Еда — бесплатно, кресло — общее. Как тюменцы годами живут на ЖД вокзале и почему не хотят оттуда уезжать

На втором этаже тюменского железнодорожного вокзала сидят те, у кого остается много времени до поезда. Там железные сидения, кафельный пол и неуютные белые стены. Зал чаще всего полупустой: вот разложила свои вещи семья с детьми, пару сидений заняли сумки мужчин, в углу с пакетом на коленях спит старушка. Среди сидящих есть несколько человек, для которых второй этаж вокзала стал домом. Этих людей не сразу отличишь от пассажиров, ухоженные и в чистой одежде, они совсем не привлекают внимания.

Внутри вокзала постояльцы создали отдельный мир: со своими правилами и расписанием. Мы провели с ними день и рассказываем, как живут там, где это кажется невозможным.

На первом этаже вокзала магазины и кафе. Возле табло с рейсами всегда толпятся люди — сидят на сумках, корточках или полу. Второй этаж разделен на несколько залов, в которых нет ничего, кроме сидений и пустого шкафа для книг.

Мы идем по вокзалу вместе с сотрудниками «Рабочего дома», организации, которая помогает людям в сложной ситуации. Сегодня они в очередной раз ищут здесь бездомных, чтобы предложить им жизнь в центре взамен на труд. Спутники опрашивают несколько мужчин и после объясняют: сегодня только знакомые лица, которые на протяжении нескольких лет от их услуг отказываются, потому выбирают жить на вокзале. Так для нас открывается другая реальность этого места. Сотрудники «Рабочего дома» уходят, мы идем по зданию одни.

Возле окна сидит бородатый дедушка и смотрит вперед. На нем аккуратный вязаный свитер, форменные офицерские брюки и тапочки. На морщинистом лице выделяются красные глаза с припухшими веками. Мужчина шаркающей походкой идет к нам и молча протягивает упаковку с леденцами. От него пахнет мятой и хвойным гелем для душа.

Евгению Борисовичу 73 года. Соседи по вокзалу говорят, что здесь он живет около пяти лет, и шутя называют дедушку «хозяином». Нам мужчина объяснят, что попал сюда только два месяца назад.

Евгений Борисович родился в селе Александровское Ставропольского края, работал на рыбоперерабатывающем предприятии. С гордостью вспоминает, что был на Камчатке, Ямале и в других городах России — он любил путешествовать.

— У меня было три жены, три дома, — говорит Евгений Борисович. У него спокойный и мягкий голос, он рассказывает медленно и вдумчиво.

Крепких отношений ни с кем построить не получилось. В 80-х Евгения Борисовича по работе перевели в Ханты-Мансийск. Он переехал один, ему дали комнату в общежитии. Пенсионер говорит, что жизнь в городе ему нравилась.

— Проработал года четыре. Потом меня арестовали.

— За что?

— За убийство, — не меняет спокойный тон Евгений Борисович. — Пять лет отсидел. Допек меня человек — он злодей и садист. С меня деньги вымогал. Нужно было его ноги тогда в комнату занести на сантиметров 15. А я оставил в коридоре.

— Как вы его убили?

— Я его ударил топором по шее, и всё, — цокает собеседник, уголки губ приподнимаются. Евгений Борисович смотрит мне в глаза и перекатывает карамельку из щеки в щеку.

Мужчина отсидел в тюменской ИК-4 пять лет. В 90-х освободился и поселился в общежитии на Бабарынке. Некоторое время работал печником — класть печи он научился еще на родине. Здоровье стало ухудшаться, появились сложности с работой, и из общежития пришлось переехать в социальный центр «Милосердие». Там Евгений Борисович провел пять лет. После — переселился на вокзал, ему захотелось больше свободы.

О родных Евгений Борисович говорит неохотно. Рассказывает только о сыне, с которым время от времени созванивается. Мужчина говорит, что сейчас он воюет на Украине, снимает однокомнатную квартиру в Тюмени и пытается заработать на собственное жилье. Альбом со старыми фотографиями, который пенсионер хотел показать нам, недавно украли.

В наш разговор вмешивается еще один мужчина.

— Мы здесь все образованные люди. Есть, конечно, и отщепенцы, и убийцы, даже насильники встречаются, — с ходу говорит незнакомец. Евгений Борисович улыбается, наклоняется на спинку кресла и смотрит в окно.

От мужчины пахнет перегаром, он пытается перевести внимание на себя. Сначала громко ругает руководство вокзала, которое время от времени гоняет его за пьянки.

— Нас отсюда выгонять нельзя. Есть такая статья: «Неоказание помощи в трудных обстоятельствах». Если меня выгонят, то я сразу пойду жаловаться в прокуратуру. Приходилось терпеть ментовский беспредел, — говорит собеседник и резко переводит тему.

Александру 48 лет. Говорит, что раньше был генеральным директором, сотрудничал с известными производителями кваса и пива. В какой именно фирме работал, он сам сказать не может — тайна.

Стал бродяжничать несколько лет назад после ссоры с дочерью. По его словам, когда-то у него была трехкомнатная квартира, из которой мужчину выгнали. Также у Александра есть дом, уже несколько лет он пытается признать жилье аварийным.

— У меня нет паспорта, никаких документов нет — украли. Как думаете, где я деньги беру? Краду, меня на это толкнули. Просто в автобусе езжу с такими, как вы. Ротозеи. Могу в карман залезть, могу сумку разрезать.

— Ты мозги девчонкам не компостируй! — кричит уже другой мужчина, который всё это время слушал наш диалог в стороне. Его зовут Алексей, он сосед по креслу Евгения Борисовича.

Алексей встает, подходит и пытается схватить меня за руку. Я отдергиваю.

— Наверное, думает, что я заразный. Понятно всё — это психология. По другим понятиям вы живете, — бормочет Алексей.

— Пора мне, — говорит Александр и уходит.

Мы остаемся в компании Евгения Борисовича.

Евгений Борисович знакомит нас с остальными жителями вокзала. Они рассредоточены по всему этажу. Каждый держится по одиночке и занимает только одно сиденье. Еду и сумки кладут на подоконник или под кресло.

Подходим к худенькому мужчине в спортивном костюме, он жует батон. Когда мы приближаемся, быстро прячет кусок в сумку. Евгений Борисович говорит, что он живет на вокзале три года.

— А можно с вами немножко поговорить?

— Я уже на работу определился! — смотрит незнакомец испуганно и стремится скорее отойти.

— Просто о вашей жизни.

— Пожалуйста.

Анатолий 36 лет прожил на Украине. В каком именно городе, говорить отказывается. На родине работал грузчиком и электромонтажником. Однажды решил, что нужно ехать на Север, потому что там можно заработать больше.

— Север считался клондайк! И я поехал в Тюмень. Работал дворником, электриком, менеджером. Работать закончил лет 10 назад из-за возраста. Потом меня ковид подкосил, похудел на 20 килограммов. Сейчас трудно работать, много денег уходит на лекарство. Иногда подрабатываю, к примеру гружу мебель. Люди сами меня находят.

Анатолий практически не смотрит в глаза. Он периодически поглядывает на сумку и по сторонам. Вопросы о себе пропускает. Создается ощущение, что он разговаривает со своими мыслями в голове.

— Тут очень тяжело, потому живут те, кто из тюрьмы выходят. Только усну — то сумку, то телефон украдут. Два дня назад увидели, что у меня в сумке две буханки хлеба, и украли. Однажды мне дали две коробки консервов, правда, просроченных, но ничего страшного. Я спустился в кафешку, и консервы как корова слизала. Только одну банку оставили. Но последнюю сигарету не забирают, как говорится.

Анатолий любит читать новости в интернете. В основном нравится про серийных маньяков. Часто упоминает, что видит на вокзале похожих на них людей. Это кажется выдумкой, но собеседник говорит всерьез.

— Здесь много живет людей с зоны. К примеру, женщина недавно приехала — она освободилась с зоны. У нее зэковские повадки: кушает медленно и очень аккуратно, следит за каждым словом. Зэки щепетильные и воспитанные, — тихо говорит мужчина.

Он живет в постоянном страхе за себя, свои вещи и здоровье. Чаще всего проводит время в одиночестве. Но в жизни менять ничего не хочет, потому что просто не знает как.

— Мне предлагали пойти в рабочий дом. Но ребята говорят, что это всё обман. Есть среди них такие узурпаторы, которые избили мужчину, который ушел от них без разрешения. И он как кролик скрутился, крепкий мужчина.

В планах Анатолия найти новую подработку и немного накопить денег.

Пока мы говорим с Анатолием, мимо несколько раз проходит невысокая худенькая женщина в легком платье и босая. Подходит ближе, демонстративно причесывает длинные черные волосы с проседью. Затем садится на кресло, делает шишку и изредка поглядывает в нашу сторону. Мы подходим к ней.

— Ну наконец-то вы подошли! Что вы хотели? — скрипучим голосом быстро говорит женщина. Она улыбается, из-под нижней губы выглядывают острые, как акульи плавники, зубы.

Райфе 70 лет. У нее большие глаза с длинными черными ресницами и аккуратный нос. Она сразу предупреждает, что в помощи не нуждается, чувствует себя хорошо и немощной ее называть нельзя. Когда начинает рассказывать о себе, просит не перебивать, закрывает глаза и быстро проговаривает.

— Моя жизнь не шикарная. В 18 лет я от матери убежала, потому что она нас одних троих поднимала. Я уехала и попала в Среднюю Азию. Когда я попадаю в Среднюю Азию, там работаю, работаю, — последнее предложение она произносит как молитву. — Там познакомилась с мужчиной, он меня привел в кишлак. Родила двое детей ему. Он меня бросил, предал. А был такой симпатичный, я в него влюбилась! Эта любовь была странная, но очень сильная. Он оказался нарцисс. Я очень хочу его забыть.

На вокзал Райфа попала несколько месяцев назад. Ушла из дома от детей, потому что надоело всех содержать.

— Где мои родные? Я на них наплевала! Нет у меня родных! Я хочу, чтобы дети не сидели на моей шее и работали.

На вокзале Райфа задержалась, потому что заболела простудой. Сейчас в ее планах доехать до Екатеринбурга, после — в Пермь и далее в Москву к сестре.

У жителей вокзала есть свой распорядок дня, правила и любимые места, где бесплатно кормят. Пенсия нашего проводника Евгения Борисовича — 13 тысяч рублей. Половина уходит на лекарства, остальное — на еду. Одежду берет бесплатно в благотворительных магазинах. Когда она загрязняется — выбрасывает, потому что всегда можно взять еще.

В 8 часов мужчина просыпается и идет умываться в общественный туалет на первом этаже. С утра там уже кипит жизнь — двери практически не закрываются. В 12 часов начинается обед: по понедельникам, средам и пятницам бесплатно кормит «Богадельня», по остальным будним дням — организация «Миротворец». Самый любимый день — воскресенье, потому что к вокзалу приезжает мужчина, который особенно вкусно готовит.

Сегодня вторник, мы едем на Волгоградскую. Евгений Борисович берет с собой пакет с контейнерами. Свою порцию съест на улице, соседу по креслу Алексею нальет суп с собой и унесет на вокзал. Приятель уже долго пьет и никуда не выходит.

На Волгоградской встречаем Александра, трезвый он гораздо скоромнее. С вокзала его выгнали на прошлой неделе за пьянку, но мужчине всё равно получается обхитрить охранников — на глаза он натягивает шапку-ушанку и сидит в ней до ночи. Наладить отношение с сотрудниками ЖД и полицией — еще одна важная задача, чтобы спокойно жить на вокзале.

— Я дружу с полицией, хожу с ними как понятой. Что-то случается, и нас с Алексеем всегда вызывают, мы расписываемся во всех документах, которые мне дают, — говорит Евгений Борисович.

После обеда чаще всего наш проводник идет за продуктами, нужно купить что-то на ужин. На фрукты Евгений Борисович деньги не тратит — не может себе позволить. Он приметил для себя одну мусорку в районе, куда выкидывает отходы магазин. Сегодня мужчина достал оттуда мандарины, помятые и немного прогнившие. Но всё равно забрал с собой.

— Раньше что? Мечтал поехать в Болгарию, Румынию, — говорит мужчина и нагребает в пакет фрукты. — Жизнь становится хуже. А вы сами этого не замечали? Раньше на мусорках такие вещи лежали! Выбрасывали и мебель хорошую, и одежду.

Из радостей у Евгения Борисовича поход в баню один раз в неделю и обед в кафе «Туркестан» один раз в месяц бюджетом не больше четырехсот рублей. Он не мечтает съехать с вокзала и снять жилье. Мужчина понимает, что на одну пенсию сделать это не получится.

Бездомные, чтобы избежать попадания в благотворительные организации и рабочие дома, селятся в разных местах. Осенью мы побывали в столетнем бараке на Семакова и рассказывали вам, как живет дом с его уникальными обитателями.