«Незакрытые гештальты». Бывший актер тюменского театра кукол раскрыл подробности затяжного конфликта с руководством

В творческом коллективе Тюменского театра кукол вот уже больше двух лет стоит напряженная атмосфера. Назначение на пост директора Романа Явныча поддержали не все. Его приход ознаменовал затяжной конфликт. Всё больше постановок стало доставаться его жене, режиссеру Наталье Явныч. Творческий коллектив пытался противостоять новому руководству, они обращались в разные инстанции, в том числе к руководителю ТКТО Веронике Кирюшиной. Но в конечном счете режиссеры и актеры, работавшие много лет в театре кукол и имевшие в послужном списке разные регалии, несогласные с руководством и не поддерживающие политику Явныч, ушли.

Одним из последних, кто это сделал, стал Александр Бердников — актер. Он покинул театр в феврале этого года. Корреспондент 72.RU встретился с Бердниковым и поговорил с ним о том, что происходило в театре с осени 2021 года и почему в учреждении нет творчества.

— Помните тот день, когда вы решили, что уходите?

— В последний год труппа решила, что надо действовать. В войне ведь невозможно жить вечно. Зачем вообще ходить на ту работу, которая не приносит удовольствия. Я дал себе срок, что есть год на решение конфликтной ситуации, есть год, чтобы всё поставить на места, сделать так, как должно быть. И если этот год не принесет результатов, то пора собираться. Потому что просто так приходить в театр и просто так сидеть было не для меня. И когда продлили еще на год контракт с Явнычем (контракт заключает ТКТО с сотрудником на год и потом продлевает. — Прим. ред.), я понял, что сделал всё возможное, всем всё доказал. Но ничего не изменилось. Это была черта, за которой следовало решение: «Ну все, пора уходить».

— С чем вообще связан уход из театра у вас в целом?

— Для меня театр кукол существовал как моя профессия: это мое ремесло, то место, где я выхожу на сцену к зрителям и на простом уровне общаюсь с детьми. Говорю о простых вещах: что такое хорошо, что такое плохо. Это первый театр в жизни человека. Для меня отношение к театру всегда было как к творчеству. И его не стало. Есть новые постановки, но меня в них не занимают. Раньше меня в постановках занимали все режиссеры. А последние два года я сидел без ролей. Мне сказали: «Хочешь ходить в театр — ходи, пожалуйста». Я ходил и играл тот репертуар, который наработал за эти годы. Но понимал, что перспектив никаких нет: убрать не могут, потому что бессрочный трудовой договор заключен (такие контракты ранее заключали в театре. — Прим. ред.), но и создают условия, при которых ты не нужен, где-то существуешь параллельно, и всё.

— Вы говорите, что не стало творчества. С приходом Явныча?

— Да.

— А что вы под этим подразумеваете?

— Театр кукол стали убирать. Перестали ставить именно кукольные спектакли. В нашем театре были такие режиссеры, как [Сергей] Грязнов, [Антон] Нестеренко. Я и наша труппа видела будущее с режиссерами, которые действительно ставят кукольные спектакли, прославляют наш театр, с которыми мы ездим, берем Гран-при на фестивалях. И это всё про театр кукол.

Что такое не стало творчества? Когда этих режиссеров убирают и оставляют одного — жену директора, она не ставит кукольные спектакли. Это спектакли не уровня театра, это спектакли про что-то другое.

Не стало творчества — это убрали режиссеров, которые раздражали, к которым ревностно относились.

— А что-то другое — это что?

— Если сказать «самодеятельность», это, может быть, не совсем правда, потому что есть и хорошее значение этого слова. Я бы сказал, что это какие-то незакрытые гештальты. Может, самоутверждение его жены. Наверное, это про реализацию каких-то ее идей, но не связанных с театром кукол точно. Когда в интервью Наталья Явныч на вопрос, чем вы будете удивлять зрителей, отвечает — буду удивлять видео. Для этого есть кино, наверное.

— Еще вы говорите, что вас не стали приглашать в новые постановки. С чем это связано?

— Я думаю, это связано, прежде всего, с желанием убрать людей, которые не согласны с этим руководством, с их политикой. Таких несогласных была практически вся труппа. Мы письма подписывали, обращения.

Я работал 13 лет до прихода в театр Явныч. Как постановка — занят, занят, занят. Неважно, какой режиссер. А потом мне устроили такую жизнь: ходишь, играешь в спектаклях, которые у тебя были, но в новых постановках не занимают, не дают ролей. Что-то идет, а тебя в этом нет. На мой взгляд, это такой метод, при котором дают понять, что у тебя в этом театре будущего нет. При этом мне давали задачи, старые спектакли, в которые нужно быстро ввестись. Но это восстановление спектакля, замена кого-то, например съездить на выезд.

— Вы общались по этому поводу с руководством — почему вас не ставят на новые спектакли?

— Нет, я таких вопросов не задавал. Я видел, как общается со мной руководство: через призму угроз, служебных записок. Понимал, что происходит. И подойти с вопросом, почему вы меня не ставите, считал неправильным. Для меня было всё понятно. Когда приходил в театр, меня вызывал к себе директор и клал на стол листок и ручку. Просил написать, почему я летал в Москву, например. А такого не было. Тогда я включал камеру: «Давайте, пожалуйста, мы это запишем. В чём вы меня обвиняете?» Человек сразу становится другой и отвечал, что ничего писать уже не нужно.

— Это именно Явныч вызывал?

— Да.

— Вернемся назад. Осень 2021 года, когда его назначили. Как отреагировали вы, труппа, коллектив?

— Это был шок. Мы понимали, что Василия Николаевича (Пустыльникова — предыдущего директора театра. — Прим. ред.) убрали и должны поставить нового директора. Это всё хранилось за семью печатями, никакой утечки информации не было, никто из нас не знал, кого могут назначить.

На собрании нам представляют — вот ваш новый директор. В зал входит Явныч. И просто тишина. Молча восприняли. Кто-то похлопал. Но больше не актерский состав. Мы потом обсудили и подумали, что не будем мешать в одно его семейную историю — есть его жена, всё понятно со спектаклями, есть он: может быть, как мудрый человек, будет делить эти моменты и как именно директор здраво руководить театром.

Но первый конфликт не заставил себя ждать: ситуация с Зинаидой Николаевной [Береговой], заслуженной артисткой России. Когда ее убрали с завтрупой, мы все находились в зимнем отпуске. Мы с ребятами, с актерами, все списываемся: «Как так, что делать?» — ее поддерживаем.

Пришли на собрание — что такое, как, почему? Он поднимал руки вверх, говорил: «Я каюсь, понимаю, что натворил, понимаю, что сделал». Мы пообщались. Думаю: «Ну ладно, человек кается, вроде времени немного прошло. Наверное, надо дать шанс». И тогда сказали, что давайте попробуем жить нормально.

Проба ни к чему не привела. Дальше ситуация с Аллой Киселевой произошла: ее выкидывают из театра. Это шок, мы не понимаем, что происходит. Когда губернатор был в зале на спектакле, мы пишем быстро письмо, передаем ему. Аллу мы спасли (в апреле 2024 года с ней не продлили трудовой договор, и она покинула театр. — Прим. ред.).

— Как вся эта ситуация влияла на атмосферу в коллективе?

— Ужасно. Всё было доведено до крайней точки. Я обращался в полицию, поскольку были прямые угрозы спуститься в подвал, разобраться, поговорить.

Из последнего — новогодняя кампания. Когда нам нужно играть спектакль, а за тобой бегают по коридору, что-то пытаются выяснить. Ты просишь замолчать, потому что надо выходить на сцену. Ситуацию спасли только звонки генеральному директору.

В последние дни моей работы, зимой, я подъезжал к театру иногда заранее и просто сидел до последней минуты, не заходил туда раньше времени, чтобы просто не быть в этой атмосфере.

Туда заходишь, хочется сделать работу и скорее уйти. Это всё очень давило. Это правда тяжело. То место, которое я любил, в какой-то момент превращается в то место, куда никто не хочет заходить. Там нет праздника. Раньше были капустники — 23 февраля, 8 марта. При управлении Явныча этого не происходит.

— Сказывалось ли это на качестве спектакля и постановок?

— На качестве нет. Потому что мы все профессионалы. Выходили и делали свою работу честно. И несмотря на то, что есть противоборствующая сторона, в спектаклях мы существовали достаточно честно друг с другом. Если нужна была кому-то помощь, все помогали.

— Я так понимаю, всё то время, что Явныч был и есть руководитель театра кукол, вы ставили свою позицию, пытались его убрать с должности?

— Да.

— Расскажите подробнее про это, какой результат, какие были ответы получили?

— Первое, что сразу бросилось в глаза, это количество спектаклей его жены. Есть разные условия с режиссерами театров: когда поставил спектакль и получил гонорар; когда поставил спектакль и с продажи билетов получаешь какой-то процент. Наверное, по понятным причинам его жена получала процент со спектаклей. Тут была конкретная финансовая заинтересованность. Мы сделали таблицу: «режиссер Явныч», «режиссер Нестеренко», «режиссер Грязнов» и другие. Смотришь на репертуар и понимаешь, что мы играем ее спектакли. Театр превратился в ее спектакль.

Финансовая заинтересованность здесь есть. Мы написали в прокуратуру. Доказали конфликт интересов. После чего Наталья написала заявление по собственному желанию. Вроде как проблема устранена. Но после этого она продолжает ходить в театр, что-то репетировать. Мы в недоумении, что происходит. И ей придумывают должность, при которой она возвращается в театр. Нам на собрании сообщают, что она теперь не под руководством мужа и не он под ее. По-простому нам объяснили, что нужен человек в ТКТО, который делает интермедии. Поэтому ей дали эту должность. Но в итоге мы видим, что она постоянно находится в театре. Из нас, на мой взгляд, сделали дурачков.

Дальше со стороны творчества — что это не про театр кукол, что происходит, как убирают режиссеров, кукольников. Мы обратились в СТД (Союз театральных деятелей. — Прим. ред.) к [Александру] Калягину, написали письмо. Он отправил сюда комиссию. Она пообщалась с той и другой стороной, посмотрела спектакли и сделала выводы. Что рекомендовали? Создание расширенного художественного совета с обязательным представлением регионального СТД Российской Федерации, работающего в тесной связке с кабинетом детских театров ЦА, представителей противопроводствующих сторон руководства ТКТО для того, чтобы совет определял художественную и репертуарную политику театра. Объявление конкурса на должность директора с обязательной защитой программы развития театра. Связка «директор — режиссер» (муж-жена)» недопустима. Что у нас в театре происходит и по сей день. Дальше — ревизия норматива праводокументации регламентирующей деятельность ТКТО. И реорганизация ТКТО.

Ничего из этих рекомендаций не было выполнено. Хотя в ответ отправили письмо замгубернатора Андрея Пантелеева, который курирует это направление. Если его резюмировать, то «спасибо большое, мы разберемся сами».

— У вас есть понимание, почему столько ситуаций, указывающих, что всё не так, но Явныч до сих пор остается директором, и его супруга, как я понимаю, всё равно продолжает оказывать воздействие на деятельность театра кукол?

— Я сохранял его цитаты, что он говорил на собраниях. Мне кажется, они говорят сами за себя: «Ну пишите куда угодно, хоть в "Спортлото"»; «После того как вы начали носить бумаги по разным инстанциям, человеческие отношения между нами закончены»; «Человеческого отношения к вам больше не будет»; «Делайте что хотите, меня никто не уберет».

Также Наталья Сергеевна говорила в сторону актеров: «Вы для меня пыль».

Получается, кто-то его поддерживает, кто-то очень сильный. Мы не знаем фамилию, кто это делает.

— За то время, что он руководит, труппу покинули не только вы…

— Нет. Ушли многие. Юрий Федоров, заслуженный артист. Всю жизнь практически проработал в этом театре. Это актер Александр Панов, он сейчас находится в Москве и снимается. Он и тогда снимался. В той же драме, московских и питерсках театрах, когда актеры снимаются где-то, это престижно.

Со всеми нами, неугодными, [Явныч] общался так, что «вы сидите на двух стульях». Кстати, одна из его цитат: «Ты хочешь и рыбку съесть, и на … сесть». Директор позволяет себе такое говорить.

Дальше — режиссер Антон Нестеренко. Очень большая потеря, после которой я понял, что дальше будет происходить в театре. Антону Явныч сказал, что перспектив в театре у того нет. Сказать это кукольному режиссеру, который берет Гран-при, это значит убить его работу. Антон понял, что если нет [будущего], то зачем сюда ходить. Он сейчас в екатеринбургском театре кукол работает.

Ушел Сергей Грязнов, главный режиссер театра.

Ушла актриса Алла Киселева, режессер и актриса Кузины — люди, которые возили свои спектакли в Европу, привозили Гран-при, кукольники, их тоже убрали. И всё это за два года.

Что важно — это всё кукольники. И кукольников новых в театре не появляется. На каком-то собрании я сказал: «Роман Николаевич, вы знаете, в стране есть там ЕГТИ (Екатеринбургский государственный театральный институт. — Прим. ред.), там ЛГИТМИК (Российский государственный институт сценических искусств. — Прим. ред.), где выпускают кукольников. Может, если нам нужны актеры, мы будем там искать, чтобы делать театр кукол?» Тишина.

Мы, работая в театре, видим это давление, и все подводят к черте, что с нами прощаются. Вроде как сами уходят по собственному желанию. Но как иначе, да? При этом я написал не по собственному желанию, а заявление с пояснениями, что у меня просто нет сил с этим уже бороться.

— Почему из труппы, по вашему мнению, убрали этих людей?

— Самоутверждение его жены. Это ревностное отношение к тому, что у них получается, а у нее нет. Человек уже 20 лет, по-моему, в театре что-то ставит. Ей дают ставить. И мы как актеры приняли ситуацию. Давно еще. Не при Явныче. Хорошо, пусть будут разные спектакли. Мы приняли с актерами ситуацию: «Хорошо, будут разные режиссеры, зритель любит разные спектакли». Но с приходом Явныча баланс нарушился: «Театр будет про мою жену, она здесь будет ставить, будет главная, тут будут ее спектакли».

Если посмотреть какие-то интервью, у кого берут в течение этих двух лет, там никого практически из актерской труппы, кукольной, нет. Там одни и те же фамилии присутствуют — только Явнычи. Тоже по понятным, на мой взгляд, причинам.

— А за это время что-то хорошее было в театре?

— Боюсь, что нет. Ничего не произошло. Нам говорили, что отремонтировали сцену, какое-то оборудование купили. Но это было лукавство. Той же комиссии СТД, которая приезжала, говорил Явныч: «Я такой молодец, я то-то, то-то сделал». Они ответили: «Необходимо отметить, что приобретение дорогостоящего технологичного сценического оборудования "Свет, звук, видео", которое ставится в заслугу Явнычу Роману Николаевичу, было осуществлено в рамках федеральной программы "Культура малой Родины"».

Мне кажется, любой директор будет делать то, что необходимо театру, и не будет этим кичиться.

— Как вы можете прокомментировать слова Явныча, что вы ушли в середине сезона, что у вас какие-то другие проекты были, что он с вами по этому поводу тоже общался?

— У нас действительно были разговоры по этому поводу. Роман Николаевич мне говорил: «Саш, ты определись, что для тебя важнее, работаем мы дальше или нет». Один из разговоров был у нас очень спокойный, прям человечный. Мы долго разговаривали, но при этом все намекал — «ты определись».

Мои слова на это были: «Роман Николаевич, вы понимаете, я ставлю в приоритет театр всем моим работам. Если у меня попадает заказ, свадьба, спортивные мероприятия и прочее, я смотрю расписание театра. У меня спектакль — я отказываюсь от других работ без проблем. Я теряю деньги — это вообще мои проблемы. Приоритет — театр».

Разделите нашу зарплату на семью из четырех человек, она не попадает в прожиточный минимум. Как существовать на эту зарплату? Мы, актеры, вынуждены работать. Но почему-то я — проблема. У меня много работ: и футбол, и хоккей. Но это всё вечерние работы. Театр кукол — это первая половина дня. Вечера у меня свободные, но если что-то пересекается, я выбираю театр. В ответ Явныч мне сказал: «По-честному, я рад, что у тебя всё получается, ты востребованный ведущий», — а потом подвел к тому, чтобы я ушел из театра.

Вот он говорит, что я покинул театр среди сезона. Это тоже интересная вещь: уволить меня и писать на меня служебные записки могли в любое время, неважно в середине сезона, не в середине сезона. Цель очевидна — убрать человека, и неважно, когда это произойдет.

Я так плохо поступил, ушел в середине сезона. Если посмотреть, все, по-моему, в середине сезона уходили. Антон Нестеренко в марте прошлого года ушел, Сергей Грязнов тоже не в отпускное время. Есть человеческое отношение к театру, когда понимаешь, что уходишь и заранее предупреждаешь, чтобы не было подстав. Когда я работал в Брянском театре кукол, и я так поступил.

Летом я приехал к своим друзьям в Тюмень. Здесь нужен был актер театра. Я поговорил с режиссером, и меня пригласили. Я попросил подождать полгода, чтобы проработать сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь и новогоднюю кампанию. При этом я приеду и скажу, что ухожу в зимний отпуск. К моему мнению отнеслись с уважением и сказали, что подождут. Мы пожали друг другу руки, договорились. Я вернулся из отпуска в Брянск, сказал лично директору, что зимой ухожу, давайте за осень и зиму сделаем вводы, я отыграю новогоднюю кампанию и перейду в другой театр. Так уходят актеры, когда у них хорошее отношение с руководством театра. Он сказал: «Ничего, мы с этим справимся». Но с другой стороны, это тоже такое использование: «Ах так, ты такой плохой. Но при этом, если бы мы тебя уволили, ты тоже был бы плохим».

— Вы видели в этом манипуляции?

— Да.

— А вы, когда уведомили Явныча о том, что уходите, как у вас произошел этот разговор, как он реагировал на это?

— Многие из нас уходили и ему не говорили об уходе. Я тоже. Написал заявление об уходе и отнес его лично руководителю ТКТО Веронике Кирюшиной. Я пришел, не записываясь на прием, отдал это заявление. Вероника Александровна была расстроена. Она прочитала это, спросила, окончательное ли это решение. Я говорю: «Ну а как? Мы с вами разговаривали, я объяснял ситуацию. Но ничего не меняется. Ничего не происходит. Я уже не могу». Ей было жаль. К нему в кабинет не заходил. Его не оповещал. А дальше забрал вещи из театра.

Мы пересеклись на юбилее Зинаиды Николаевны. Она приглашала меня на день рождения в театр. Я подъезжаю к шлагбауму перед парковкой театра, а он не открывается. Я звоню на вахту, и охранники говорят, у них распоряжение не пускать меня. По голосу слышно, что им неудобно. Машину я перепарковал. Ну просто сделали целое распоряжение, чтобы моя машина на территорию не попадала.

— Вы видели пост, который написала Анна Ганичева, актриса тюменского театра кукол, в том числе про вас?

— Что тут сказать? Не знаю. Какие-то обиды у человека. Конечно, тут клевета и обман. Ощущение, что человека сильно что-то задело.

— Она много расписывает, что вы устраивали подковерные игры, говорит про ваши амбиции, что вы пытались возвыситься за счет принижения деятельности Натальи Явныч, дискредитировали ее имя, опускали ее авторитет, называет лидером.

— Слово «лидер» немного расшифрую. Она запуталась немножко в лидерах, где-то называет меня, а где-то — другого человека. Лидер, про которого сейчас сказали вы, на самом деле, не знаю, постеснялась, побоялась или что [сказать], это Антон Нестеренко. Судя по ее объяснению, как мы поняли, она имеет в виду его. Это не соответствует действительности, что он кого-то настраивал против Явнычей. Это вранье. Такого не было.

У нас у каждого есть мнение о спектаклях каждого режиссера, по работе с ними. Это обычная штука. У всех актеров и режиссеров есть свои взаимоотношения, персонально друг друга могут сказать.

Скажу за себя лично, что творчество Натальи вызывает сомнение. Доказательство — ее спектакли не берут ни на какие фестивали. Комиссия СТД, которая приезжала, отмечала, что ее спектакль «Карлсон» — это низкий уровень. Но я не отрекался от ее спектаклей, работал честно.

— Еще она пишет, «что за два года на вас были написаны десятки служебных записок о нарушениях самого разного рода: бесконечное опоздание, тайный вынос костюмов на халтуры, срыв гастролей, попытка срыва поклона на спектакле».

— Тут по порядку. На каждое есть ответ. Опять же — обман, ложь клевета. По поводу служебных записок. Если пишется на актера или на человека, который в подчинении, служебная записка, на нее с моей стороны должна быть объяснительная. Поэтому о каких служебных записках она говорит, мне сложно сказать. Я объяснительные писал дважды. Возможно, они написаны, но я о них не знаю. А раз нет моих объяснительных, значит, их не существует. До меня их не донесли, наверное.

По факту, я опоздал один раз на спектакль. Такое действительно было. Где-то минут на пять. Я за это написал объяснительную. То есть один раз это было. По поводу систематичных — нет. Ну опять же, моих объяснительных нет. Служебных записок мне никто не показывал, что на меня что-то пишется. И за такое увольняют. Меня уволили, если бы такое было по факту. Но меня никто не увольнял.

— Тайный вынос костюмов на халтуры, срыв гастролей, попытка срыва поклона на спектакле, дискредитация руководства?

— По поводу выноса костюмов — в каждом театре это обычная практика, когда актеры берут на свои дополнительные работы костюмы. Такое действительно бывает, было, есть и будет. Наверное, никуда это не денется. Та же дочка директора берет костюмы, актеры периодически берут какие-то костюмы.

Если нужно создать прецедент, он создается. Сводим к тому, что откуда это всё берется, зачем это нужно раздувать, почему акцент фиксируется на определенном человеке, в данном случае на мне?

Я взял рубашку из действующего спектакля «Африкана» у костюмера и, собственно, дальше я работал. Я выложил stories в социальной сети, где я в этой рубашке. Абсолютно открытый доступ ко всему, я ничего не скрывал. Люди решили зацепиться, что эта рубашка из спектакля. Написали на меня служебную записку, я написал на нее объяснительную — это была вторая объяснительная в жизни.

Анна Ганичева написала, что я был в костюме из «Король-олень». К тому моменту спектакль был списан — это значит, что материальная часть уничтожается, был не в репертуаре.

— А срыв гастролей и попытка срыва поклона на спектакле?

— Никакого срыва гастролей не было, все гастроли, которые были в плане, состоялись. Поэтому здесь сложно сказать. Наверное, если я правильно понял, она имеет в виду «Умные животные». Планировались гастроли. Я заболел, но у меня полноценный дубль в этом спектакле, и никаких проблем — полетел другой человек.

По срыву поклона. Я так понимаю, Анна имеет в виду, когда в зале был губернатор. Поклон никто не срывал, он прошел. Когда зритель практически покинул зал, там оставался губернатор. Одна из наших актрис остановила его, попросила задержаться. Мы подошли к нему, где говорили, как поступает директор, что он увольняет актрису, у которой четырехмесячный ребенок, передали ему наше письмо от труппы театра — мы защищали Аллу Киселеву. Других, наверное, не было. Да и в этом случае никакого срыва поклона не было.

— А вообще, как относитесь к этому посту?

— Я считаю, написавший это всё человек не может занимать должность заведующей труппой. Она это доказала своим отношением к коллегам, которых считает «пушечным мясом» и собирается «пустить под откос» — что уже, собственно, сделали, с Аллой Киселевой.

— А сейчас у вас как дела без театра?

— Я скучаю по сцене, спектаклям, ребятам, своим коллегам. Это не самое простое время. Я думаю о театре каждый день, что-то вспоминаю, анализирую. Не могу так вот взять и отпустить. Театр для меня никогда не был сильным заработком, работы у меня много. За театром я наблюдаю и думаю, что что-то может поменяться. Надежда есть.

— Что можете сказать про будущее театра кукол?

— Я надеюсь, что нас услышат, что ребята будут бороться. Я всегда буду рядом, всегда помогу. Считаю, что справедливость востержествует. Я не знаю, как сложится судьба, но если Явныч здесь как-то появился при помощи кого-то, возможно, время поменяет каких-то людей и сделает перестановку. Может, мы еще все выйдем на сцену и вернемся в театр.

— А вы представляете себя в каком-то другом театре, в другом городе?

— Я думал об этом. Есть предложение. К переезду из Тюмени я пока не готов. Не знаю, насколько меня хватит, как изменится моя жизнь, потому что эта актерская энергия должна выходить. Не исключаю возможности, что могу оказаться в другом городе.

• Денис Квитко, заместитель директора департамента дорожной инфраструктуры и транспорта администрации Тюмени. Про транспортную реформу;

• Артур Хачатрян, начальник главного управления МЧС по Тюменской области. О проблемах ведомства, низких зарплатах пожарных;

• Наталья Костюкова, заведующая одной из аптек сети «Живика». О дефиците лекарств и новых аналогах;

• Андрей Миллер, начальник УГИБДД по Тюменской области. О проблемах на дороге;

• Ильдар Хусаинов, глава федеральной компании «Этажи». О бизнесе и проблемах с налоговой;

• Елена Никитина, управляющая отделением Банка России по Тюменской области. Об инфляции, ключевой ставке и где хранить сбережения.

• Сергей Колесник, бизнесмен. О городе, застройщиках и архитектуре.