Ослеп после взрыва. История тюменца, который больше десяти лет мечтает увидеть своих родных

Разгерметизация, сильное загазовывание. Олег стоит в десяти метрах. Одна маленькая искра — и страшный взрыв. Мужчину отбрасывает волной. Он падает, тело загорается, его осыпает осколками. В ту же секунду выбивает глаза, лопаются лицевые кости. Сознание еще не потеряно. В голове вопрос: выползать или не выползать? Перед глазами темнота и осознание: если он будет жить, всё в корне изменится. Олег выползает.

С момента трагедии прошло уже 11 лет. Последствия взрыва навсегда остались в жизни мужчины. Помимо черных очков, которые стали обязательным аксессуаром, на его лице появилось больше ста швов, правая рука до сих пор нуждается в каждодневной разработке. Самостоятельно встать, переместиться и пойти в нужном направлении Олег не может. Он почти полностью ослеп. Мужчина в состоянии различать только резкие движения и контрастный свет. Восстановить зрение невозможно. Сейчас вся его жизнь проходит в сопровождении главного помощника — дочки Маши. Он шутя называет ее «младшим научным сотрудником», потому что в свои двадцать девушка буквально стала правой рукой отца.

Любимую работу Олегу заменили прослушивание книг на экономические темы и регулярные занятия спортом. После тридцати пяти лет полноценной жизни Олег Родин полностью приспособился к миру, в котором среди кромешной темноты он видит короткие вспышки света.

Октябрь, 2010 год

О дне, когда случился взрыв, Олег Родин в подробностях рассказывать не любит. Он поделился только отрывочными воспоминаниями. О месте и предприятии, на котором произошла трагедия, мужчина говорить отказался. Только объяснил, что никого в случившемся не винит.

— В октябре 2010 года произошла авария на производстве. У меня там люди работали. Когда пытался связаться с ними по рации, они не отвечали. Тогда я стал действовать согласно плану ликвидации аварии. Пошел к ним. Произошла разгерметизация. Было загазовывание. Появилась искра. Взрыв. Я стоял метрах в десяти от здания. Меня на двенадцать метров взрывной волной отбросило. Осколками осыпало всего. На трубы намотало, — рассказывает Олег Родин.

В результате трагедии пострадало двенадцать человек. Напарник Олега в тот день погиб. Сам мужчина получил многочисленные травмы.

— Получил осколочное ранение, глаза повыбивало, была черепно-мозговая травма, кости лицевые лопнули, ранение сердца, кисть раздроблена. Вот так переломало всего. Потом три года по госпиталям. Отремонтировали, насколько смогли, — улыбаясь, рассказывает мужчина.

Бесконечная реабилитация, больше ста швов и операции, которым потерялся счет

После того как случился взрыв, Олега на вертолете доставили в госпиталь. Туда на следующее утро приехала его жена. Женщина на протяжении всего периода реабилитации находилась рядом с мужем.

— В день аварии у нее был праздник на работе. Я просил товарищей, чтобы ее не тревожили. Было неизвестно, как меня эвакуируют с места взрыва. Вертолетов не было. Так вот, она приехала после того, как меня привезли в больницу. Ей позвонили и сообщили. Она села на поезд и приехала. Я в коме был. Потом меня в Москву увезли. Жена следом за мной улетела. Два с половиной месяца был в госпитале Вишневского. В Москве все руками разводили — помочь ничем не могут, — вспоминает Олег Родин.

В России нужного лечения Олег не получил. На родине говорили, что единственный выход — удалить глаза. Тогда Олег вместе с женой поехал в Германию. За границей ему на следующий день сделали операцию. Благодаря этому появились первые результаты.

— В Германии на следующий день сделали операцию. У меня уже светоощущение появилось. За двухлетний период мне сделали больше десятка операций. Я на пятнадцатой уже перестал считать.

Несмотря на огромное количество медицинских вмешательств, Олег продолжал находить на своем теле осколки. Убирать их помогала дочка.

— После этого еще долгие годы продолжали находить во мне и вытаскивать осколки. Этим занималась дочка Маша. Она швы снимала, раны обрабатывала. Ей всего лишь десять лет было, когда я взорвался. Получается, полжизни она у меня в медицине. Сейчас вообще в медуниверситете учится, — рассказывает тюменец.

Путешествия, неудобная жизнь в большом городе и новые увлечения

За время лечения Олег побывал в разных странах. Мужчина шутит и говорит, что по миру ездил только из-за того, что страны находились рядом с больницей.

— Путешествовать люблю. Я был в Германии, в Австрии был, в Чехии, во Франции, в Монако, Италии, в Бельгии, Нидерландах, Люксембурге, на Кипре, в Турции. Везде с женой. Я же лечился там в основном. На путешествия у меня просто время было. К примеру, доктор назначает через неделю осмотр, а мне всё это время нечего делать. А там 200 километров до Голландии, например. Можно и скататься, — рассказывает Олег.

То, что из Германии мужчина приехал, к примеру, в Австрию, напоминает звук СМС на мобильном. Так Олег понимает, что путешествие началось.

— Как это ощущается? Сейчас я вам расскажу. Приходит на телефон СМС с номером посольства этой страны и, например: «Тele2 приветствует вас на территории Бельгии». Всё, — объясняет мужчина.

Помимо путешествий он любит слушать книги. У Олега огромная аудиобиблиотека. Иногда книги ему читает дочь Маша.

— Я за эти десять лет столько переслушал! Наверное, за всю жизнь столько не слушал. В основном это аудиокниги, ролики на ютьюбе. Про экономику, финансы. С дочерью много гуляем, если есть возможность. Три раза в неделю вместе с Машей хожу в фитнес-зал. Раньше занимался археологией, краеведением, ходил в походы, на раскопки. Находили какие-нибудь наконечники стрел. Бывал даже на поле, где сражался Ермак. Но всё-таки самая ценная находка — моя жена, — признается мужчина.

Несмотря на то что в Тюмени жизнь наладилась, Олегу здесь не очень комфортно. Передвигаться по городу, даже с Машей, бывает неудобно. Он признается, что скучает по Тобольску — там он жил до того, как переехал в Тюмень. Место жительства Олег с семьей был вынужден поменять, потому что дочка поступила учиться в тюменский вуз. Мужчина говорит, что его родной Тобольск гораздо более приспособлен к жизни незрячего человека.

— В Тюмени люди другие. В Тобольске контингент немного суровый, готовый отвечать за свои поступки, ну и получать за них. Вот у меня Маша приехала неделю назад из Тобольска, говорит: в Тобольске все по правой стороне ходят. Нет такого, чтобы люди прямо навстречу шли. Из автобуса не успеешь выйти в Тюмени, как люди прям на меня идут. Заходят, не дают выйти, потом пытаешься объяснить им, что хочу выйти. У них вообще ноль эмоций либо там что-то буркнут, — объяснил Олег Родин.

«Двигается на темном светлое, а на светлом темное»: жизнь сквозь черные очки

Говорят, что, когда из строя выходит один орган чувств, обостряется другой. Олег этого не заметил. Ему повезло, что хороший слух у него был развит из-за специфики работы. Сейчас способность отлично улавливать звуки ему очень помогает — по голосу он может лучше узнать человека, немного ориентироваться в пространстве.

— Анастасия, вас я вижу светлой, — правильно отметил собеседник. — Я же по голосу немного ориентируюсь, мозг дорисовывает многое. Я до 35 лет прожил зрячим. Многое представляю, знаю, как выглядит, — объяснил Олег.

О происходящем вокруг Олегу докладывает Маша. На сегодняшний день мужчина может немного различать резкие движения и цветовые колебания.

— Мне сразу «младший научный сотрудник» сказала, что вот идут. Я сразу понял: не один человек. Затем она сказала, что вас трое. Я еще могу различить движения, если контраст есть какой-то. Только если двигается на светлом темное или на темном светлое. Три года в Германии бились, чтобы светоощущение было. До этого только кромешная темнота, — поделился Олег Родин.

Он добавил, что ему сильно не хватает визуального общения.

— У меня профессионально слух всегда хороший. Вибрации, колебания звука всегда слышал. Сейчас очень не хватает визуального общения. Хочется в глаза смотреть человеку, мимику видеть. Прислушиваться к каждому придыханию начинаешь, но всё равно не то. Одно дело — голос, другое — мимика и глаза.

Больше всего, говорит Олег, он скучает по лицам своих родных и работе. Признался, что мечтает увидеть дочку, лицо которой запомнил еще тогда, когда ей было десять лет.

— Я бы просто хотел видеть. Всё. Больше всего сам бы хотел пойти и погулять. Просто один. Куда глаза глядят. На всё бы глазел. Скучаю по образам родных, близких. Природу тоже хотелось бы посмотреть. Хотелось бы снова попасть на работу. Она мне уже десять лет каждую ночь почти снится.

Сейчас Олег Родин продолжает курс реабилитации. Врачи говорят, что, скорее всего, значительных изменений не будет.

Мы часто пишем про непростые судьбы людей. Про то, как после несчастных случаев тюменцы не сдаются, приспосабливаются к новой жизни и мотивируют остальных своим примером. Этим летом свою историю нам рассказал Петр Иванов. Мужчина нырнул, но получилось неудачно — ударился головой и спиной о дно водоема. После этого он оказался на инвалидном кресле. Также мы писали про Людмилу Знаменщикову. Однажды она упала и сломала руку, пока лечили, болезнь спрогрессировала: появилась слабость в мышцах, женщине стало трудно ходить самостоятельно. Когда исключили все возможные диагнозы, стало понятно, что это точно БАС — неизлечимая болезнь. А Рите из Ишима пять лет. Она сидит на диване, смотрит мультики и видео в планшете и терпеливо вытягивает стопу, потом подставляет маме всю ногу, руку, спину. Самые большие проблемы — с пальчиками: они могут срастись. Но Рита с нежеланием дает обрабатывать их — ведь если закрутить бинты, будет очень трудно лепить что-то или держать карандаши.