаем еще об одном случае, который не попал в СМИ, один из сотрудников получил выговор за бороду. И потом пытался это оспорить. Как вы смотрите на эту ситуацию? Должен ли был сотрудник согласиться с выговором?

— Этот случай был давно. К сотруднику, на мой взгляд, никаких мер воздействия не было применено. Потому что запретить мы, грубо говоря, не можем. Но существуют определенные традиции и правила. Представьте, что я буду ходить с бородой. А мне очень нравится борода. Я, когда в отпуске, тоже ее отращиваю. Но мы должны понимать, что не у всех борода может корректно выглядеть. Я уверен, что мы как общество еще не совсем все готовы к тому, что сотрудник в форме будет с бородой.

У того человека, о котором мы говорим, у него категория — он пожарный, ему нужно надевать маску на лицо. И так исторически сложилось, что у пожарных никогда не было бороды, потому что она могла мешать. Усы можно, они не мешают, и люди ходят. У нас у сотрудников-пожарных средний уровень зарплаты не такой уж и высокий — порядка 35–40 тысяч рублей. Мы прекрасно понимаем, что посетить барбершоп и привести бороду в порядок стоит около одной тысячи рублей. И того, чтобы вы увидели сотрудника с красивой бородой, то он должен в месяц потратить минимум 4 тысячи рублей, и это при зарплате в 35 тысяч рублей.

Поэтому у тех, кто выезжает на пожары, мы бороду не рекомендуем и не приветствуем. Человек может зацепиться ею, она может обгореть. Бывает столько ситуаций, когда думаешь, что это со мной точно не случится, но оно случается. Мы не рекомендуем носить обручальные кольца, потому что человек может зацепиться и буквально содрать кожу с пальца, а то и оторвать его.

— Пожарные фактически каждый день рискуют своей жизнью. Как обстоят дела с травмами, были такие случаи?

— Профессия пожарного входит в топ самых опасных профессий в мире. У нас травматизм есть, и, слава богу, не тяжелый, а легкий. В основном это отравления продуктами горения небольшие, и последний случай — как раз в Успенке пожарному попали искры в глаза. Мы провели некоторую работу и сейчас положили специальные очки для дополнительной защиты зрения для сотрудников. У нас семь случаев с начала года по травматизму, все легкие.

— Вы сказали что обычные пожарные получают по 35–40 тысяч рублей. Это ведь мало. Почему такая низкая зарплата и не планируется ли повышение?

— Я согласен, что уровень заработных плат у нас невысокий. У нас с 1 октября будет повышение на 10% денежного довольствия. То есть суммарно за год человек получит в среднем на 50 тысяч рублей больше. В прошлом году было повышение на 4%, а в этом году — на 10%.

— Сотрудники нам рассказали, что до вашего прихода они получали ежегодно так называемую 13-ю зарплату, то есть годовую премию. И сейчас люди говорят, что с вашим приходом эта премия перестала выплачиваться. Это так?

— Раньше было такое, как 13-я зарплата, но уже лет 15 такого нет. У нас есть фонд, где на каждого рассчитана определенная сумма. Кто-то уволился, например, и получилась экономия — положенные на эту ставку деньги остались в фонде, и в конце года я делю их на всех, и люди получают премию. Мне кажется, вас ввели в заблуждение. Все всегда получают премию в конце года, но только если у человека нет взысканий. Также сотрудники получают премию за полугодие, плюс ко Дню пожарной охраны 30 апреля, и, возможно, у нас будет премия и к 4 октября — Дню гражданской обороны. Да, они не глобальные, не как вся зарплата, но как должностной оклад все получают. Должностной оклад — у кого-то это 10% от зарплаты, у кого-то 30% от зарплаты, всё зависит от должности. Это всё достаточно открыто. Эти вопросы выносятся на комиссию, которая смотрит, кому, за что и в каком размере дают премии.

Если бы у меня была возможность платить всем по 100 тысяч рублей, я бы с удовольствием платил пожарным по 100 тысяч рублей. А была бы возможность платить по 200 тысяч рублей, я бы платили по 200 тысяч рублей. Но, к сожалению, это не в моих силах.

— Как обстоят дела с обеспечением техникой? В этом году было большое поступление новых машин, но достаточно ли этого? Тем более что есть планы по открытию новых частей.

— Я бы не назвал это большим количеством техники. Большое количество — это когда мы получили пять машин. А мы получили порядка 50 машин. Это просто огромное количество техники. Такого поступления не видел ни один субъект и никогда в жизни. Это был огромный транш, и мы еще получим около 10 машин. То есть по итогу года мы получим 65 единиц техники. Под строительство новых частей мы бы очень хотели, чтобы там тоже была новая техника. Но, к сожалению, сейчас есть нюансы в стране, но будем верить в лучшее.

У пожарных вся боевая одежда, обувь есть. Техника новая у нас стоит во всех частях по области, но, конечно, там и старенькая тоже есть. Также старую технику мы передаем в добровольные пожарные команды, которые организуют в маленьких деревнях и селах по инициативе властей.

Но всегда остается проблема с повседневной формой, у нас оснащение — процентов на 40. Но это у всех силовых структур обычно так. Но что касается одежды для выезда на пожар — 100% укомплектованность. Каски, краги, сапоги, боевая одежда, ремень, топор, оборудование.

— У вас есть две государственные награды. Вы их получили до того, как перевелись к нам. Расскажите, за какие заслуги?

— Я родился и вырос в Мурманске и служил там, ну и вся моя служба связана с пожаротушением. В следующем году будет 30 лет, как я в МЧС. Непосредственно в пожаротушении я провел 20 лет. Были серьезные пожары. Одну награду получил за тушение нефтебазы в Мурманксе (ЧП произошло в январе 2014 года. — Прим. ред.), в вторую — за участие в тушении атомного подводного крейсера «Екатеринбург», которое произошло в Североморске (инцидент произошел в конце декабря 2011 года. — Прим. ред.). Я принимал непосредственное участие. Например, при тушении подлодки было очень опасно, я не буду вдаваться в детали, но мы там составляли офицерские звенья для того, чтобы рядовой состав с собой туда не брать. Понимали, что всё может закончиться не очень хорошо.

— Вы в Тюмени уже почти четыре года. Скажите, как вам здесь?

— Мне тут очень нравится. Прекрасный город, прекрасный климат, зима, конечно, суровая, даже по сравнению с Мурманском, но 220 солнечных дней в году перебивают все минусы. Мне тут комфортно, семья здесь. Но обоснуюсь или не обоснуюсь в Тюмени — зависит от воли министра.