«Нас везли в скотных вагонах»: истории тюменцев, расстрелянных в октябре 1937 года

30 октября отмечается День памяти жертв политических репрессий. В Тюменской области от «Большого террора» пострадало 7000 человек. Чтобы вместить имена всех в один список, понадобится около 800 страниц. За каждым именем скрывается трагедия конкретного человека, которого осудили в 1937–1938 годы. Редакция вспоминает истории трех человек.

В конце 20-х годов в СССР начались гонения на церковь. Тюмень не стала исключением. В 1929 году запретили праздновать Рождество. Для тюменского духовенства это было не самым страшным. В последующие года священников и монахинь арестовывали и отправляли в ссылки, а храмы в центре Тюмени уничтожались или превращались в склады. 6 июля 1937 года сотрудники НКВД с обыском пришли к священнику церкви Всех Святых Константину Ленкову.

— Обыск был грубым и дерзким: недоверие у обыскивающих квартиру выплескивалось через край, — вспоминает сын Ленкова Александр Константинович. — Отец давал краткие, отрывочные пояснения. И только на одной книжице «Советы пчеловодам» задержали внимание ночные сподручные власти. Они, обуянные подозрением, усмотрели в этой безобидной брошюрке угрозу советской власти и изъяли ее как «вещественное доказательство» виновности отца Константина в антисоветских делах... Взволнованно помолившись вместе с семьей, он в последний раз благословил и поцеловал каждого, простился с женой и ушел, уже навсегда.

Вместе с Ленковым арестовали и других священников церкви Всех Святых. Также в тюменской тюрьме оказался отец Лев Кондаков, иерей Александр Турунов, иерей Диоскор Татищев, иеромонах Михаил (Иванов), диакон Владимир Сажин, иерей Михаил Красноцветов. За плечами у всех уже были ссылки и аресты. Но на этот раз всё стало последним. Всех обвиняли в антисоветском заговоре, планировавшем поднять восстание в случае иностранного вторжения на страну. Один из арестованных священников Михаил Красноцветов уже успел отбыть наказание по обвинению в контрреволюционной агитации. Четыре года он провел в лагере.

— Худой, с лысеющей головой, какой-то тихий... Для человека с высшим юридическим образованием, но с ярлыком бывшего лагерника, не было права на жизнь, — так описывал сын священника Владимир облик отца после возвращения.

Не первый арест был и у священника Льва Кондакова. В 1931 году его арестовывали по обвинению в участии в контрреволюционной организации. Тогда на допросах Кондаков говорил, что не считал себя противником коммунизма, но как человек религиозный «желал бы видеть при социалистическом строе свободу религии». В деле 1937 года он вообще стал главарем церковников-заговорщиков.

В августе 1937 года общественное мнение тюменцев в отношении церковников подогревалось статьей в «Красном знамени» под названием «Рясоносные враги».

— Вскоре рясоносные враги народа и их пособники предстанут перед пролетарским судом. Ни один гад из контрреволюционной террористической поповской шайки не уйдет от заслуженного наказания. Террористам, диверсантам, шпионам-агентам гестапо из лагеря троцкистско-бухаринской шайки, не должно быть пощады», — писал журналист Сергей Глинский.

Судьбу священников решил не пролетарский суд, а тройка НКВД — орган внесудебных репрессий. Никаких адвокатов и прокуроров, судебных прений и защиты в суде. Бывший опер тюменского НКВД Давид Ляпцев в интервью журналисту Рафаэлю Гольдбергу вспоминал, как создавались дела.

— Дальше уже приказ: давайте организации! Какие организации? Да те же попы, с которыми я «работал», они же между собой встречались? Значит, организация… Арестовывались просто определенные группы, которые нам указывались, — рассказывал Ляпцев незадолго по смерти.

10 октября 1937 года тройка НКВД выписала протоколы о расстреле 859 тюменцев. В их числе были священники церкви Всех Святых. В ночь на 12 октября 1937 года в подвале тюменского горотдела НКВД расстреляли семь священнослужителей: отца Льва Кондакова, иерея Александра Турунова, иерея Диоскора Татищева, иеромонаха Михаила (Иванова), диакона Владимира Сажина, иерея Михаила Красноцветова, иерея Константина Ленкова.

Всего за 1937–1938 годы казнены свыше 200 тюменских представителей духовенства: священники, муллы, монахини. В январе 2022 года священника Михаила Красноцветова причислили к новомученикам Русской православной церкви.

В день, когда тюменским священникам выписали смертельные приговоры, 10 октября 1937 года, арестована учительница из Ханты-Мансийска (тогда — Самарово) Марфа Протопопова. Ее повезли в Тюмень.

Марфа происходила из зажиточной семьи купца из села Сухоруково. Во время Крестьянского восстания 1921 года отца Марфы убили люди из отряда большевиков под командованием Арсения Батукова. Марфу тоже могли расстрелять за то, что работала секретарем в повстанческом отряде, но в нее влюбился один из красных командиров по фамилии Цизыневский. Она тоже ответила ему взаимностью. Образованная девушка ездила вместе с мужем, учила солдат грамоте. Через несколько лет пара рассталась. Оказалось, что у командира была семья в Ленинграде. На тот момент у них уже родился сын Анатолий. В родное село Сухоруково девушка не вернулась. Она поехала в Самарово работать учителем. Там вышла замуж за совпартработника Василия Котова. Взяла его фамилию.

В 30-е годы усилились репрессии в отношении кулаков — зажиточных крестьян. Под раздачу попали и их родственники. В 1933 году Марфу Котову уволили из школы из-за чуждого классового происхождения, но благодаря усилиям мужа ее восстановили на работе спустя четыре месяца.

В октябре 1937 года начали арестовывать знакомых и коллег Марфы Котовой. Они рассказали сотрудникам НКВД о дочери кулака, которая якобы активно ведет антисоветскую пропаганду в школе. По словам еще одного свидетеля, «Котова уделяла большое внимание детям бандитов и кулаков, а с детьми красных партизан занималась мало», при этом «вела контрреволюционную пропаганду среди населения». 10 октября пришли за Марфой. Также вспомнили про ее работу в повстанческом отряде. 25 ноября 1937 года учительницу расстреляли.

Не менее трагична история Марты Фраш, которую арестовали в ночь с 13 на 14 октября 1937 года — в тот день, когда расстреляли священников Всехсвятской церкви. Марта не была тюменкой. Она родилась в деревне Ак-Кобек Феодосийского района Крыма. Была родом из богатой семьи немцев из лютеранской общины. Повзрослев, девушка вышла замуж за Вольдемара. У пары в 1922 году родился сын Вальтер, а в 1924-м — второй сын Эрих.

Когда в стране началось раскулачивание, у семьи Фраш забрали имущество, а их выслали в Уральскую область. Вместе с Мартой, Вольдемаром и их детьми поехали и родственники. Условия перевозки ссыльных были суровы.

— Эрих был маленький, и мне было 10 лет, — вспоминает племянница Марты Лина Бишер. — Помню, как нас везли в скотных вагонах из Крыма на Северный Урал недалеко от Туринска, в спецпоселок Баяновка.

Через три года ссылки муж Марты Вольдемар умер от истощения. Оставшихся членов семьи сослали дальше — в поселок Зарям Сургутского района. Там Марта Фраш устроилась преподавателем немецкого языка, также работала заведующей детского сада.

В ночь с 13 на 14 октября 1937 года за Мартой Фраш пришли двое военных. Женщину арестовали. Ее обвинили, что она состояла «в контрреволюционной фашистской группировке и проводила контрреволюционную фашистскую агитацию. Поддерживала письменные связи с Америкой и Германией, сообщала туда контрреволюционные клеветнические сведения о голоде в СССР и получала оттуда вещевые посылки. Восхваляла жизнь при царизме, говоря, что при советской власти невозможно жить».

Марта свою вину не признала. Она подтвердила, что общается с родственниками из Крыма, но никаких связей с Америкой и Германией не имеет. 22 ноября 1937 года НКВД вынес приговор Фраш — расстрелять. Вместе с ней к смертной казни приговорили 135 человек. 29 ноября 1937 года ее и еще 112 человек расстреляли в Тюмени.

Старший сын Марты Вальтер после расстрела матери уехал в Тобольск на учебу. Неизвестно, что случилось с ним после этого. Младший сын Эрих в 16 лет уехал в Крым к сестре отца. Во время Великой Отечественной войны он строил Челябинский металлургический комбинат. В 1962 году встретился с двоюродной сестрой Линой Бишер, с которой не виделся с 1937 года. Оказалось, что Эрих свою дочь назвал в ее честь — тоже Линой.

Всех упомянутых выше, священников и учительниц, реабилитировали в 1950-е годы. Выяснилось, что обвинения были ложными, а организации, в которых они якобы состояли, — результат фантазии следователей. Обвинения с тюменцев сняли. Только это не может воскресить их.

О том, как проходили сталинские репрессии в Тюменской области, читайте в подробном материале редакции 72.RU. Также можете изучить судьбы тех, кто стоял за расстрелами тюменцев. Они тоже недолго прожили после 1937 года.

Также можете почитать о трагичных судьбах других тюменцев. Например, Гильмана Биктимирова, расстрелянного в 1937 году. При обыске у него нашли дневник на арабском языке, где он жаловался на голод. Или Дениса Меркульева, погибшего в 1938 году в результате репрессий. Много других историй читайте в рубрике «Мы жили».