«Бабушке привезли урны с прахом». Родственник погибших пассажиров — о крушении поезда в Ламенке

После выхода большого материала о железнодорожной катастрофе в Ламенке в редакцию 72.RU обратились родственник погибших пассажиров Фарид Габдрахманов из Казани, а также тюменка Вера Темерева, которая стала очевидицей катастрофы. Они прислали архивные документы и воспоминания, которые мы решили опубликовать. Далее — от первого лица.

В июле 1972 года мне было 16 лет, мы с мамой и младшей сестрой приехали в Ламенку и поселились в доме бабушки по улице Железнодорожной, 10. Дом расположен напротив вокзала и отделен лишь лесополосой, через которую не видна, но хорошо слышна железная дорога. Я была на вечернем киносеансе 25 июля 1972 года, а вернувшись, допоздна читала книгу. Ближе к ночи начались ливневый дождь, гроза. Потом раздался сильный грохот, похожий на раскаты грома, задрожал дом. В полночь стало светло во дворе, на наш деревянный дом стали сыпаться искры огня. Над лесополосой было зарево, явно что-то горело. Я пошла посмотреть, что там случилось.

Увиденное меня потрясло: сошедшие и лежащие на земле тепловоз, горящие вагоны. Там уже было немного людей, работников железной дороги и жителей из ближайших домов, они помогали пострадавшим. Была ночь, весь поселок спал, мало кто знал о крушении. Умерших складывали тут же, на обочине. Пострадавшие размещались внутри вокзала, там уже работали местные медработники. Я помогала накладывать повязки, этому нас учили в школе, когда я участвовала в «Зарнице». Помню, как у одной из пострадавших по всему телу обильно выступали капли крови.

Кто-то носил на руках маленький сверток — ребенка, он не пострадал, но никто из его родных так и не нашелся в ту ночь. Всех пострадавших и ребенка потом эвакуировали в больницы. Вдалеке были видны другие пассажирские вагоны этого поезда, внешне неповрежденные, их отцепили, но людей рядом не было. В другой стороне был виден хвост товарного состава, с которым и столкнулся пассажирский поезд.

Между двумя вагонами у вокзала была зажата женщина, скорее всего, проводник вагона, но помочь ей уже было нельзя и снять ее ночью было невозможно. Только утром с помощью специального инструмента ее тело извлекли из груды железа.

Ночью у жителей был доступ к месту происшествия, но к утру прибыли разные официальные лица, военнослужащие и милиция и ввели оцепление. Я видела, как обгоревшие тела погибших грузили в товарный вагон. Не все были внешне узнаваемы, у одного тела отсутствовала голова. Для меня как подростка увиденное было психологической травмой, никогда в жизни я не видела столько погибших.

С рассветом стало видно, что насыпь усыпана клочками бумаг, фотографий, тканей, детских книг, обломков игрушек, почему-то кусочками ковра. Назвать количество погибших не могу, но счет явно шел на десятки. Несколько дней в воздухе стоял невыветриваемый запах горелых человеческих останков. Останавливались все проходящие мимо поезда, так как шел ремонт пути, в том числе состав «Пекин — Москва». В окнах были непривычные по тем временам иностранные лица.

Мы в семье от потрясения в те дни больше молчали или разговаривали шепотом. Позже приезжали родственники погибших. Их реакция на гибель родных была понятна, кто-то оскорблял, кто-то угрожал уничтожить Ламенку.

Местные тяжело переживали это событие, было всеобщее чувство вины и беды. Все, кто помогал пострадавшим, сделали, что смогли. Думаю, погибших могло быть больше без помощи местных жителей. Спасти удалось не всех. Многие погибли в огне, на глазах спасающих, невозможно было добраться до них из-за покореженных вагонов. С годами это не забылось. Только со слезами на глазах можно вспоминать эту трагедию.

Мои дядя и тетя летом 1972 года ездили в гости к родственникам в Прокопьевск Кемеровской области. Домой они возвращались на поезде «Новокузнецк — Москва» — в первом вагоне, от которого практически ничего не осталось.

Их тела кремировали в Москве, а бабушке привезли только маленькие урны, похожие на вазу. Прах захоронили в Казани. Эта трагедия принесла много горя моей семье. В детстве я много времени проводил с бабушкой, видел, как она мучилась долгие годы, много плакала и никак не могла забыть.

Моего дядю звали Ханзар Габдрахманов, а его жену — Сария. Дядя был призван из Казани на службу в ВМФ в 1966 году. Сначала он попал в учебку в Кронштадте на Балтийском флоте, а потом его отправили на Северный флот в Оленью Губу Мурманской области. Он служил матросом на подводной лодке.

Дядя по секрету рассказывал матери, что однажды во время похода лодка чуть не затонула со всем экипажем, они не могли всплыть и только чудом поднялись. Получается, что с такой опасной службы он вернулся домой живым и здоровым, а погиб — в поезде, возвращаясь из гостей.

В ноябре 2012 года я решил съездить на станцию Ламенская, поскольку бабушка говорила мне, что на месте крушения вроде бы есть памятник. Я приехал в Голышманово, купил цветы, чтобы положить их к памятнику, взял такси и поехал. Но ничего в Ламенской не нашел. По дороге мы разговаривали с таксистом, и он сказал, что надо поднять вопрос о необходимости памятного знака. Так что после возвращения домой я собрал все оставшиеся после смерти бабушки справки и поехал в Екатеринбург, в управление Свердловской железной дороги. Там я написал заявление на имя начальника СвЖД Алексея Миронова (в 2019 году покончил с собой вскоре после того, как его заподозрили в получении взятки. — Прим. ред.). Мне ответили, что заявление рассмотрено и доску установят.

Доску действительно установили летом 2013 года, обещая в ближайшее время заменить на постоянную.

В 2013 году я отправился в Прокопьевск, чтобы попробовать найти родственницу дядиной жены, к которой они ездили в 1972 году. У меня были примерные координаты, удивительно, но я ее нашел. Она рассказала, что сразу после крушения к ней домой пришел участковый милиционер и предложил поехать на место ЧП. Вагоны с погибшими привезли в Ишим, они стояли где-то в тупике. Ей сказали, что если нервы крепкие, то можно зайти в вагон и посмотреть. Она зашла, но свою родственницу и моего дядю не нашла. Можно предположить, что от тел остались только фрагменты. Их и отправили в Москву на кремацию.

Говорят, что в первых вагонах в «Артек» везли детей. В этой катастрофе много неизвестного, мне кажется, что в те годы дали отмашку забыть об этой трагедии. Но мне как родственнику погибших было бы важно узнать все подробности произошедшего.

Напомним, крушение произошло в июле 1972 года на станции Ламенская в Тюменской области. Виновными признали стрелочников и дежурную по станции, которые пустили пассажирский поезд на путь, занятый грузовым составом. По официальным данным, погибли 58 человек и 16 пострадали. Очевидцы катастрофы утверждают, что погибших было больше 100 человек. Это не единственная трагедия в Тюменской области, о которой в советские времена было не принято говорить. В 70-х годах в Юрминке взлетел на воздух склад с удобрениями, погибли 34 человека.

Первый материал про трагедию в Ламенке вышел у нас на сайте в конце сентября. Мы отправили множество запросов в разные ведомства, чтобы собрать информацию о катастрофе, но все они остались без конкретного ответа. Не сохранились в тюменских библиотеках и архивы издания «Гудок», в котором, предположительно, вышла одна из немногих заметок о крушении поезда. Основой для текста стали воспоминания жителей станции, а теперь — отклик людей, которые потеряли под Ламенкой своих близких.

Мы продолжаем собирать любую информацию о трагедии в 1972 году с составом «Новокузнецк — Москва». Наша задача — открыть эту историю, узнать, сколько человек погибло в катастрофе. Мы считаем, что о тех событиях на станции должна напоминать доска с фамилиями всех погибших.