Русский мужик незлобный – мухи не обидит

Город Такома на восточном побережье США – очень тихий, уютный и при этом довольно крупный – что-то около пятисот тысяч жителей. Морской воздух, лес, местные жители темпераментом больше напоминают эстонцев – есть и такая Америка. Джоанна – моя американская знакомая, которую я прежде принимал в Тюмени, а теперь пригласившая меня – незадолго до моего приезда устроилась подработать в Women's shelter, в переводе – «женское убежище». Это, как она объяснила, место, где женщина может укрыться от впавшего в буйство супруга. Что-то вроде режимной гостиницы, куда мужчинам входа нет. Джоанна дежурила там каждую третью ночь и как-то предложила мне зайти. Я зачем-то согласился.

За высоким глухим забором – двухэтажное кирпичное здание. Дверь нам открыла симпатичная молодая женщина с синяком под глазом. Пожалуй, это был первый человек в Америке, не улыбнувшийся мне при знакомстве – никакого там «хеллоу» или «найс ту мит ю», дама лишь равнодушно скользнула по мне взглядом. Надо сказать еще, что до того мне просто не приходилось видеть избитых женщин. Абстрактная фраза «домашнее насилие» стала наполняться конкретным содержанием, и я вдруг представил, что меня ожидает – встреча с двумя десятками подавленных, со следами побоев американок. Мы поднялись на второй этаж. Джоанна, перебирая какие-то бумаги в углу, предложила провести короткую экскурсию. Издевается она, что ли?

Мы перемещаемся в небольшую комнату по соседству с диспетчерской – мягкие диваны, стерео, телевизор, цветы в горшках. У телевизора несколько женщин, видимых следов «насилия» ни на ком нет. Какое облегчение. Дамы приветствуют меня доброжелательно и выказывают сдержанный интерес. Кто-то поглядывает лукаво, оценив выходку Джоанны. Так как насчет экскурсии? Я издаю нерешительное междометие. Раздается шарканье – мимо нас проходит тучная женщина, тяжело опираясь на странного вида палку с колесиками. Она передвигается медленно, с выражением усталого терпения на лице. Подождав, пока освободится узкий коридор, мы отправляемся следом. Не могу избавиться от ощущения, что участвую в каком-то эксперименте... Однако надо быть вежливым.

Дом соответствует американским стандартам удобства – здесь есть все, что угодно избалованной американской душе. Впрочем, американская «избалованность» тяготеет скорее к практичности, чем к роскоши. Вот только насчет еды – богато. Судя по количеству и ассортименту продуктов, исхудать обитательница «убежища» может разве что от горя. Но то ли женская доля тут не слишком горька, то ли дамы лечат стресс едой, только все они какие-то гладкие и упитанные, несмотря на их семейные драмы. Одна, правда, явная алкоголичка. О характере заведения напоминают случайные детали – чья-то едкая реплика, неподвижный взгляд в окно... Только на экране телевизора продолжается привычная громкоголосая, самоуверенная американская жизнь.

Раздается звонок. У глухих металлических ворот – мужчина. Он пришел повидать свою жену. Та, однако, видеть его не желает (отчего-то с гордостью сообщает мне Джоанна). Я выглядываю в окно. Обычный американский мужик, некрупный, средних лет. На пьяницу и дебошира не похож. Нервничает. Переговоры по домофону продолжаются минут пятнадцать, об их содержании догадаться невозможно. Мужчина уходит ни с чем. Все-таки что я здесь делаю?

В диспетчерской появляются две бойкие дамы, приятельницы Джоанны. Поболтав о том, о сем, все трое принимаются за меня. С самого начала у меня было нехорошее предчувствие. Джоанна ставит вопрос ребром – а как обстоят дела в России?.. То есть, бьют?

В Америке это, конечно, большая проблема. Но только и в целом отношения полов там, на мой взгляд, нездоровые. Дамы в США очень разборчивы и необыкновенно высоко себя ценят. Считается, что добиваться их следует долго и изобретательно, ловя столь же изобретательные капризы. Расслабляться нельзя – неподалеку кружит соперник. Вспомните только героинь О'Генри, а ведь тогда американки едва вошли во вкус. А где мужчин то и дело хлещут по морде, как не в американских фильмах? Хорошо еще, если по морде. Помните Арнольда Шварцнеггера в фильме «Правдивая ложь»?.. Впрочем, это я понять могу. Ведь он там – мужик номер один, простой пощечиной тут, видно, не обойдешься. Поэтому его пинают ногами, а еще минут через десять отправляют в нокдаун (эффектный удар прямо в камеру, экран темнеет...).

И с эротикой там непросто. Эротика в Америке – орудие политики. Позволив мужчине подержать себя за руку, дамы – в сотнях песен, фильмов, книг – внушают ему, каким он должен стать, чтобы заслужить их любовь. Кто-то старается, но, очевидно, не все. Судя по такому вот «убежищу»...

Некстати обратив внимание на тяжелые армейские ботинки одной из девушек, чистосердечно признаюсь, что лично мне с «домашним насилием» в России сталкиваться не приходилось. Нет у меня таких примеров. Говорю, что у нас поднимают руку на женщин в основном тяжко пьющие, опустившиеся люди, а в целом русский мужик незлобный, большинство мухи не обидит. И что нельзя брать это в отрыве от всего остального, проблема шире... Похоже, девушек мой ответ не удовлетворяет. Пробую перевести разговор в другое русло. Вспоминаю эпизод, о котором рассказывала Джоанна – ее школьная подруга как-то побывала в Санкт-Петербурге, где на улице к ней пристал пьяный. Рослая американка, успевшая послужить в морской пехоте, приняла боевую стойку, – это произвело на мужчину такое впечатление, что он, попятившись, долго провожал ее потрясенным взглядом. Мы смеемся.

У ворот снова чей-то муж. На этот раз с цветами. К нему никто не выходит, и он просит передать цветы. Не хочу глядеть на это.

Меня приглашают смотреть кино, хотя уже время отбоя. Джоанна остается в диспетчерской готовиться к завтрашним занятиям в колледже. Не досмотрев фильм, под каким-то предлогом возвращаюсь. Наливаю кофе, устраиваюсь в кресле и прошу что-нибудь почитать. «Пожалуйста – вот в журнале «Тайм» интересная статья».

Я читаю о домашнем насилии.

Предыдущие записи автора:

• «Дети и мыши в городе хуже соображают»;

• «Сердце обманывают и продают каждый день».