«Христос во сне сказал мне ехать в Россию». Интервью с китайцем, который хочет стать православным священником

В саду церкви Николая Чудотворца в Голутвине расцветают первые тюльпаны. Это небольшой островок тишины посреди шумного центра Москвы — в залитом солнцем дворе стоят плетеные стулья, из приходской пекарни доносятся вкусные запахи. Константин сидит, прикрыв глаза, за одним из столиков, положив на колени книгу. Я не решаюсь подойти сразу, сажусь за соседний столик и жду Марию — она в нашей беседе выступит переводчиком или, вернее, толкователем пока что сбивчивой русской речи Константина.

Когда Мария приходит, мы втроем располагаемся в беседке, интерьер которой сразу напоминает о стране, где родился мой собеседник. Имя Константин ему дали при крещении уже в России. Так его называют однокурсники, друзья и прихожане Никольской церкви, так же он сам попросил называть себя при нашем знакомстве. В китайском паспорте у Константина значится имя, данное ему при рождении: Сюй Синьжуй.

Мы общались по-русски, хотя моему собеседнику было непросто подбирать слова. Иногда переходили на английский — этот язык в Китае молодое поколение знает хорошо.

— Я родом из города Лоян. Это очень древний город, люди там живут уже четыре тысячи лет, — с воодушевлением начинает свой рассказ Константин. — У меня бедная семья. Когда я был маленьким, мои родители развелись, и я решил жить с мамой и ее родственниками. Они были христианами, очень верующими.

Религию в Китае выбирают так: люди хотят, чтобы их душа после смерти попала к Богу. Они смотрят, какие есть варианты. Даосизм учит, что человек может быть бессмертным вместе с телом. Это, они думают, невозможно. Буддизм учит, что человек переродится еще много раз. Это, они думают, слишком сложно. А христианство учит, что душа после смерти попадает в рай, для этого нужно читать Библию. Это хороший вариант, думают пожилые китайцы, подходит.

Мои родители ходили в протестантскую церковь, это самое распространенное течение христианства в Китае. Бабушка рассказывала мне, кто такой Иисус Христос и почему он любит нас.

— А что вы в детстве знали о России?

— Сейчас в Китае, к сожалению, мало знают о России. Акцент в образовании — на историю и культуру Китая и западных стран: Европы, США. Несмотря на это, Западу не очень доверяют, да и к христианству доверия нет. С европейскими странами у Китая были сложные отношения.

Константину явно непросто подбирать слова, Мария поясняет, что речь об опиумных войнах и попытках западных стран вмешиваться во внутреннюю политику Китая.

— Всё, что мы знали о России в школе, — она появилась после распада Советского Союза, — продолжает Константин. — В университете, конечно, я узнал больше. Самое важное — я узнал о православии. Я понял, что мои родители не знают ничего о течениях христианства, но при этом их можно назвать протестантами. Я читал Библию, изучал историю церкви и узнал, например, что протестантизм появился в XVI веке, а в католицизме самый важный человек — папа римский и его слово — закон.

В Китае православных очень мало. Из 40 миллионов христиан всего 20 тысяч. В моем родном городе нет православных храмов, мне некуда было сходить на службу. Я молился Богу, чтобы он показал мне, что такое православие. И однажды во сне я увидел Иисуса Христа. Он сказал: «Приходи ко мне на лекции».

— Лекции? Имеете в виду, на службу в храм?

— Не совсем. Он сказал прийти учиться у него.

— Значит, возможно, на проповедь?

— Да, можно так сказать. Я ему ответил: «Господи, я уже хожу на проповеди в церковь». Он ответил: «Нет, это неправильно. Тебе нужно поехать в Россию». И я решился. Начал изучать русский язык. Через несколько месяцев, в декабре прошлого года, я приехал в Москву.

— Так недавно? Поверить не могу, вы начали изучать русский полгода назад! Вы отлично говорите.

— Нет, пока что плохо, — смущается мой собеседник. — Я начал учить язык онлайн еще в Китае, по курсам, которые сделали в МГУ. Здесь стараюсь много говорить с русскими друзьями, чтобы была практика. В следующем месяце у меня экзамен.

— Кстати, о друзьях: вам не одиноко в России, общаетесь здесь с кем-то?

— Да, в основном с одногруппниками и прихожанами храма. С китайскими студентами общаюсь, но с ними не получается практиковать язык, так что стараюсь с русскими почаще общаться.

— А если говорить о различиях в менталитете, — я осекаюсь, решив, что слово слишком сложное. — Люди в России и Китае чем отличаются друг от друга?

— Мы достаточно похожи. Ценим семью, стараемся собираться вместе по праздникам. Похожи мы в целом тем, как мы думаем, как общаемся. Но различия, конечно, есть. В Китае общение более...

— ...формальное? — догадывается Мария по жестам Константина.

— Да, в России когда здороваются, пожимают руки и делают так, — мой собеседник обнимает воздух перед собой. — А в Китае более строго. У нас так никогда не делают. Женщина и мужчина уж точно, если они не муж и жена или парень и девушка. В семье мы общаемся дружелюбно, как в России, а с чужими — нет.

— А где вам больше нравится культура общения?

— В Китае, — не задумываясь отвечает Константин. — Я родился в Китае, и, конечно, я люблю Китай больше любой другой страны. Культуру, историю, язык — всё это люблю.

— К слову о культуре и традициях: на пасхальной службе вы были в очень красивом национальном костюме. Расскажете о нём?

— Я всегда ношу китайские костюмы, — расправляет плечи Константин. Сейчас на нём синий пиджак, брюки и высокие сапоги. — Этот костюм появился не так давно, в XX веке, уже после Синьхайской революции.

— Да, я такие в старых фильмах видела, очень интересно выглядит.

— Это повседневный. А на Пасху на мне был исторический костюм, он появился еще в XIV веке, при династии Мин. Во времена каждой династии костюмы менялись.

В Китае и сейчас носят национальные костюмы. Особенно в небольших древних городах, как мой. Там можно прямо на улице увидеть в обычный день человека в традиционном костюме. В больших городах, в Шанхае, конечно нет, это современные города. А у нас это нормально.

— Раз костюмов много, как и династий, почему вы выбрали именно этот, эпохи Мин?

— Потому что во времена Мин мои предки были императорами, — слово «предки» вспомнилось Константину не сразу, и теперь он гордо улыбается в ответ на мое удивление. — Да, власть передавалась к первым по рождению сыновьям, и мой род — как раз из этих первых сыновей. Императорская кровь. На моем костюме — дракон, символ императора. Такой могли носить только люди высокого происхождения или те, кому император подарил костюм.

— Да, в России во времена монархии женщины могли быть императрицами, а я мог бы быть императором Китая, если бы у нас всё еще была монархия, — мой собеседник хитро улыбается, но всё же спешит добавить, что его намерения несерьезны: — Это шутка, конечно. Шутка.

— Женитьба на императрице — это, конечно, прекрасно. А если серьезно, какие у вас планы на будущее? Останетесь в России или вернетесь в Китай?

— Я изучаю здесь историю и религию, хочу окончить МГУ, — говорит Константин. — А потом хочу стать священником. Правда, это будет только после 35 лет, как мне сказал батюшка. Когда я уже наберусь знаний и опыта. Пока что мне 24, так что ждать еще долго.

Они верят, что для спасения нужно только читать Библию и слушать священника. Но всё сложнее, я хочу им это объяснить. И молодежи хочу объяснить, и властям, что православие — это хорошо, оно может помочь.

— То есть вы будете вести миссионерскую деятельность?

— Да, миссионерство. Писать книги, разговаривать с людьми. Правда, это пока не сейчас — только когда окончу обучение, хорошо выучу русский, узнаю всё о православии и стану священником. На ближайшее время я пока не знаю, какие планы. У меня в Китае есть девушка, — Константин смущенно улыбается. — От нее тоже зависит. Она сейчас учится в университете, изучает математику. Не знаю, захочет ли она переехать в Россию ко мне. Если не захочет, я вернусь в Китай раньше, конечно. Поэтому планов пока не строю. Как Господь решит.

Мы снова выходим в церковный сад. Дерево сакуры у беседки едва выпустило почки, зацветет оно, по словам Марии, только через пару недель. По двору бегают дети, солнце уже садится за дома.

— В Китае есть птица, она после того, как вылупится из яйца, еще три года не может летать, — говорит мне Константин, глядя на весеннюю зелень сада. — Но когда она наконец научится летать, эта птица полетит выше всех.

• Парикмахер из Ирака переехал в Россию и открыл барбершоп на колесах — он не знал ни слова по-русски;

• американец с тремя детьми поселился в российской глубинке;

• таджик — о сложностях жизни в России и невозможности вернуться на родину.