О буйных пациентах, страшных ДТП и бессонных ночах — интервью с красавицей-врачом тюменской скорой помощи

Лилия Тимербаева — врач тюменской станции скорой медицинской помощи. В этой профессии она с 2016 года. Когда-то эта улыбчивая брюнетка даже не представляла, что будет спасать жизни людей. Училась на эколога и готовилась защищать диплом по этой специальности. Всё решил случай, о чем медик абсолютно не жалеет. В День работников скорой медицинской помощи, который ежегодно отмечают 28 апреля, делимся историей Лилии с вами.

— У меня очень интересная история выбора профессии. Когда я оканчивала последний курс (факультета экологии. — Прим. ред.), стала свидетелем того, как в поликлинике у пациента произошла клиническая смерть. Медработники стали оказывать ему помощь, и тут приехала скорая: зашли два супергероя и начали делать какие-то невообразимые вещи. Пациента откачали. Я в тот момент поняла: хочу [уметь] так же. Но поступать в медицинский… Мне на тот момент было уже 20 лет, и шесть лет очной учебы казались чем-то из области фантастики. Поэтому решила с этим повременить и параллельно самостоятельно изучала, как оказать первую помощь, если окажусь в подобной ситуации. Изучала, и чем глубже я заходила в эти дебри, понимала, что обратной дороги нет. В итоге я поступила в медицинский и ни разу об этом не пожалела, — говорит Лилия Тимербаева.

Она сразу знала, что выберет направление экстренной медицины: будет реаниматологом-анестезиологом либо врачом скорой помощи. Так и получилось: сейчас она работает в бригаде интенсивной терапии, выезжая на самые сложные вызовы.

— Мои первые рабочие сутки были после суток, которые я отдежурила в реанимации. После многих часов без отдыха спать абсолютно не хотелось, потому что каждый вызов — это была какая-то новая история. Волнения не было. У меня к тому времени уже были медицинские навыки, приблизительно знала, что мне нужно делать, что от меня требуется. Коллеги подсказывали, обучали, помогали. Вообще, я помню каждую рабочую смену в первый год, потому что этот год самый романтичный, самый богатый на эмоции. Со многими случаями встречаешься впервые, и это всё до безумия интересно, — говорит медик.

Ее рабочие сутки длятся с 8 утра одного дня до 8 утра следующего. Иногда бывает, что Лилия освобождается позже, если необходимо. На один вызов, в зависимости от его специфики, местоположения пациентов и степени тяжести их состояния, уходит от 40 минут до 2 часов, каждый раз по-разному.

Диспетчеру станции скорой помощи поступил звонок. Что дальше?

— У нас есть диспетчеры, которые принимают поступившие на 03 звонки, и есть сотрудники на распределении. Сначала вызов поступает диспетчеру, она прослушивает жалобы и по нашей специальной программе в зависимости от жалоб кодирует вызов. Некоторые вызовы, если это не по нашей части, передаем в неотложку поликлиники. На то, чтобы передать бригаде информацию об экстренном вызове, у диспетчера есть 2 минуты. У нас существует градация. Есть линейно-фельдшерские бригады, есть бригады интенсивной терапии. Мы едем на самые срочные вызовы. Наш профиль — боли в груди, инфаркты, инсульты, бессознание, ДТП, пожары и так далее, — объясняет Лилия Тимербаева.

Когда вызов попал диспетчеру по распределению, она по карте видит все бригады и понимает, какая из них свободна, кому можно этот вызов отдать.

— Допустим, вызов отдали нам, и у нас он сразу отображается на специальном планшете. Мы видим кодировку этого вызова, видим, во сколько он поступил, кто и куда вызывал, возраст и пол пациента. В дополнительной информации иногда указаны какие-то важные детали. Также в программе мы можем прослушать эти вызовы и понять, к чему себя готовить. Иногда, например, слышим, что пациент говорит с одышкой, и понимаем: надо брать с собой кислородные баллоны, маски, — уточнила врач.

Набор специализированной техники у бригады интенсивной терапии обширный. Это дефибриллятор, аппарат ИВЛ, акушерский набор, противоожоговый набор, сумки для растворов (чтобы сохранять их определенную температуру), носилки, разнообразные шины и воротники, инфузоматы (помогают подавать лекарства в определенном количестве. — Прим. ред.), кардиомонитор. Есть и кислородные баллоны — вмонтированные в саму машину скорой помощи и маленькие переносные.

«Бывало, это выглядело жутко»: как действуют врачи скорой, приезжая на страшное ДТП

— В первую очередь нужно оценить ситуацию. Когда мы понимаем, что нет никакой угрозы пожара, взрыва, начинаем медицинскую сортировку. Часто бывает, что в ДТП — несколько пострадавших. Мы бегло осматриваем каждого и выявляем степень тяжести их травм. После того как мы провели оценку, я сразу докладываю об этом в оперативный отдел. Говорю, сколько пациентов и сколько нужно бригад, чтобы они мне помогли и транспортировали пациентов в стационар. Пока мы дожидаемся коллег, начинаем оказывать помощь. Прежде всего тем, кто находится в тяжелом состоянии. Стабилизировали одного пациента, пошли обезболили другого, — рассказывает Лилия.

Первая бригада, которая приезжает на массовое ДТП, начинает командовать ситуацией. Здесь нужно уметь слаженно всё организовать. Сказать спасателям: «Вот этого человека мы вытаскиваем», попросить второго медика, к примеру, поставить капельницу. Врачу бригады скорой помощи нужно уметь руководить.

— Нам очень хорошо помогают сотрудники МЧС. Если у пострадавшего травмы не тяжелые, просто открытые ранения, под нашим надзором спасатели могут сделать перевязку и так далее. Работаем мы все вместе, — говорит наша собеседница.

На ее практике неоднократно бывало такое, что последствия дорожной аварии выглядели очень жутко. Были летальные случаи. Но Лилия признается: страха при этом нет. Есть четкое понимание, что нужно сделать.

— В это время из головы уходят все личные мысли и включается алгоритм работы «пациент — действие». Видишь какую-то травму, сразу же думаешь, что нужно сделать, чем помочь. На самом деле работа с травмами намного проще, чем спасение пациента с непонятным заболеванием. Здесь ты четко видишь, с чем работаешь. Сломана нога — обезболиваем, накладываем шину, рана — обрабатываем, — рассуждает врач.

Если пациент ведет себя не очень корректно — как быть?

— Всё зависит от того, как именно ведет себя пациент. Если есть открытая агрессия и явная угроза жизни и здоровью нашей бригады, то мы отступаем и вызываем полицию. В случае, когда у пациента истерика, какая-то паника, то ищем к нему подход. Мы работаем с людьми, и в любом случае нужно немножечко быть психологом. Пациент видит, что бригада действует слаженно, со знанием дела, и успокаивается. Однажды мы приезжали к человеку с приступом панической атаки. Я садилась напротив него, и мы начинали вместе дышать, — вспоминает Лилия.

Она признается: каждую смену есть какие-то интересные, особенно яркие случаи. Так, однажды за помощью обратился мужчина. В рюмку с водкой случайно упало колечко от крышки бутылки, и он его проглотил. Начав задыхаться, скрутил проволоку и сам достал эту деталь. А потом хвастался врачам, как хорошо он всё придумал.

Дети любят засовывать себе в ноздри мелкие предметы типа бусинок, монет, кусочков пластилина. Но случается, что и взрослые (в нетрезвом состоянии) решаются на эксперименты. Например, проверяют, что будет, если положить в рот обычную лампочку. Как понимаете, лучше так не делать.

Бой за бахилы: должны ли их надевать врачи бригады скорой помощи

— Бывает, что пациенты или их родные просят нас надевать бахилы. Обычно такое бывает на вызовах, которые оказываются не срочными. Когда вызов действительно экстренный и близкие пациента это понимают, ни о каких бахилах и речи не идет. Даже если белые ковры постелены. Ну какая разница тебе на эти ковры, если с близким человеком случилась беда?! — уверена Лилия Тимербаева. — Бригада скорой помощи не обязана надевать бахилы. Но если они есть в доме или квартире, куда приезжаем на вызов, я надену, мне несложно. Так получится лишний раз избежать конфликтной ситуации. Но когда предлагают намотать на ноги полиэтиленовые пакеты или разуться — это уже перебор.

Бессонные ночи и нескончаемая любовь к работе

— Мы не всегда работаем сутки через сутки, иногда бывает по 2–3 выходных. В студенческие годы я ночами работала, а днем ходила на пары. Со временем бессонные ночи стали привычным делом. Бывает иногда, что после нескольких смен сплю по 20 часов, чтобы организм восстановил силы. Если грамотно планировать свое время, можно на самом деле всё успеть. Найдется время и на хобби, и на друзей, семью, — говорит врач.

Несмотря на трудности профессии (а их хватает), она обожает свою работу.

— Люблю ее за возможность оказаться в нужное время в нужном месте и благодаря своим практическим умениям, знаниям оказать помощь. Спасти жизнь или хотя бы купировать какие-то опасные для жизни и здоровья состояния. Я могу делать то, что умею, тогда, когда это действительно нужно, — с улыбкой подытожила Лилия Тимербаева.

Прежде всего еще раз покажем вам 13 портретов прекрасных женщин-врачей из Тюмени — эти храбрые красавицы стоят на страже нашего здоровья. Каждая из них так или иначе помогала пациентам с коронавирусом: в моногоспитале, стационаре или даже роддоме.

А еще предлагаем вам посмотреть наш фотопроект, в котором мы решили показать тюменских врачей немного с другой стороны. Эта история — не просто про решительность и профессионализм, но и про харизматичных и мужественных медработников.