«Через полгода вернусь, ждите». В Тюмени сотни людей пришли на похороны погибшего в СВО педагога

— Ужасно хоронить людей. Особенно в такую погоду, — вздыхает женщина в черной повязке на голове.

— Да, хорошо сегодня, солнышко, — соглашается с ней ее подруга. Обе понуро стоят в огромной очереди людей в синей и зеленой форме, черных пальто и куртках.

Проникающие всюду лучи солнца не заглядывают только в траурный зал № 1, который так плотно забит людьми, что желающие попрощаться с покойным меняются как караул. Всюду — плотный цветочный аромат вперемешку с ладаном.

Больше сотни людей пришли проститься с Григорием Деминым. 10 апреля он должен был приехать в отпуск к жене и маленькой дочке, сам, живым. Утром 13 апреля его привезли в траурный зал Патрушева в закрытом гробу, а после похоронили на Червишевском кладбище.

За 40 минут до начала прощания семья Григория терпеливо ждет машину с гробом возле траурного зала. Дочка в голубой шапке и с варежками на резинке сидит на лавочке. Она щурится на солнце и о чем-то серьезном говорит с близкими. Когда двери траурного зала распахиваются и близких приглашают внутрь, мать снимает с девочки голубую шапку, под которой уже завязан черный траурный платок. Она дает ей охапку кроваво-красных роз, и вместе они входят в траурный зал. Начинается панихида.

Григорий отправился на Украину еще полгода назад. Что сподвигло его на такое решение: патриотизм или желание проверить на себе — версии собеседников расходятся. В чем точно мнения сходятся, так это в том, каким был Григорий.

— У нас он в классе был самой лучшей половиной: очень мужественный, очень веселый. Что бы ни случилось — всегда рядом. То что он добровольцем поехал — на него очень похоже. И в кадетку не случайно пошел. Ему нравились военные, — вспоминает одноклассника Григория Светлана.

Кажется, никого и не удивляет, что посвятивший себя работе с детьми Григорий подписывает контракт и уезжает на территорию боевых действий.

— Такой человек был: надо значит надо. Такие вот люди Вторую мировую войну выиграли, — уверен высокий аккуратно одетый мужчина в черном пальто, который представляется родственником погибшего. — Он полгода был на спецоперации, контракт закончился, но не отпустили. Вроде как ждали в отпуск, только вот он позвонил семье, поговорили и всё.

Последние годы погибший военный работал психологом в кадетском училище. Коллеги говорят, что мальчишки постоянно обращались к нему по разным вопросам: кому-то он помог по учебе, с кем-то советом по жизни поделился.

— С детьми замечательно ладил. Добрый, грамотный, всегда веселый. Вообще всегда, никогда мы его не видели без улыбки. Почему поехал на СВО? Как он нам говорил, у него два брата и оба по здоровью не могут. Он за всех поехал Родину защищать. «Через полгода вернусь, ждите», — так он нам сказал. Не успел чуть-чуть, — заключает один из коллег военного по кадетскому училищу.

Больше сотни людей пришли проститься с Григорием. На панихиду привезли и курсантов из кадетского училища. Парни с детскими лицами, кажется, смотрят на все со стороны и просто ждут своей очереди зайти в зал и положить у гроба гвоздики. Они шепчутся между собой. В паре метров от колонны молоденьких кадетов — несколько мужчин в камуфляже: угрюмых, с виду грубых и сильно уставших. Это сослуживцы Григория. Кто-то из них приехал домой раньше положенного срока из-за ранения, кому-то просто дали время передохнуть, а кто-то уже не вернется за ленту из-за возраста и давления.

Иван в числе вторых. Он и Григорий одновременно подписали контракт. Мужчины познакомились уже на сборном пункте в Ростовской области. Между собой сразу договорились — держаться вместе. Несколько раз Иван как бы виновато замечает, что вернулся к семье, а его боевой друг — нет.

— Добрый был человек, правда, ругал всегда, что лезу, куда не надо. Я живой, а он — нет. Смелый был, порядок у него во всем — всегда. Я уехал в отпуск, а он погиб — не уследил, — сожалеет мужчина. Он достает пачку сигарет и вынимает одну.

— Ваня, нельзя здесь курить, — делает замечание военному жена.

— Я ветеран, мне всё можно, — улыбается мужчина и продолжает свой монолог. Он вспоминает жизнь за лентой, как Григорий делал заметки обо всем в своем красном блокноте, как вместе лепили пельмени или жарили блины на Масленицу. Переключается на рассказ про первые три дня за лентой и передышку после обстрелов, вспоминает, как прятались под сгоревшей «Газелью» от снарядов. А потом говорит про увольнение:

— Я разговаривал с ним на эту тему: «Может, Гриша, всё?» — «Наверное, всё».

— А вы после отпуска вернетесь туда?

— Я буду увольняться, свое отвоевал.

Месяц назад в тюменской школе открыли мемориал в честь другого погибшего — Алексея Рожкова. Мужчина работал менеджером по продажам. А после мобилизации внезапно стал сапером. У Алексея остались дети и жена. Мы поговорили с ними и узнали, как семья справляется с горем спустя несколько месяцев после гибели родного человека.