Рафаэль Гольдберг, главный редактор газеты «Тюменский курьер»: «Ощущаю тяжесть от того, что Родина не выполнила свой долг»

Журналист Рафаэль Гольдберг дал путевку в жизнь многим журналистам, школа «Тюменского курьера» – своеобразный знак качества для представителей этой профессии. Десять лет назад большой резонанс вызвало появление «Книги расстрелянных», где опубликованы рассекреченные данные КГБ о репрессиях в Тюменской области в годы сталинского террора. А в мае этого года состоялась презентация очередного тома книги Рафаэля Гольдберга и Александра Петрушина «Запрещенные солдаты». В ней собраны данные о жителях Тюменской области, прошедших лагеря военнопленных во время Великой отечественной войны, и, как думали их родственники, бесследно сгинувших в немецком плену.

– Чем четвертый том «Запрещенных солдат» отличается от предыдущих?

– Начнем с того, что над этой серией книг мы работаем уже пять лет. И ни один из томов не похож на предыдущий. Потому что тема постоянно развивается. В третьем томе, например, мы впервые начали указывать образование призывников военного времени. Из собранных данных можно сделать вывод, что наша армия в основной массе была малограмотной и даже неграмотной. Один класс, два, три... Семилетка – очень редко встречается. Десятилетнего образования нет почти ни у кого. Известно, что еще в 1936 году командующий Белорусским особым военным округом командарм Иероним Уборевич докладывал, что в армию приходят солдаты, которые не могут прочесть устав, не умеют определять стороны света – вот такой характерный штрих к состоянию нашей армии в предвоенные и военные годы.

Четвертый том совершенно отличается от трех первых. Там мы работали в основном с фильтрационными материалами. Если знаете, каждый освобожденный из плена проходил фильтрацию, проверку. В четвертом томе мы использовали материалы, собранные из немецких лагерей, где на каждого пленного заводилась специальная карточка. Отсюда еще одно отличие: в первых трех томах мы писали в основном о тех, кто из плена вернулся, а в четвертом – о тех, кто пропал без вести, а по сути, погиб в лагерях. Известно, что из пяти миллионов с лишним красноармейцев-военнопленных домой вернулись только 1,8 миллиона человек. Были, конечно, и те, кто просто остался жить за рубежом. Но их очень немного. Остальные погибли. В книгах «Память» почти все они фигурируют именно как пропавшие без вести. Очень редко о ком есть доподлинно установленная информация «погиб в плену».

Вот, например, написано в карточке: Березкин Семен Ильич, 1906 года рождения, из Утешево Тюменского района, санинструктор, попал в плен в районе станицы Лозовая – это под Харьковом. Прошел лагеря номер такой-то и такой-то. Последняя отметка в карточке: 2 мая 1944 года. Что с ним стало после этого, мы не знаем и, возможно, так никогда и не узнаем.

– С какими проблемами столкнулись при обработке данных?

– Прежде всего, фамилии. Фамилии немцы записывали на слух, район пленения, место рождения – приблизительно. Словом, сплошные кроссворды. Здесь и особенности транскрипции, произношения, и добросовестность записывающего имеют большое значение. Некоторых фамилий, как их записали немцы, просто не существует. Или, например, писали: «Взят в плен под Первомайском». А их на территориях Советского Союза, где проходили военные действия, – одиннадцать. Под каким из них боец взят в плен? Или пишут только номер полка, приходится выяснять, к какой дивизии, к какому формированию пленный относился.

Помимо Книг памяти мы использовали для сверки данных материалы дрезденского мемориального центра, который выложил на своем сайте уже 700 тысяч фамилий военнопленных. На нем у некоторых солдат есть даты смерти, которых мы не обнаруживаем на карточках, заполненных в концлагерях. Пример: Беднягин Феоктист из Исетского района, жил в Тюмени, попал в плен 1 августа 1943 года. На карточке нет его отчества и данных о гибели. Ищем его на сайте дрезденского центра, обнаруживаем отчество – Иванович. Здесь же находим дату смерти – 1 июля 1944 года.

– Что и кто вам помогает в сборе информации?

– В карточках многих солдат мы можем найти довоенные домашние адреса их родных, что очень важно. Дисциплинированные немцы, выполняя требования Женевской конвенции, фиксировали такие данные. И теперь хоть кого-то из родственников погибших мы смогли найти и сообщить им о судьбе их отцов, дедов. За помощью в этом мы обратились в редакции 23 районных газет области. Это был наш проект под условным названием «Охота за тенью». Название красивое, но выбрали мы его вовсе не поэтому. На немецких карточках действительно сохранилась только тень человека, больше от него ничего не осталось.

Несмотря на занятость и свои трудности, нам никто из коллег не отказал, за что мы им очень благодарны. Сотрудники районных редакций находили родственников бывших пленных, записывали их воспоминания. Например, с помощью родных мы установили правильное написание фамилии Алексея Кирилловича Мызникова. В карточке концлагеря он был записан как Алысников. Дочери, несмотря на это, узнали своего отца, потому что в карточке были также сведения о его жене – Фекле Кулешовой из деревни Боровинка Новозаимского, сейчас Заводоуковского района. С помощью коллег из газеты «Заводоуковские вести» мы нашли родных четырех братьев Безетиченских, о которых в деревне Падун и вовсе забыли. Мы получили новую информацию не только о судьбах людей, но и целых дивизий. Добавлю, что родственники зачастую только от нас, спустя 60 с лишним лет узнают, что случилось с их отцом, дедом, братом на войне. Немало было трогательных моментов при этих встречах.

– Какие чувства вы испытывали в этой работе?

– Прежде всего, тяжесть. Родина свой долг-то не выполнила. Например, вернувшиеся из плена до 1995 года даже не пользовались никакими правами участников войны. А те, кто погиб, о ком рассказано в четвертом томе, вообще забыты. Их никто уже и не ищет официально. Удивительно, но эти карточки из немецких лагерей поступили в Тюмень еще в 60-е годы, и семья того же Алексея Мызникова еще полвека назад могла узнать, что произошло с ним. Можно было даже съездить на его могилу, она указана в карточке. Ведь бывший немецкий городок Фалькенау – после войны стал чешским городом Соколово... Мы, не авторы, а мы – страна опоздали многим нашим землякам рассказать о судьбах близких им людей. Эти люди должны быть названы. Родственники многих до сих пор надеются что-то узнать.

– В таком случае что вы для себя получаете от работы над этим проектом? Он ведь не является коммерческим. Грубо говоря, зачем вам это нужно?

– Вообще, когда меня спрашивают: «Почему вы этим занимаетесь?», – я отвечаю: «Вы хотите тоже этим заняться?» Потратить годы, чтобы сначала добиться доступа к закрытым архивам. Потом разбирать карточку за карточкой, уточнять, систематизировать, писать и ждать ответов. Рыться в справочниках и на сайтах Интернета... Неслучайно мы на титульном листе поставили настоящий штамп, который ставится на рассекреченных документах.

Зачем? Есть ощущение необходимости. Это же миллионы пропавших людей – о них надо рассказать. И самое главное – это история войны, которой нет в учебниках. История, которая складывалась из судеб конкретных людей... Трагичных судеб. Это уже не спрятать, не вычеркнуть... Присутствует, конечно, и чисто исследовательский интерес, желание узнать, как было на самом деле. Легко сказать: «Никто не забыт, ничто не забыто». А для того, чтобы это было действительно так, приходится очень серьезно потрудиться.

Например, из 229-й дивизии, сформированной в Ишиме, которая сражалась в конце июля – начале августа под Сталинградом, за Дон ушли почти 12 тысяч человек, а вышло из окружения... 750. Очерк об этой дивизии у нас занял 27 страниц.

– Сколько в итоге будет томов «Запрещенных солдат»?

– Уже идет подготовка пятого. Всего же имеются данные на 11 тысяч пленных из нашего региона. В четвертый том вошли 1246 фамилий бойцов. Можете себе представить, какая еще предстоит работа. Причем 11 тысяч – это только те, о ком остались хоть какие-то документы, хотя бы лагерные карточки. Думаю, на самом деле этих людей, наших земляков, погибших в плену, было значительно больше. Надеюсь, настанет момент, когда мы назовем, наконец, все, во всяком случае, доступные нам имена тюменцев и жителей области, воевавших, погибших в лагерях. А затем с этими книгами можно будет работать как с историческим материалом: сделать статистику по возрастам, образованию, из какой деревни ушло больше солдат, из какой поменьше. Можно, например, понять, почему столько пустых деревень в нашей области. Где люди-то?..

– Где можно увидеть очередной том?

– Книги серии «Запрещенные солдаты» можно приобрести в редакции газеты «Тюменский курьер». Кроме того, они будут доступны в библиотеках, часть тиража поступит в организации ветеранов.

– Как мэтра тюменской журналистики напоследок не могу вас не спросить вот о чем: как вы охарактеризуете сегодня положение дел в нашей профессии?

– Как ужасное. Оставим в стороне ситуацию со свободой слова. Говоря о свободе, многие коллеги забывают о том, что свобода – обратная сторона ответственности. Но хочется сказать о другом. Современное поколение журналистов малообразованно. И не хочет ничему учиться. Ищет легкую работу, где не требуется больших знаний, не нужно изучать документы, сверять информацию, чьи-то высказывания, докапываться до фактов. Сегодня практически невозможно найти журналиста, который хотел бы освещать тему промышленности, производства, потому что для этого нужно что-то знать, вникать в тонкости... Это удручает.