«Вокруг разговоры исключительно о жратве»: дневник тюменца, которого раскулачили и отправили в ГУЛАГ

На Текутьевском кладбище можно встретить могилы Аржиловских Степана Андреевича и Дарьи Петровны — простых крестьян из села Зырянка. У пары было семеро детей, двое из них Мария и Феокстита, умершие в 1944 году, лежат рядом. Как жили четверо Михаил, Константин, Александр и Евдокии, известно мало. Зато до нас дошло много подробностей о жизни одного из сыновей Степана и Дарьи — Андрея Аржиловского. Полная противоречий и трагедии история тюменца показывает, как человек не смог вписаться в новое советское общество начала XX века. Душевные переживания Андрея Аржиловского сохранили его дневники, которые даже сейчас интересно перечитывать. Хотя в 1937 году эти записи были крайне опасны.

Андрей Аржиловский родился в 1885 году в селе Зырянка в 39 километрах от Тюмени. С детства он имел задатки творческого человека — любил писать. Хотя за плечами было только образование в сельской школе. После учебы устроился корреспондентом в местные газеты.

Данные о ранней биографии Аржиловского разнятся. Иногда даты не совпадают друг с другом. Так, по одним источникам, Аржиловского в 1909 году осудили на два года арестантских работ за покушение на убийство. Другие данные пишут, что это произошло в 1910 году. Инцидент произошел во время воинской службы. Других деталей нет — что случилось и почему. После освобождения Аржиловский вернулся к прежней жизни сельского интеллектуала, женился на девушке Елизавете. У них родились трое детей.

После революции Андрей Аржиловский избрался в члены Тюменской земской управы. Позже Тюмень заняли Белые войска. При белых тюменец работал в следственной комиссии, созданной Временным Сибирским правительством. Потом Белые покинули Тюмень, а Аржиловский остался. За дружбу с врагами его приговорили к 8 годам принудительных работ. Аржиловский оправдывался:

— Прежде всего, я не политический деятель, не борец за ту или иную политическую идею, а просто — рядовой обыватель, ожидающий всяческих благ от других. Каковы же у меня, обывателя, должны быть поступки, чтобы считать меня контрреволюционером? Оружие в руках, направленное против представителей существующей власти, агитация в массах, следствием которой являются государственные перевороты. Я не только ни в чем таком не грешен, но совершенно к тому не способен. Я всегда являюсь лишь зрителем, свидетелем событий, создаваемых борцами. Правда, иногда жизнь заставляет играть кой-какие роли и обывателей, — писал в обращении Аржиловский.

Ему назначили восемь лет лишения свободы, но спустя три года отпустили из-за амнистии в связи с образованием СССР. Вернувшись домой тюменец стал поднимать хозяйство, которое за годы отсутствия пришло в упадок. В 1926 году Онохинский сельский совет лишил Аржиловского и его супругу Елизавету избирательных прав как кулаков-торговцев. Всё из-за того, что «имел середняцкое хозяйство: 2,75 десятины, 2 лошади и 2 коровы. В жизни сельского общества участия не принимал и общественных обязанностей никаких не нес».

В 1929 году семью раскулачили как мироедов, а самого Аржиловского приговорили к 10 годам за контрреволюционную агитацию против колхозов.

Во время суда находился в тюменской тюрьме. В это время по всей страны один за другим появлялись лагеря системы ГУЛАГ. В один из них в 1931 году попал Аржиловский — Темниковский исправительно-трудовой лагерь или просто Темлаг.

Темлаг открылся 6 июня 1931 году. Получается, что Аржиловский стал одним из первых заключенных мордовского лагеря. В первый год здесь валили лес во благо Родины 17 тысяч заключенных. Через два года численность зэков увеличилась до 30 тысяч. Суровые условия проживания в лагере и изнурительный труд подорвали здоровье уже не молодого Андрея Аржиловского. По состоянию здоровья он получил условно-досрочное освобождение в мае 1936 года.

Мужчина вернулся в Тюмень к семье. Жили в районе завода «Красный октябрь». Андрей Аржиловский, устроился работать счетоводом в артель «Прогресс», а в свободные минуты вел дневник, где делился своими мыслями. Первая дошедшая до наших дней запись датируется октябрем 1936 года.

— В силу старой привычки — не могу себе отказать в зарисовывании мыслей и переживаний. На обрывках после бури хочется кой-что восстановить в памяти и зарисовать то, что успею. Сижу в новом домике не задах лесозавода «Красный Октябрь». Домик этот отдан во временное пользование моей семье взамен отобранного в Зырянке. Милостью Москвы я освобожден еще в мае и начинаю забывать лагерные мытарства. Служу счетоводом при заводской конторе; зарабатываю 150 рублей в месяц. В переводе на хлеб это выходит 166,5 килограмма или 16,5 пуда. По-прежнему всего на 8 рублей. Ну да, Лиза — моя нестареющая жена — прирабатывает рублей на 200. И живем не сытно, но и не голодно…

Дневники хранили довольно опасные мысли Аржиловского. В будущем они сыграют страшную роль в его судьбе. В своих записях он сомневался в реальности построения социализма, критиковал власти.

— Всё теперь по-иному. Смотрю на молодежь и удивляюсь, как она выдюживает все эти нагрузки! А когда бываю в городе среди массы снующих людей, то всегда думаю одно: только одна хорошая война сократит рост этого муравейника. Иначе сожрем сами себя, — писал 31 октября 1936 года Аржиловский. Знал бы он, что случится через 5 лет…

Впрочем, насчет войны у Аржиловского были довольно странные мысли. Он называл ее полезным делом против «тесноты». Будучи верующим человеком, Аржиловский заметил некоторые особенности советской агитации.

— Появились распорядители и занялись украшением столовой. Между прочим, портреты вождей теперь устроены наподобие прежних икон: круглый портрет вделан в рамку и прикреплен к палке. Очень удобно: на плечо — и пошел. И вся эта подготовка весьма напоминает подготовку к прежним церковным торжествам...

В своих дневниках Аржиловский регулярно жалуется на голод:

— Если нам питаться нормально, то нужно не менее 35 рублей в день, а мы тратим 10–5 рублей на человека. Разве много? Мясо 400 гр — 3 рубля. Масло 100 грамм — 1–50. А крупа? А сахар? А молоко? Да что там считать! Недаром же я похож на мощи. Слава Богу: голодаем третью пятилетку. А сколько еще впереди? Всё хорошо, всё в порядке...

— Факт налицо, что о социализме только говорим: вокруг разговоры исключительно о жратве, интересы болтаются около приобретений, добавок и т. д. Самые узкие, самые шкурные. Всё это просится на бумагу в фельетон.

И тут же переходит на мысли о государстве.

— Думал о новой Конституции, так нашумевшей на весь земной шар. А в чем дело? Какая, собственно, разница? Одна вывеска. Как было, так и будет. Хотя и тайно, но всё равно единогласно. Живем среди изгнанных «кулаков» в кавычках. Перемены никакой: считают их полукрепостными, комендант командует, воспитатель покрикивает, председатель считает вправе стращать Севером. Нет, товарищи, трещину великую в русской земле никакой конституцией не замажешь, и власти из рук завоеватели не выпустят. Слова и разговоры. Конец не в этом, — пишет Аржиловский в феврале 1937 года.

В январе 1937 года по всему СССР началась перепись населения. Счетовода Аржиловского направили считать людей.

— Обходя свои 15 домиков по делам переписи, я вижу, что многие живут хуже нас; утешение хотя и горькое, но не так уже безотрадное. Несмотря на 20-летие перевоспитания, все-таки еще есть люди верующие и на вопрос анкеты о религии отвечают определенно: верую. Старая привязанность, старые навыки… — замечает Аржиловский.

Результаты переписи населения не понравились руководству страны. Историки так объясняют решение засекретить ее результаты. А что там было? Например, то, что 55% опрошенных заявили, что верующие. Это спустя 20 лет установления советской власти! Значит, надо найти виноватого в плохих цифрах. Ими стали организаторы переписи и связанные с ними. В конце марта 1937 года арестовали главного «вредителя» — начальника Бюро переписи населения ЦУНХУ СССР Олимпия Квиткина. В сентябре его расстреляют. Такая же участь коснулась и рядовых переписчиков.

27 июля Аржиловский в своем дневнике пишет последнюю запись:

— После несвоевременных холодов настало, наконец, тепло: сейчас прошел теплый дождь, и погода устанавливается грибная. Заколачиваю трудодни и ворчу на ребят за их нежизнеспособность. Ворчу я, конечно, зря: скромность моих ребят дороже хамства. Но не заклевали бы эти ублюдки тихих ребят!! Живем впроголодь.

29 июля 1937 года Аржиловского арестуют. В этот день в застенках НКВД окажутся 317 тюменцев.

Аржиловский и еще 12 человек были обвинены в членстве в «контрреволюционной кулацкой вредительской группировке, руководстве ее контрреволюционной деятельностью, направленной на борьбу с Советской властью». На допросах мужчина отвергал все обвинения и, в частности, заявил: «Мои убеждения, к сожалению, не являются чисто советскими: в частности, я остаюсь со взглядами собственника и не верю в построение социализма во всем мире. Мои убеждения остались только при мне и в моих дневниках, распространением своих убеждений я нигде и никогда не занимался».

5 сентября Омская тройка НКВД признала Аржиловского виновным. Через три дня его расстреляли. Братьев Аржиловских могли похоронить на Текутьевском кладбище или на Затюменском кладбище. Точных данных нет.

Не повезло и близким Андрея Аржиловского. Его брата Михаила — бывшего псаломщика, а в 1937 году учителя пения, арестовали 10 сентября 1937 года — спустя два дня после расстрела Андрея. Через месяц, 12 октября 1937 года, Михаила Аржиловского расстреляли. Он проходил по «делу церковников», которых обвиняли в заговоре против советской власти. В этот день по всему региону казнили 91 человека. Но это не самый кровавый день в истории Тюменской области. 14 октября 1937 года расстреляли 490 человек. Тело Михаила Аржиловского, возможно, похоронили в одной из безымянных могил на Текутьевском или Затюменском кладбище.

После расстрела Андрея Аржиловского его семью отправили на лесозаготовки. В 1945 году его супруга вновь живет в Тюмени. Чем занимались их дети, нет данных. В 1957 году — спустя 20 лет после расстрела Андрея и Михаила Аржиловских реабилитируют. Тогда как раз развенчивали культ личности Сталина. Известно еще то, что в 1988 году дочь Андрея Аржиловского Тамара получила копию его дневника, который лежал в деле. Женщина на тот момент жила в Тюмени. В 1989 году рукопись Аржиловского впервые будет опубликована в газете «Тюменский комсомолец».

Читайте другие интересные истории тюменцев, живших в начале XX века.

• Ранее мы рассказывали про Алексея Рачева, работавшего в типографии «Сибирской торговой газеты»;

• Марфы Пименовой, пережившей тяжелые годы гражданской войны;
  

• Антона Фролова-Багреева, создавшего знаменитое «Советское шампанское»;
  

• историю любви Петра и Евгении Рогозинских;

• молодого революционера Вениамина Тверитина, чьим именем теперь зовут улицу в Екатеринбурге.