«Болото — наша дорога жизни». Репортаж из тюменской тайги, жителей которой каждую зиму отрезает от цивилизации

Жизнь Заболотья зависит от погоды и дороги. До Тобольска — главного города поблизости — десятки километров, которые летом проходят по воздуху, а зимой — по зимникам. Последний особенно важен для местных: осенью они собирают тонны клюквы и в декабре продают скупщикам. На вырученные деньги закупают муку, сахар, масло, крупы и топливо на год. По такому кругу идет жизнь практически всех заболотных татар.

В этом сезоне вовремя зимник не обустроили. Покупатели клюквы не приехали, поездка в город за запасами не состоялась. Отсутствие дороги стало для жителей сёл и деревень трагедией — они остались без денег и продуктов.

Поселения Заболотья окружают топи, болота и тайга. Летом четыре раза в неделю туда летает вертолет — в нем 20 мест и ограничения по багажу — можно перевезти всего 20 килограммов. С декабря по март выехать из Заболотья можно по зимнику. Обычно дорога уже готова в декабре.

Зима в этом году аномально теплая. По версии властей Тобольского района, именно из-за погоды обустройство дороги не могли начать. Сначала контракт выиграл предприниматель по фамилии Данилов. Его компания должна была заняться работами — техника уже была готова выехать на болото. Но возникли проблемы с документами.

— В 2019 году начались проблемы с земельными участками, из департамента лесного комплекса выезжали инспекторы совместно с сотрудниками полиции и составляли протоколы — выписали штрафы за незаконное занятие земельных участков. В границах населенных пунктов есть леса, куда нельзя заезжать ни на чём. Могут привлечь к уголовной ответственности. Оказалось, что участки зимников у нас не оформлены до сих пор, — рассказал 72.RU Иван Данилов, инженер компании КХ «Данилова».

Компания Данилова в таких условиях работать отказалась, и дорогу начала делать МУП Байкаловский ЖКХ. Так обустройство зимника затянулось. Вместе с этим остановилась и жизнь жителей Заболотья.

На повороте в Овсянникова нас встречает Абдула с красными от ветра щеками и заледеневшей бородой. Из села 40 километров он проехал на буране — единственном транспорте, который может преодолеть бугристую дорогу.

— Это экстремальная поездка. Потому что руки могут замерзнуть, ноги могут замерзнуть. Буран может заглохнуть. А если не сможешь его починить, придется идти пешком, — говорит Абдула перед тем, как мы садимся в сани.

Укрываемся тремя одеялами и буран трогается. Едем через островки леса из низеньких деревьев, объезжаем снежные кучи — сани подпрыгивают. Если на секунду высунуть из варежки руку, ее тут же обжигает ветер. Лицо приходится закрывать полностью, даже глаза. Через час начинают замерзать кончики пальцев на ногах. Погреться в поле невозможно, без остановки мы едем дальше.

Еще через час мы приезжаем в Лайтамак, с него начинается путь в остальные поселения Заболотья.

Издалека Лайтамак — это горы снега, бесконечное белое поле и крыши домов, которые теряются на общем фоне. По данным последней переписи, здесь живет порядка пятисот человек. В селе есть пять частных магазинов, школа, интернат, мечеть, Дом культуры и почта.

На гусеничной технике по Лайтамку ездит Лесоохрана. Местные говорят, что только ее сотрудники чистят улицы внутри поселения. Возле въезда встречаем группу из пяти мужчин. Они смотрят на дорогу, что-то обсуждают на татарском и активно жестикулируют. Когда мы подходим, половина из компании спешит уйти.

Знакомимся с Сибгатом. Мужчина приехал из соседнего Ишменево на буране, чтобы проверить дорогу. В Заболотье он живет 50 лет. Сначала пять лет работал учителем начальных классов, потом стал зарабатывать продажей ягод и рыбы.

— Меня это место притягивает. В город еду — терплю сутки и домой хочется. Не нравится шум. Не могу даже объяснить, что-то тянет сюда как магнит, — объясняет Сибгат.

О себе жители Заболотья говорят неохотно. Местные называют себя скромным и терпеливым народом — все проблемы стараются решать внутри села, жаловаться здесь не принято. Когда речь идет о дороге, диалог оживляется.

— Это всё искусственно созданные проблемы. Если бы в начале декабря начали делать зимник, до Нового года дорога была бы. Но Данилова почему-то сняли, а у ЖКХ «Байкаловский» техники не было. А сейчас работают уже из ДРСУ-4. Уже непонятно, кто подрядчик, — начинает Сибгат.

Сибгат считает, что теплая погода — отговорка властей. По его мнению, начать работы можно было по плану. Это высказывание в течение дня будем слышать от каждого жителя, с кем нам удастся поговорить.

— Данилов когда работал, здесь уже трактора стояли и сторожи, — присоединяется к обсуждению.Маннур. — Мы набрали 400 подписей, чтобы каждый год только Данилов работал! Больше никого не надо! Этого Хитрюшкина (Манур и остальные жители так называют главу Тобольского района по фамилии Митрюшкин. — Прим.ред.) нам не надо. Если ему деньги нужны, пусть езжает на Украину — там денег много платят, — говорит Маннур без злости, мягким голосом с акцентом на шипящие буквы.

— А для вас что значит дорога?

— Всё, — без раздумий говорит Сибгат. — Ладно, что никто у нас не заболел. А если бы это случилось? У нас нет ни дороги, ни санавиации.

Пока мы разговариваем, к соседнему зданию на санях подъезжают дети. В воскресение школьники приехали на буране из Ишменева, чтобы заселиться в интернат и жить там до окончания учебной недели. Обычно детей развозят на школьной машине, но пока нет дороги — возит водитель Рузель, папа одной из учениц.

— Бензин оплачиваем сами. С топливом есть трудности, оно заканчивается. А здесь покупаем дороже. Бывает, что буран в дороге ломается. Если телефон ловит, можно позвать кого-то на помощь, если нет — идем пешком, — объясняет Рузель.

Чтобы жить в Заболотье, необходимо следовать определенному расписанию. Его составляют, ориентируясь на времена года. Жительница Лайтамака Роза говорит: «каждый сезон чем-то интересен». Весна посвящена заготовке дров и рыбалке, летом занимаются огородом, осенью на месяцы семьи уходят на болото за клюквой, собирают и обрабатывают ягоды.

Жизнь зимой связана с дорогой. Когда замерзает болото, в село приезжают покупатели клюквы. В среднем один человек собирает порядка пяти тонн ягоды. Минимальная цена продажи — 200 рублей за килограмм. Вырученная сумма — это основной доход селян. После того, как получат деньги, едут в город: на год закупают лекарства, муку, сахар, масло. Важно успеть до Нового года, пока цены не взлетели. Также в декабре в Заболотье приезжает «Центр здоровья». Медики проводят ежегодное обследование для всех желающих.

— Сначала Данилов пригнал технику. Думали, что он начнет строительство зимника, — говорит Роза. — Не начал. Были непонимание и тревога. Потому что эта дорога для нас жизненно важная. Дорога связывает нас с большим миром. Это связь с цивилизацией, — добавляет женщина.

Роза родилась в Лайтамаке. Потом переехала в Тобольск и вышла замуж, у пары родилось пятеро детей. Некоторое время женщина жила в Тюмени и Екатеринбурге. Вернулась на родину и второй раз вышла замуж за Абдулу. В поселке женщина работает начальником почты, ее супруг — имам в местной мечети. Также мужчина ездит на сезонные подработки в город — там строит разные объекты.

— В городе всё равно суета. В деревне детей воспитывать легче. Меня просто тянуло сюда: здесь природа, свежий воздух, болото, — воодушевленно рассказывает Роза.

Роза и Абдула первые, кто откликнулся на нашу просьбу добраться до Лайтамака. Через эту семью с нами поддерживали связь и остальные местные жители — работники госучреждений, которые боялись говорить о проблемах открыто. Они передавали информацию, которой делилась женщина.

Роза говорит, что в ее работе из-за отсутствия дороги появились сложности с доставкой почты и пособий. Почтальоны сами садятся на буран и везут посылки по Заболотью. А если потребуется, бывало, и сама Роза везла их до Тобольска.

Сложно без дороги и тем, кто потерял своих близких. К примеру зимой из города до дома доставляли тела трех солдат, одного на буране, второго — в салоне Нивы, третьего на болотоходе.

— Магазины сами привозят товар. Цены там большие. К примеру, мешок муки 50 килограммов стоит 3500 рублей (в магазине его можно купить за 1149 рублей. — Прим. ред.)

В воскресение все магазины в Лайтамаке закрыты. Местные жители жалуются на цены и говорят, что продавцы специально закрывают их, когда приходит проверка. Они уверены: и сейчас продуктовые на замке неспроста.

После наших попыток попасть в магазин, из дома выходит Расима. Женщина будто уже знает о нашем приезде — встречает нас улыбкой, сразу приглашает в дом и накрывает на стол. К нам присоединяются Надия и Тимур. Пара приехали из соседнего Ишменева, чтобы проложить дорогу на машине, вернуться за сыном и повезти его в город в больницу. Путь проложили, только застряли в самом селе — местные приходили откапывать.

За столом мы разговариваем о жизни в Заболотье. Иногда собеседники переговариваются на татарском, диалог замедляется. Расима рассказывает, что родилась в соседней деревне, ее муж Динар из Лайтамака. Семья переезжала в Тюмень, но через некоторое время снова вернулась на родину.

20 лет назад Расима и Дамир открыли в Лайтамаке продуктовый магазин. Пара говорит, что бизнес в селе вести непросто — только электричество стоит 25 рублей за киловатт. Продукты и вещи для продажи стараются закупать зимой. Летом, когда нет дороги, путь до города в разы длиннее и затратнее.

— Это у нас дорога жизни. Если дороги нет, считай, мы с Тобольска до Увата спускаемся и 150 километров еще поднимаемся. То есть 300 километров круг надо сделать. В Старом Увате на пароме переправляемся и в город. Три дня проходит, пока мы оттуда приедем. 10 тысяч только на бензин уходит, и мотористам по 3–4 тысячи, — говорит Дамир.

Расима торгует в магазине одна. Бывает, дает покупателям в долг, порой люди рассчитываются ягодой. Клюква в селе давно стала валютой. Ягоду принимают вместо денег, чтобы не делать большую накрутку.

Тяжелее всего приходится многодетным семьям. Идем в гости в дом к 75-летней Хамарье. Пенсионерка живет вместе с дочкой, зятем и пятью внуками.

— О! Танкеточки! Хоть что-нибудь протащили бы, — смотрит в окно на технику на гусеничном ходу и с надеждой говорит Хамарья.

Хамарья живет в Заболотье с 16 лет. Она переехала из Тюмени за мужем и осталась жить в Лайтамаке. На запястье женщины глубокий шрам — получила его, порезавшись об мотор, когда добиралась на лодке от села до Тобольска. Хамарья говорит, что для нее не было ничего сложного: она рыбачила, сбирала мешками собирала клюкву и без труда ездила на лошади. Даже зимой, когда о существовании зимника речи не шло.

— Раньше мы на лошадях муку возили, буранов не было. Я даже одна ездила! Нынче только худо без дороги. Обычно я декабрьскую пенсию получила, дочка пособия за детей получает и я еду в Тюмень обязательно. Сейчас до сих пор нет никаких запасов, — эмоционально говорит Хамарья.

Сейчас амбар, где хранятся продукты, практически пустой. На столе, который обычно заполнен доверху, несколько пачек макарон и муки — всё что осталось

Мы собираемся уезжать и возвращаемся в дом Розы и Абдулы. Роза читает записи с листа: старинная школа и холод в кабинетах, перебои со светом, ужасное состояние здания почты и Дома культуры. Всё это передали жители, которые хотят как-то повлиять на изменения в родном поселке. Некоторые верят, что залежи нефти в Тобольском районе находятся именно в Заболотье. И что скоро жизнь заболотных татар изменится навсегда.