Город Ольга Ройтблат, ректор ТОГИРРО: «Учитель для ребенка – не судья, а консультант, помощник, наставник, партнер»

Ольга Ройтблат, ректор ТОГИРРО: «Учитель для ребенка – не судья, а консультант, помощник, наставник, партнер»

Любой, кто имеет отношение к школе, подтвердит, что Народный учитель России Ольга Ройтблат – одна из авторитетнейших личностей в образовательной сфере не только региона, но и всей страны. Она входит в состав всероссийского оргкомитета по Году учителя, на финальном конкурсе «Учитель года – 2010» Ольга Ройтблат выходила в состав большого жюри. За свою карьеру она прошла все ступени педагогической профессиональной лестницы: учитель, завуч, директор школы, глава областного департамента образования и науки. Последние шесть лет Ольга Владимировна возглавляет одно из ведущих учреждений в области развития образования в стране – ТОГИРРО.

За последние годы Тюменский областной государственный институт развития регионального образования завоевал колоссальный авторитет, его передовыми программами заинтересовался даже премьер-министр Владимир Путин. Во многом благодаря усилиям этой неординарной женщины Тюменская область в свое время вошла в число передовых по реформированию школьного образования. Еще будучи директором 34-й школы-лицея, она предвосхитила многие нововведения, которые сейчас внедряются в рамках образовательной реформы.

Так называемые стандарты второго поколения для начальных классов с 1 сентября внедряются в 31 школе Тюменской области, в работе принимают участие 78 преподавателей. А со следующего учебного года новые стандарты внедрят повсеместно. В адаптации к новым требованиям учебного процесса педагогам и ученикам тюменских школ ТОГИРРО помогает самым непосредственным образом.

В наши дни, когда в обществе вокруг реформы образования идут жаркие споры, Ольга Владимировна уверена: мы на правильном пути.

– Каким образом Тюменская область оказалась в числе лидеров по внедрению новых образовательных программ, и какую роль в этом сыграл ваш институт?

– Таких учреждений, как наше, то есть институтов повышения квалификации, в России более 200. Когда я пришла в ТОГИРРО, в 2004 году, мы разработали концепцию развития учреждения по четырем направлениям. Первое – информационно-аналитическое. Это позволило, в частности, создать персонифицированные базы всех педагогов области, классных руководителей, одаренных детей и так далее. Второе направление – проектно-прогностическое. Например, за несколько лет до появления нацпроекта «Образование», в рамках которого был предусмотрен конкурс лучших школ, мы начали проводить подобные конкурсы в рамках региона. И с появлением нацпроекта наши школы уже были к этому готовы.

Третье и основное направление – собственно повышение квалификации, подготовка научно-педагогических кадров и переподготовка. Мы разрабатываем программы для учителей и практически перешли на модульную систему обучения. У нас работает аспирантура, где готовятся научные кадры. Кроме нас, собственную аспирантуру имеют еще лишь четыре подобных института в стране. И, наконец, организационно-педагогическая работа. Это конкурсы учителей, учеников, олимпиады и так далее. Что касается лидерства Тюменской области, то многие вещи, которые сегодня появляются в рамках реформы образования, начали применяться в наших школах задолго до ее начала.

Например, стандарты второго поколения, внедренные с этого года в начальной школе, основаны на развивающих программах, которые в Тюменской области уже отработаны и не являются экспериментальными: это развивающая программа «2100», она действует у нас с 90-х годов, Занковская система, «XXI век», «Перспективная начальная школа». Реформа подразумевает следующее: в первой половине дня ребенок занимается по предметам, дающим основные энциклопедические знания, так сказать, необходимый минимум, а после обеда 10 часов в неделю – на дополнительное развитие ребенка в зависимости от его интересов.

Я считаю, это большое достижение в нашей системе образования. Раньше родители сами вынуждены были ходить искать ребенку кружки и занятия по интересам. Сегодня это заложено в стандарт бесплатного образования. Добавлю, что в последние годы во многих проектах мы выступаем регионом-консультантом для коллег из других областей. Институтом разработаны модели обеспечения дополнительным, дошкольным образованием, другие модели социализации ребенка. Однако их использование на территориях области, как и в России в целом, крайне неоднородно.

– Как вы пришли в педагогику?

– В моей жизни была единственная школа – 34-я. Она строилась на моих глазах, потом я училась в ней, получила аттестат зрелости. Затем пришла работать туда – со второго курса факультета романо-германской филологии. И прослужила в этой школе 33 года: восемь лет учителем, два года – завучем, а все остальное время занимала должность директора. Затем возглавляла областной департамент образования и науки. И, наконец, последние шесть лет работаю в ТОГИРРО.

Работа в школе в свое время позволила накопить огромный опыт. Она расположена в не самом благополучном районе – на «Маяке». А это значит – дети группы риска. У части учеников родители были алкоголиками и так далее. Но со временем ситуация сложилась так, что к нам стали переходить ученики из многих других школ города. Приятно отметить, что сегодня ее выпускники занимают серьезные должности в различных организациях, в том числе в правительстве области, на тюменском севере, а также в других регионах России и даже за рубежом.

– Что такого особенного было в вашей школе?

– Мы в свое время ввели систему, которая, так совпало, в дальнейшем легла в основу модернизации образования в России. Это обязательное знание языка, разноуровневое обучение – с учетом индивидуальных особенностей ребенка, компьютерная грамотность. Мы были первой школой в области, которая с 1987 года начала обучать информатике. Причем начинали без компьютеров, а наши педагоги сами писали учебники, которые даже утверждало впоследствии министерство образования. Кроме того, в те времена мы ввели профильные классы – по экономике, юриспруденции, создали управляющий совет. Одним словом, это был прототип реформ, которые в стране начались спустя 12 лет.

– Как вы к этому пришли, какие предпосылки подтолкнули вас начать модернизацию образования в масштабах отдельно взятой школы, когда о реформах еще и речи не было?

– Сама жизнь диктовала такие изменения. Почему пришлось вводить разноуровневое обучение? Мы никому не подражали, просто обнаружили проблему: например, переходит ребенок из начальной школы в пятый класс, и у него резко снижается успеваемость. То есть существовала проблема преемственности. Однако она возникала в каждой школе, но только мы на тот момент нашли механизм, как ликвидировать отставание при ключевых переходах: из детского сада в первый класс, из четвертого в пятый и так далее.

– И каков же этот механизм?

– Надо понимать, что не все дети способны учиться на четыре и пять. Значит, необходимо применять дифференцированный подход. Дети получают одинаковый базис, но в зависимости от уровня ребенка одному предлагается более объемный материал, другому чуть меньше, поскольку больше он усвоить не сможет. И мы увидели результат. Надо также помнить, что в начальной школе у детей один учитель, а при переходе в пятый класс их становится сразу шесть–восемь. И каждый со своими требованиями – это, конечно, тоже создает дополнительную нагрузку на ребенка. У нас в 34-й школе была создана служба психологической помощи, в нее входили семь психологов. В процессе освоения дифференцированного обучения они помогали и детям, и педагогам, и родителям. Сегодня уже все школы однозначно за индивидуализированные программы. Этот принцип лег в основу президентской программы «Наша новая школа».

Вообще, как показала жизнь, мы пошли тогда по правильному пути. Во-первых, ввели обязательное изучение иностранных языков в начальной школе. И при этом не «отсеивали» детей. Я до сих пор убеждена, что нельзя на ребенке в возрасте шести–семи лет ставить клеймо, что он не способен изучать языки. Еще в теории знаменитого психолога Льва Семеновича Выготского говорится, что в этом возрасте ребенок только набирает информацию. В те годы, когда многие школы отбирали спецклассы – а сейчас это категорически запрещено, – мы на собственном опыте доказали, что абсолютно всех детей можно обучить иностранному языку. Только один ребенок освоит определенный материал за два месяца, а другой – за год. У них разный темп восприятия, но это не означает, что того второго ребенка мы должны лишать шанса выучить язык. А сегодня знание иностранных языков оказывается очень востребованным практически в любой отрасли.

– Пока стандарты второго поколения внедряются только в начальной школе. Когда этот процесс коснется старшеклассников?

– Для учащихся с пятого по 11-й классы новые стандарты должны быть приняты до января 2011 года. Обсуждения, в том числе в Госдуме, должны пройти до конца осени.

– Ольга Владимировна, как эксперт, посвятивший образованию всю свою профессиональную жизнь, скажите, в каком направлении движется наша система образования? Из-за активных реформ многие родители не знают, чего ожидать, как будут учить их детей в ближайшие годы.

– Согласна, это всегда вызывает беспокойство у родителей. Но вообще, образование по определению не может стоять на месте. Это соответствует моему жизненному принципу: если я сегодня работаю так же хорошо, как вчера, то я уже отстала. Часто родители выражают недовольство: опять у них модернизация, опять реформы. Но процесс модернизации, усовершенствования на самом деле бесконечен. Нельзя уже учить сегодня так, как учили в свое время нас. Например, на фоне новых стандартов традиционная система сейчас дает самую слабую отдачу по уровню обучения детей младших классов.

Раньше как: три плюс два будет пять, выучи, вызубри и будь готов ответить. Сегодня жизнь дает совершенно другой посыл. Ребенок должен быть не просто «напичкан» знаниями, он должен научиться учиться. Потому что в дальнейшем ему придется самому добывать знания и совершенствовать себя всю оставшуюся жизнь. Могу на собственном примере в этом убедить. Проучившись в школе, потом шесть лет в университете и придя работать в школу, я сразу ощутила нехватку знаний. Даже на первые год-два работы их было недостаточно. То есть человек попадает в ситуацию, когда постоянно приходится учиться.

– То есть, и роль учителя сегодня очень сильно изменилась?

– Конечно. Нельзя уже работать по старым пособиям. В мое время, да и в ваше, наверное, тоже учитель был этаким судьей. Как он сказал, так и будет, а ты вызубри, передай содержание и за это получи оценку. Сегодня учитель – консультант, помощник, наставник, партнер. Он должен помогать ребенку осваивать материал, научить его, какими технологиями для этого необходимо пользоваться. Для этого педагога тоже надо учить. Например, сегодня очень активно развиваются информационные технологии, электронные коммуникации, Интернет и так далее – это веяние времени. Нынешние дети осваивают это намного быстрее взрослых. И если ребенок в освоении материала обгонит педагога, у него возникнет отторжение к школе. Так что педагог должен на голову-две быть выше по интеллекту, по навыкам, чтобы он мог ребенка заинтересовать.

Одним словом, учителю ничего не остается, как успевать развиваться вместе с происходящими вокруг процессами. Но необходимо помнить, что за всеми этими нововведениями главное – не забыть про самого ребенка. Самое большое искусство педагога в любых условиях – видеть и понимать каждого ученика. Если учитель воспринимает ребенка как личность, все остальное получится.

– Насколько нынешние педагоги откликаются на происходящие изменения?

– По разному. Но хочешь – не хочешь, совершенствовать свой уровень им придется. На юге области работают около 12 тысяч педагогов – это учителя, психологи, социальные педагоги. До семи–восьми тысяч преподавателей школ ежегодно обучаются на наших семинарах по совершенствованию профмастерства.

– Что это за семинары?

– В нашем институте за последние два–три года разработаны более 200 программ. Такое количество обусловлено тем, что уровень учителей и руководителей разный. Кто-то молодой, без опыта, кто-то стажист, кто-то, как говорят, продвинутый, у кого-то есть пробелы в подготовке. Поэтому мы готовим разные модули, в зависимости от проблем педагогов. Есть краткосрочные программы подготовки, рассчитанные от восьми до 16 часов, и учителю не надо прерывать учебный процесс на несколько недель. А если педагог не находит в наших модулях своей темы, по которой хотел бы пройти подготовку, он может ее нам заказать. В этой работе для нас очень важна опора на сетевые сообщества учителей.

– Это платные курсы?

– Обучение и переподготовку педагогов финансирует правительство области. Но тут для нас заложен определенный парадокс. Это здорово, что руководство Тюменской области выделяет средства на повышение квалификации школьных учителей, и надо сказать им спасибо. Но некоторые учителя, поскольку не платят из своего кармана, относятся к этим курсам потребительски. Мне нравится западный опыт в этом плане. Там повышение квалификации – это проблема самого педагога. Когда сам платишь, уровень заинтересованности в результате совершенно иной.

Но учителям надо помнить, что деньги имеют свойство заканчиваться. Сегодня правительство может позволить себе финансировать программу, а завтра не сможет, и придется искать деньги самим. Так уж лучше использовать шанс повысить свой уровень сейчас. Ведь от квалификации преподавателя напрямую зависит его заработная плата. На местах, конечно, возможны всякие издержки, и в каждой школе вопрос оплаты труда директор решает самостоятельно, но в идеале должно быть именно так: качественнее преподаешь – больше получаешь. У нас в области совместно с Департаментом образования разработана система независимой оценки качества образования при переходе детей в четвертый, пятый, девятый классы. Если мы говорим о перспективе в этой работе согласно новым стандартам, то также важно отработать механизмы учета индивидуальных достижений каждого ребенка.

– Если я вас правильно понимаю, разговоры о том, что наше образование становится хуже, не имеют под собой таких уж веских оснований?

– В идеале происходящие процессы, безусловно, должны приводить к повышению качества образования. И сейчас в системе идет интенсивный поступательный процесс. Но, имея опыт работы на областном уровне, опыт общения с федеральными структурами, должна признать, что подчас замечательные законы и инициативы, которые идут со стороны федеральной, региональной власти, общественных структур, не всегда правильно воспринимаются и реализуются конкретным исполнителем. То есть срабатывает пресловутый человеческий фактор. Задача отделов образования – корректировать эти процессы, исправлять ошибки, пробелы, а наш институт старается, как может, им в этом помочь. В любом случае, у меня оптимистический взгляд на развитие системы образования в нашей стране.

– Родителям школьников сегодня на что стоит обращать внимание?

– Могу посоветовать, независимо от того, успешно или не успешно идет процесс обучения, быть к ребенку очень внимательными и не копить проблемы, как снежный ком. Важно, чтобы ребенок мог сказать о возникающих у него в школе проблемах, касающихся как учебного процесса, так и взаимоотношений, и его надо слышать. А то бывает, он молчит в первом классе, во втором, в третьем, а потом выясняется, что какая-то проблема запущена, и чтобы скорректировать ее, потребуются уже очень большие усилия. Учитель и родители должны дружить, общаться, говорить друг с другом о ребенке. Это должен быть крепкий союз, объединенный единственной задачей: чтобы у ребенка все получилось. Не «долбить» его за неудачи, а поддерживать. Иногда в этом союзе требуется помощь врача, психолога. Последним отводится особая роль. Ведь у детей ярко проявляются возрастные особенности, в процессе роста у них подвижная психика, и с этим не считаться никак нельзя. И «неудобного», проблемного, шумного, хулиганистого ребенка надо поддерживать, «вести».

В своей школе мне удавалось это делать. Когда мы собирались по вечерам преподавательским составом (а у нас был очень сильный коллектив, 36 кандидатов наук, четыре доктора, к слову, из них более 70 преподавателей были мужчины), чтобы обсудить успехи учеников, выяснялось, что, например, один старшеклассник у двоих преподавателей учится блестяще , у остальных – на двойки. И мы искали подходы, как сделать, чтобы и по остальным предметам у него появился интерес и желание добиться результата. Это тяжелый, кропотливый, но замечательный процесс, который в отчеты не занесешь, не отрапортуешь. Но это истинная педагогика. Увы, не успели мы таким образом охватить все классы, сожаление об этом у меня до сих пор осталось.

– Далеко не в каждой школе возможны такие «консилиумы». Не все педагоги такие сознательные.

– Здесь большую роль играет личность директора. Учителя, конечно, разные. Кто-то предан профессии, приходит в школу, чтобы служить детям. А кто-то – лишь бы отработать и убежать. И руководитель школы должен брать инициативу в свои руки, чтобы направлять учебные процессы в правильное русло. Для этого директоров тоже надо готовить. В прошлом году именно с этой целью у нас стартовал очень интересный проект «Школа современного руководителя». Причем директора сами оплачивают участие в нем. В рамках проекта мы знакомим участников с опытом работы не только лучших директоров города, но и элиты школьных руководителей всей страны. Например, Евгения Ямбурга из Москвы, в школе которого учатся дети-инвалиды, директора 56-й гимназии Санкт-Петербурга Майи Пильдес, Михаила Случа, абсолютного победителя Всероссийского конкурса «Учитель года – 2010», Анны Мехед и многих других.

– А директор обязан сам быть хорошим педагогом?

– Я считаю, да. Он должен демонстрировать учителям, на что он способен. Я сама, будучи директором, неоднократно участвовала в конкурсах, давая открытые уроки. Таким образом, я показывала педагогам, что имею право с них спрашивать за качество учебного процесса, потому что понимаю, о чем идет речь. К сожалению, сейчас все меньше директоров преподают сами. Они все больше менеджеры. Хотя на Западе это именно так. Но в наш переходный период директор все же должен оставаться лидером для своего коллектива, в том числе и по уровню профессионализма в педагогике. Это сложно, порой мне приходилось работать сутками. Но это приносит результат. Поскольку ты завоевываешь авторитет, и коллектив идет за тобой.

– Наверное, еще и потому что вы по своей природе лидер?

– Я постоянно генерировала идеи, проекты (хотя это слово в те годы мало кто употреблял), чтобы вести коллектив за собой. Помню, коллеги часто признавались, что с замиранием сердца слушали слова Ройтблат: «У меня есть идея», – и говорили про себя: «Господи, опять у нее какая-то идея, опять нам спокойной жизни не видать». Но, как я уже сказала, школа всегда должна двигаться вперед. При этом я четко понимала, кто не должен работать в школе. Например, если новый учитель входил в класс и говорил: «Так, мои требования такие-то, вы должны то-то и то-то», – мы понимали – это не наш человек. На тот момент мы уже плотно работали с психологами и четко понимали, как не должно быть. А не должно быть диктатуры, «разбора полетов» при всех. Нельзя, например, на родительских собраниях говорить: «Этот ребенок хороший, а этот плохой».

– А ведь в традиционной школе, в моей, например, на собраниях так и было.

– И в моей школе так было. Когда я была еще молодым учителем, потом завучем и шла по коридору, то только и слышала из-за дверей классов: «Ах ты скотина, ах ты мерзавец», – все это было. И это делали заслуженные педагоги с большим опытом. Если бы меня сразу в тот момент поставили директором, то бы стерли с лица земли. А спустя время завоеванный авторитет уже позволял мне вмешиваться в учебный процесс, я могла даже опытным стажистам говорить: «Или вы прекращаете оскорбления, или мы расстаемся». Практически мы ни с кем не расстались, то есть, требование было услышано. И если вдруг где-то оскорбления еще проскакивали, я проводила такой разбор на педсовете, что ничего подобного этот педагог уже себе не позволял.

– Вы говорите, что нельзя на собраниях при всех ругать или хвалить. А как тогда общаться с родителями?

– Как обычно происходит: учитель пожаловался на ребенка при всех, родители дома на него накричали, поругали, на следующий день ребенок приходит в школу, полный агрессии и негатива. Возникает цепная реакция. Мне довелось однажды гостить у одного директора школы в Швейцарии, и я присутствовала на всех его родительских собраниях. Мне безумно понравился принятый там формат индивидуальной работы. Но, к сожалению, для нас он практически неприемлем. Там строгое ограничение – по 10 минут на каждого родителя. Этого бывает мало. Но я все равно пыталась внедрить такую форму проведения собраний, чтобы на них прекратили обсуждать детей и, в частности, чтобы плохое поведение ребенка не становилось достоянием всей родительской общественности.

Мы проводили собрания всем педколлективом. И говорили о том, что узнают дети в каждом конкретном классе по предложенной программе, о возрастных особенностях, о том, как поддержать детей в тот или иной период. В проблемных случаях – только индивидуальная работа с родителями. В свое время я поняла, что если я не буду тратить на родителей столько же времени, сколько на учеников и учителей, ничего не получится. Родителей ведь тоже надо учить воспитывать детей. Скажите, многие ли из них действительно знают, как это делать? Например, о тех же возрастных особенностях, о том, что нельзя ребенка отлучать от друзей, даже если они папе и маме очень не нравятся. Мы знаем это и можем научить.

– Кстати, программы по воспитанию ваш институт готовит?

– Наши программы рассчитаны на педагогов. Но у нас, к примеру, есть пособия по работе с трудными детьми, по проблеме суицидов среди школьников, по эстетическому воспитанию.

– Давайте вернемся к теме дифференцированного обучения. Понятно, что есть одаренные дети, есть отстающие. Но как реализовать разные программы обучения тех и других в рамках одного класса?

– Это очень актуальный вопрос. Прежде всего, мы помогаем реализоваться одаренным детям через областные олимпиады, которые институт организует на общественных началах. К сожалению, пока они проводятся только в старших классах. Но, например, по итогам прошлого года в интеллектуальных конкурсах приняли участие более 30 тысяч школьников. Для одаренного ребенка это хороший стимул. Что касается работы в классе, то по старым программам учитель всегда вынужден был давать материал усредненно, не учитывая индивидуальных способностей учеников. То есть, немного для способных, немного для отстающих, в результате – ни для кого. Учитель должен знать детей, а для этого проводить диагностику, как врач перед тем, как начать лечение. И в зависимости от ее результатов давать материал по-разному.

Это могут быть дифференцированные группы в классе, это могут быть разные задания в ходе одного занятия. Для этого учитель должен готовиться к уроку более тщательно. Очень важно в этом процессе заинтересовать каждого ученика. А когда ребенку интересно? Когда он справляется с заданием. В одной из школ меня спросили: как вы относитесь к ситуации, когда у нас одному ученику поставили подряд 17 двоек? Я сказала, что очень плохо к этому отношусь. Двойка должна работать как стимул для ребенка ее исправить. И если он не стремится этого сделать, значит, учитель делает что-то неправильно. Не зря у нас в школе существовало правило: «Одну двойку ты ставишь ученику, остальные – себе». Можно задавить ребенка двойками, но надо спросить себя: какого результата мы достигнем таким образом? Показать свою несостоятельность как преподавателя? Учитель же не контролер, он должен прежде всего на-у-чить!

За границей у одного педагога на рабочем столе я увидела листок с такими заповедями учителя: «Это ребенок делает тебе одолжение, приходя на урок. Это ты обязан решать все его нужды и проблемы. Это ученик обеспечивает тебя работой». Когда я их прочитала, для меня произошла переоценка ценностей в профессии. Действительно, это мы наняты государством, чтобы учить детей, это мы должны искать подходы к детям, стремиться вызывать у них интерес. А не так, как у нас было принято: пришел директор – все построились и отчитались, зашел учитель – все встали и замолчали. Психологию надо в корне менять. Потом я эти заповеди перевела и повесила у нас в учительской.

– Нельзя не спросить при этом: как мотивировать учителей на такую масштабную работу, учитывая нынешний уровень престижа и заработной платы в этой одной из важнейших профессий?

– Нельзя поспорить с тем, что работа учителей оплачивается не так, как должна бы. Но в то же время эту профессию не отнесешь к числу неблагодарных, особенно если работаешь хорошо и отдаешься ей с душой. Потому что – по себе знаю, – когда видишь горящие глаза ребятишек, которые бегут к тебе и готовы слушать тебя и следовать за тобой, благодарные глаза родителей, – лучше профессии нет. Но, повторюсь, для этого надо работе отдавать всего себя. Если все же говорить о заработной плате, то, по данным нашего последнего мониторинга, средняя оплата труда учителей по югу области приближается к 20 тысячам. И это правдивая цифра. Есть педагоги, которые 30 тысяч зарабатывают. А есть те, кто получает по 12 тысяч, отсюда такая средняя цифра.

Хотелось бы, конечно, чтобы она была больше. Но если сравнивать с зарубежными данными, то на самом деле учительская профессия практически нигде по-настоящему хорошо не оплачивается. В США это от 25 до 60 тысяч долларов в год, с учетом налогов, оплаты жилья и всего остального остается не так уж много. При этом надо признать, что если сегодня сделать зарплату наших учителей на уровне, скажем, 60 тысяч рублей, качество резко в гору не пойдет. Здесь все сложнее и зависит не только от оплаты труда. Во-первых, в педагогике не должно быть случайных людей. В свое время в профессию часто шли те, кто больше никуда поступить не мог. Сегодня уже наблюдается небольшой конкурс – по области сейчас почти нет свободных вакансий. На фоне других регионов мы в этом отношении смотримся очень неплохо. Хотя по отдельным направлениям нехватка сохраняется, например учителей иностранных языков, информатики, психологов.

– Заходите в родной лицей?

– Вы знаете, я восемь лет уже там не работаю, а все не могу оттуда свои вещи забрать. Я же какое-то время думала, что еще вернусь.

Фото: Фото Ивана СИДОРЕНКО
ПО ТЕМЕ
Лайк
LIKE0
Смех
HAPPY0
Удивление
SURPRISED0
Гнев
ANGRY0
Печаль
SAD0
Увидели опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter
Комментарии
30
ТОП 5
Мнение
«Остается выкрасть математичку из соседней школы». Отец девятиклассника — о дефиците учителей в стране
Анонимное мнение
Мнение
«Пошел бы я еще раз?» Тюменец впервые попал на концерт SHAMAN'а — его впечатления
Анонимное мнение
Мнение
«Из-за таких народ страдает»: бывший силовик обвинил тюменских полицейских в бездействии и отсудил деньги
Анонимное мнение
Мнение
50 тысяч на четверых: как тюменская семья провела бюджетный отпуск на озерах Казахстана — инструкция
Анонимное мнение
Мнение
«В нем нет приторного победоносия, а герои узнаются». Журналист — о сериале «Игры»
Анонимное мнение
Рекомендуем
Объявления