Среда не принимает незрячих детей

Информационно-обучающая школа для родителей детей-инвалидов по зрению состоялась в минувшую пятницу на базе Тюменского областного офтальмологического диспансера. Одним из инициаторов ее проведения выступила тюменская общественная организация «Про-зрение», которая занимается социальной адаптацией незрячих детей. Для родителей и педагогов с лекциями выступили врачи офтальмологического диспансера и специалисты из Санкт-Петербурга.

Какие существуют системы для ориентирования и мобильности слепых и слабовидящих детей, рассказала учитель-дефектолог специализированной школы-интерната №1 имени Грота К. К. в Санкт-Петербурге Ольга Римгайло. «Всего известно шесть систем мобильности: ориентирование без каких-либо средств с помощью сопровождающего, электронные, оптические, трость и собака-поводырь, – сообщила родителям Ольга Брониславовна. – Если слепой или слабовидящий ребенок передвигается без средств, то он использует методы слежения рукой по стене, пробует «прощупать» местность ногой, прибегает к защитным техникам – левая рука согнута перед лицом».

Часто вместе со слепыми и слабовидящими ходят сопровождающие. В этом случае слепому удобно взять их чуть выше локтя, таким образом, появляется возможность самостоятельно регулировать свободу движения, но в то же время и контролировать движения сопровождающего. Электронные средства мобильности – ультразвук, инфракрасное излучение, очки-локаторы и так далее, по словам Ольги Римгайло, в России используются редко, потому что считаются неудобными, их необходимо применять совместно с другими средствами. Например, ультразвук несет дополнительную нагрузку на уши, а ведь слепому слух служит анализатором окружающей действительности. Оптические приборы – монокуляры, бинокли, подзорные трубы – хороши для тех, кто частично потерял зрение, для слепых они бесполезны.

Зато трость очень популярна среди слепых и слабовидящих. Как дополнила специалист школы-интернаат №1 имени Грота К. К. в Санкт-Петербурге Екатерина Нурмухаметова, существует две техники использования трости – «маятник» и «диагональ». «После выхода из школы слабовидящий учащийся с помощью трости может сам пройти расстояние до дома, но для этого с ним нужно хорошо потренироваться, изучить маршруты, возможные препятствия, довести движения до автоматизма». И, наконец, собака-поводырь выдается только совершеннолетним. В Московской области существует только один поселок, где есть питомник для разведения и воспитания таких собак. И в данном случае важно понимать, что такое средство мобильности подходит далеко не всем – нужно отдавать себе отчет в том, что за собакой нужно будет ухаживать да и просто любить ее.

Заместитель директора по учебно-воспитательной работе специализированной школы-интерната №1 имени Грота К. К. в Санкт-Петербурге Светлана Никитина рассказала о роли коррекционных заведений в образовании детей с глубокими нарушениями зрения, начав беседу с разграничения понятий «инклюзии» и «интеграции». «Инклюзия – это ликвидация любых барьеров и приспособление среды к ребенку, а интеграция – это приспособление ребенка к среде», – сообщила Светлана Александровна. «Инвалиды имеют право на образование. Инклюзивное образование охватывает слепых, глухих и слепоглухих детей, но обучение это должно сопровождаться с использованием специального оборудования, которое достаточно дорогое: так, брайлевская строка хорошего качества может стоить от 2,5 тысяч до пяти тысяч евро. Поэтому в России подсчитали и решили, что это безумно дорого, и решили коррекционные школы закрыть», – сказала Светлана Никитина.

В Тюмени, например, нет ни одной специальной школы, где были бы квалифицированные педагоги, знающие, как работать со слепыми и слабовидящими детьми. И если слабовидящих ребятишек еще как-то можно устроить, то тотально слепых дошкольников вообще никуда не принимают: нет ни оборудования, ни специалистов. «Пока в стране не прописаны организационные и финансовые механизмы, не подготовлены специалисты, лозунг об инклюзивном образовании ничего хорошего не несет. В результате получится, что поток детей-инвалидов по зрению стихийно хлынет в обычные общеобразовательные школы, которые не готовы к этому», – говорит Светлана Никитина.

Она добавляет, что, как правило, те, кто выбирает обычную школу, выбирают процесс обучения и, возможно, социализацию, которая может быть достаточно жестокой, а те, кто выбирает специализированную школу, выбирает образование как качество. Готов ли учитель массовой школы обращать усиленное внимание на детей-инвалидов? – задает вопрос Светлана Александровна. И предлагает несколько выходов из положения: приобщать слабовидящих и слепых детей через досуговую деятельность, налаживать межинвалидную инклюзию между, например слепыми и глухими ребятишками, наладить работу «странствующих» учителей – мобильных бригад. Однако если на дошкольном уровне и в начальной школе все это еще возможно организовать, то в дальнейшем возникают серьезные проблемы – как закончить образовательное учреждение, как реализовать себя в профессии.

«Моему сыну 14 лет, он обучается в «Крепыше», видит практически только одним глазом, – рассказывает мама слабовидящего ребенка Наталья Владимировна. – Я не предъявляю ему завышенных требований, сама читаю. По поводу дальнейшего образования много думали, пока остановились на медучилище. Хотела, чтобы он занимался музыкой, с пяти лет сын посещал занятия, хороший слух, голос. Но в позапрошлом году нас, можно сказать, выгнали из музыкального детского училища, хотя туда он успешно поступил. Учитель за два года отбила напрочь охоту заниматься музыкой, так как он льготник и обучается бесплатно, убеждала, что не сможет заниматься по обычной программе. К таким детям нужен другой подход, они не успевают, в два раза медленнее воспринимают все, а спрашивают с них так же, как и со всех».