Сурдопереводчик – дефицитная профессия

Сегодня, 31 октября, в стране отмечается День сурдопереводчика. Праздник поневоле вымирающей профессии проводится словно насмешка над глухими, ведь несмотря на жизненную необходимость в сурдопереводе, инвалиды по слуху продолжают существовать в собственном замкнутом мире.

Только в Тюмени на 600 человек глухих и слабослышащих приходится всего шесть сурдопереводчиков, на юг области – десять специалистов. «В Советском Союзе в областном центре насчитывалось больше 25 сурдопереводчиков», – рассказывает председатель областной общественной организации Всероссийского общества глухих Наталья Калашникова.

«Переводчики работали на предприятиях, где трудились бригады глухих. Производство труда, как и человек труда, были на первом месте. В годы войны на заводах работали глухие – станочники, мастера и так далее. А сейчас ни на одном заводе нет инвалидов по слуху. Капитализм наступил – они стали не нужны. Естественно, раз все профессии сократились в новой России, всех переводчиков уволили. А они переквалифицировались на другие виды работы – кто-то ушел преподавать в школу, кто-то в соцзащиту», – говорит она.

По словам Натальи Калашниковой, которая и сама занимается сурдопереводом, суродопереводчик – профессия тяжелая, нервная, эмоциональная, выматывающая. Просто так языку жестов обучиться невозможно, а сегодня и негде. Да, 30 декабря 2012 года президент РФ подписал закон об официальном признании жестового языка. В связи с этим в Москве была открыта группа студентов с обучением сурдопереводу, но вряд ли там в совершенстве возможно освоить азбуку глухих.

«Жестовый язык имеет свои особенности, как и любой устный язык. Но за две-три недели на курсах люди не научатся ему – они не смогут понять глухого. У меня недавно была переводчица, которая 12 лет проработала в школе глухих, но она не смогла освоить обратный перевод. Обучали-то стандартным жестам, а глухие говорят на своем сленге. Поэтому возникают трудности, когда, к примеру, нужно решить сложные вопросы – медицинские, жилищные, юридические. Иногда это вообще не перевести», – объясняет Наталья Калашникова.

Переводчик должен думать, как глухой, и донести информацию не формально, а так, чтобы глухой понял ее смысл. «Наша задача как сурдопереводчиков слишком глобальна – защитить глухих, спасти жилье, найти им работу, помочь решить хозяйственные проблемы. Например, до сих пор наши глухие не знают, как рассчитывать воду на счетчиках. Или приходит неграмотная бабушка, которая не понимает, есть ли у нее документы собственности на квартиру. Даже дети порой пользуются глухотой своих родителей, зная, что их легко облапошить. Или вот аварии: на дороге крайними становятся глухие водители, на которых наехали сзади. Глухие беззащитны, они варятся в собственном соку. А для того, чтобы общаться с миром, им нужен хороший перевод», – делится Наталья Калашникова.

По сути, проблема решается легко – просто нужна ставка переводчика, и все. Но ее нет ни в одном центре соцобслуживания. По закону, государство оплачивает всего 40 часов перевода в год, но оплата услуг производится через торги, и почти все финансирование достается коммерческой организации, так как у ВОГ нет возможности участвовать в аукционе, потому что общество глухих не имеет специалистов, способных оформить документы для тендера. «Без торгов мы вправе получить не более ста тысяч рублей на 238 часов перевода. Хотя в реальности отрабатываем по 500–800», – поясняет председатель Тюменского отделения ВОГ. Сегодня Всероссийское общество глухих просит отменить торги и ввести ставки переводчиков.

«Сурдопереводчики у нас есть, но они нашли другую работу – где больше платят и тратится меньше эмоций. У них все расписано на месяц вперед, время ограничено, а ведь глухому нужно переводить везде – в поликлинике, в очереди, в соцучреждениях, в милиции, в суде. Они же в обычном мире живут, только не слышат», – говорит Наталья Калашникова.