Единственная почка резко перестала работать. История тюменца, которому пересадили донорский орган

В Тюмени с 2017 года проводят трансплантацию органов. Сейчас своей очереди на пересадку почек, печени или сердца дожидаются около 100 человек. В мае 2018 года через операцию по трансплантации прошел тюменский ведущий мероприятий Александр Дорофеев. Почему мужчине понадобилась пересадка, с чьей почкой он теперь живет, как изменилась его жизнь — читайте в авторской колонке. Далее — от первого лица.

Я с детства болел пиелонефритом. Всю жизнь наблюдался у врачей. В третьем классе мне удалили одну почку, сказали, что она перестала работать. Моя единственная почка потихоньку теряла свою функцию, угасала.

Примерно 8 лет назад подружился с хирургом-урологом, когда он узнал, что у меня пиелонефрит, попросил анализы. Он посмотрел их и сказал, чтобы я копил деньги на пересадку почки. Узнав, сколько это стоит, — порядка 4–5 миллионов рублей — я понял, что мне не хватит и 5 лет скопить столько денег. Решил, что будет как будет. После этого особо я ничего в своей жизни не поменял, кроме питания, стал более тщательно за ним следить, также занимался спортом. В питании ограничивал себя в потреблении белка, и в моем случае это позитивно отражалось на анализах. Думаю, спорт и питание давали мне здоровье, потому что даже когда по анализам уже было понятно, что все плохо, я выглядел обычно. Врач даже сказал, что я не похож на почечного больного. Ну и конечно, я никогда не пил и не курил.

Мой друг хирург-уролог как в воду глядел. Примерно через 5 лет моя единственная почка перестала работать. Это произошло резко. Я всегда следил за анализами, увидел, что один из показателей начал резко расти, это было первым признаком того, что почка перестает работать.

Удивило отношение врачей. Раньше всегда запугивали, а тут наоборот. Все говорили, что всё хорошо, что не нужно допускать негативных мыслей, что я буду жить долго. Врачи с большим сопереживанием относились к моей ситуации.

Из-за болезни, зашлакованности организма, я ходил как туча. Состояние такое, что ничего не радует, постоянная сонливость, усталость, апатия, раздражительность, даже посещают суицидальные мысли. Всё казалось страшным, плохим, некрасивым. Я так жил годами. Никогда не открывался людям, шел на работу, просто делал ее, понимая, что никто не виноват в том, что я себя так чувствую, выкладывался на полную. Никому не рассказывал о своих проблемах.

Мое состояние изменилось после первого диализа. Очень четко запомнил, что после первой процедуры я как будто наконец-то смог вдохнуть полной грудью. Сам удивился, как резко поменялось мое настроение, состояние, как стало легко. И с каждой процедурой диализа эмоциональное состояние становилось лучше. Оказалось, что и люди вокруг не плохие, а классные. Вообще всё стало по-другому.

Здесь, на диализе, мне врачи начали говорить о том, что у нас в Тюмени можно сделать трансплантацию почек. В итоге месяца через 3 мне уже провели пересадку.

Считал, что моя отказавшая почка — это не проблема моих родственников. Врачи сразу сказали просить их о донорском органе, но я этого не хотел. Почему кто-то должен страдать из-за меня? Я даже не стал у них спрашивать. Но близкие всё равно узнали о таком варианте и буквально устроили мне взбучку. Всех проверили на совместимость, оказалось, что мне подходили все: и мама, и папа, и сестра. Сестра заявила, что донором станет она. У Маши в одной почке нашли какое-то нарушение, с ним ей бы всё равно понадобилась операция. Врачи решили забрать у нее эту почку, раз она неидеальная.

Знал, что любая операция — это риск, сам перенес их две. Страшно было только за сестру, у врачей только о ней спрашивал, боялся, чтобы с ней ничего не случилось. Любой ведь может умереть во время хирургического вмешательства.

Мне везло: я всегда занимался любимым делом, был реализован, у меня потрясающая семья. Шел к этому с принятием, не было страха, буду ли жить дальше.

Врачи убедили, что всё будет хорошо. У них такое классное отношение было к нам, они всё так легко делали!

После операции было блаженство. Ты просыпаешься, а препараты еще действуют. Оказалось, что почку пересадили не на прежнее место. Теперь она находится спереди.

Мы с Машей были в одной палате, провели вместе еще около двух недель — ее выписали раньше, а я остался. Для меня это был момент откровенности — когда ты открываешься, делишься, находишься на грани. Ты просто такой, какой есть. Было ощущение, что заново родился и всё начал с чистого листа.

С сестрой мы много разговаривали, общались, а такого у нас давно не было. У каждого своя жизнь, своя семья.

Из всего послеоперационного периода я четко помню только наше общение с сестрой и заботу врачей, всё остальное стерлось, забылось. Еще в памяти остался рассказ врача о том, что почку еще не успели пришить, а она уже заработала.

С врачами было очень легко, понятно, просто. Они так ненавязчиво общались, казалось порой, что мы друзья. Такая атмосфера доверия, большая забота. Было ощущение, что ты в санатории, а не в больнице. Какие-то невероятные люди тут работают.

Мне объяснили, что нужно беречь себя, чтобы даже не получить обычную простуду. В этом случае иммунитет начал бы работать, и организм мог бы начать отторгать почку. Долгое время, около месяца, я был один в палате, никуда не выходил. Естественно, принимал большое количество препаратов.

Самое главное ограничение после выписки — нельзя посещать массовые мероприятия, бывать в людных местах. Там можно чем-то заразиться, а это опасно для почки. Других особых ограничений я не помню. Обязательно нужно было пить большое количество воды — 2,5–3 литра в сутки, чтобы почка работала.

Почку пересаживают спереди. Первое время очень боялся, что кто-то может толкнуть, ударить, задеть, и поэтому всё время прикрывал бок рукой. Я и сам переживал, что могу что-то не то сделать, навредить своими действиями. На мне огромная ответственность: сестра мне отдала свою почку, дала шанс на вторую жизнь.

Примерно через год после операции я начал ходить в спортзал. Занимался не на тренажерах, а делал гимнастику. Раньше я преподавал, вел фитнес-тренировки, танцевал, всегда был в очень хорошей физической форме. За год мышцы потеряли свой былой тонус. А тут я внезапно столкнулся с тем, что когда встаешь с кровати, у тебя покруживается голова. Но истина подтверждается, что если ты чего-то хочешь, то можешь этого достичь. Начинал заниматься понемножку и достаточно быстро вернул форму и без каких-либо последствий. И если лет 10–20 назад врачи говорили, что нужен только покой, то сейчас мне сказали, что умеренные нагрузки можно. Я даже снова смог начать тренировать детей — делаю постановки для художественных гимнасток.

Сейчас такое ощущение, что ничего и не было. Физически я себя чувствую очень хорошо, работаю, занимаюсь танцами. Делаю всё, что мне хочется, занимаюсь всем, чем всегда любил заниматься.

Я отказался от бестолкового времяпрепровождения. Раньше много времени тратил на совершенно ненужные вещи: на общение с негативными людьми — непонятно зачем, на валяние и безделье. А сейчас хочется рано просыпаться: солнце встает, и утренний воздух такой классный, хочется поскорее сделать свою работу или провести мероприятие. После операции научился получать удовольствие от любых мелочей. И если раньше меня могли утомлять какие-то вещи, то сейчас такого нет. Радуюсь тому, что могу работать. Я научился ценить и любить всё, чем я занимаюсь, это самое главное.

К таким изменениям в моем мировоззрении, наверное, привели стресс и осознание утраченных возможностей. Думаю, что понял, сколько времени потерял и сколько всего мог сделать. Почему-то я не ценил всё, что у меня было: здоровье, возможности. Даже не знаю, почему так было. Сейчас я ценю каждый день.

Меня удивило, насколько медицина стала круче. Есть уникальные препараты, которые стоят очень дорого. Помню, мне как-то ставили капельницу, и медсестра сказала, что небольшой бутылек стоит 50 тысяч рублей, а я его получил бесплатно. И после операции мне давали дорогие препараты. Это удивительно. Операция тоже абсолютно бесплатная, а за границей она бы обошлась в 4–5 миллионов рублей.

Очень огорчает меня отношение людей к врачам. Обычно они обращаются исходя из позиции: «Ты мне должен». Грозятся пожаловаться в прокуратуру. Я всю жизнь по больницам, вижу это постоянно. И все такие обвинения по отношению к врачам совершенно необоснованны. Мне порой кажется, что людям просто нужно вылить на кого-то свой негатив, и проще всего это сделать на тех людей, которые воспитанны и не ответят хамством. Это везде и повсюду сопровождается криками и орами. Считаю, что врачи не защищены никак. Многие увольняются из-за того, что не могут терпеть такое отношение пациентов. В эту тяжелую профессию сейчас приходит очень много молодых, веселых, добрых, начитанных, современных людей, знающих новые тенденции. А кто-то воспринимает, видимо, это как слабость. На моих глазах в поликлинику пришла работать хрупкая молодая девушка, буквально через год она набрала 15–20 килограммов и стала депрессивной. Через какое-то время и вовсе уволилась — не выдержала. Это повсюду. При этом пациенты никогда не нападают на врачей, которые сами хамят. Такое ощущение, что людям нужен кулак, чтобы они вели себя адекватно.

Недавно в Тюмени впервые провели трансплантацию сердца. Орган пересадили 38-летнему мужчине, раньше он с трудом мог передвигаться, ему даже пришлось отказаться от работы.