«Больно оставлять Родину». Как семья с Украины переехала в Тюмень — честный рассказ

Елена Колерова 30 лет жила на Украине в городе Краматорск. Там она окончила школу, колледж, вышла замуж и родила троих детей. Она мечтала переехать в Киев, потому что хотела жить в городе побольше. Когда из-за бомбежек и обстрелов находиться на Родине стало невозможно, подруга позвала Елену в Воронеж. Без денег семья ездила по России несколько лет — они жили в съемных квартирах, в общежитиях, в доме у священника. За это время в Краматорске, разбомбленном и выгоревшем, семья побывала однажды. Сейчас они живут в Тюмени.

Елена Колерова рассказала о своей Родине, сложностях жизни в России и том, как семья выживала без помощи государства и денег. Далее — от первого лица.

Мы жили в Донецкой области, город Краматорск. Я родилась там, всю жизнь прожила. Там я ходила в садик, школу, в техникуме отучилась на технолога швейного производства, работала. Там я вышла замуж, родила детей. У меня своего жилья не было, я жила с бабушкой и дедушкой в частном доме. Когда вышла замуж, с мужем снимали квартиру.

Краматорск — это машиностроительный город, там у нас много заводов. Очень приятный город, но грязный. У нас там две школы, клуб, магазины, у большинства есть огороды. Ездили трамваи, было много рынков. Последние года я задумывалась о переезде. Хотела в Киев переехать, потому что мой город, грубо говоря, начал меня душить. Хотелось жить свободнее.

Всё началось в 2014 году. Мы представить не могли, что придется переезжать с родного города. У меня двое старших детей еще учились в школе. Тогда по нашему городу уже ездила техника, бомбить начали. Было очень тяжело. Магазины все были закрыты, выручало то, что были запасы овощей. Муж работал. Однажды, когда он ехал на машине, возле него взорвался снаряд. Детей увезли в Днепропетровск, в лагерь (туда их отправили в рамках гуманитарной акции). И я туда переехала к мужу на квартиру. Потом вместе решили, что как заберем детей из лагеря, то переедем. В это время в Краматорске люди прятались в подвалах, когда летали снаряды.

Когда-то я была на море, в Адлере, там познакомилась с девушкой. Мы общались. Она мне говорила: «Почему вы не переедете, ведь вас там бомбят?». А нам на тот момент не платили денег. Она помогла: собрала денег нам и прислала. Мы поехали к ней в Воронеж.

Было больно оставлять Родину. Очень больно было. С другой стороны хотелось, чтобы детям было спокойнее жить.

В Воронеже большие дома казались для нас новшеством. Там мы недели не побыли. Мы обратились в администрацию, и они нас отправили в Острогожск в пункт временного пребывания беженцев. Там мы прожили полтора месяца. Отношение к нам было ужасное. Из магазинов нам приносили продукты, но мы их не видели. Потом нас начали расселять. Товарищи собрались ехать в Находку. Я позвонила бабушке, и она сказала: «Не надо ехать, это далеко». В этот момент ко мне приехала мама. Она родилась в Челябинске и тогда подумала, что сможет получить российское гражданство. Она уехала туда. Нам администрация Острогожска купила билеты в Липецк. Там сделали пункт временного проживания беженцев. Но мы сказали: «Хотим переехать в Тюмень». А денег у нас совсем не было. Администрация приехала, сняла отпечатки, сделала временное убежище. И сказали: «Когда билеты будут — купим». Мы поехали в Тюмень в сентябре.

В Тюмени нас встретили волонтеры. Сначала на одну ночь разместили в квартире на Максима Горького. Первый день мы приехали и пошли искать сим-карту, дошли до Магеллана, потом до Гудвина. Такие здания большие — всё нам было интересно.

Пристанище нашли в храме. За Мостом Влюбленных есть Вознесенско-Геогргиевский храм. Отец Максим нас приютил на его территории на втором этаже в деревянном доме. Мы там прожили полтора года. Я была беременная, и поэтому разрешили пожить подольше.

Были проблемы с работой у мужа. Он ездил полгода в Тобольск — там строили частный дом. Ему за два месяца не заплатили. В это время нам помогали люди, которые приносили в храм пожертвования. Переехали от отца Максима, когда муж нашел стабильную работу. Я устроилась работать в столовую. Мы сняли пятикомнатную квартиру на Ткацком проезде. Тогда к нам переехала мама, на тот момент у нас было четверо ребятишек.

На один год нам всем пришлось переехать в Заводоуковск. Там работала программа переселения соотечественников. Она позволяла за год получить гражданство. Это единственный город в Тюменской области, где можно было это сделать. Позже мы вернулись в Тюмень.

Мама с отчимом в Тюмени взяли ипотеку и купили свой частный дом. Мы сейчас живем с ними. Двое старших детей переехали в съемную квартиру, которая находится в районе «Сити Молла». Я продолжаю работать в столовой.

От государства мы не получили ничего. Был вариант остаться в Заводоуковске и получить какие-то выплаты. Но нужно было жить три года. Мы отказались, потому что хотели остаться в Тюмени.

Почему сейчас помогает государство только переселенцам из Херсонской области? Много вопросов по этому поводу. Я тоже простой смертный — ничего сделать не смогу. Сейчас хочется всем беженцам помочь.

Мне кажется, что все сложности еще впереди. Потому что мы сейчас ждем, когда построится квартира — взяли в ипотеку. Наша квартира будет сдаваться только в следующем году. В планах сейчас выучить троих детей, сделать ремонт в квартире и поехать на море. Я уже десять лет на море не была.

В 2018 году, когда нужно было делать гражданство, мы уехали снова на Украину. Жили там всё лето. Я всем детям сделала загранпаспорта. Город пустой стал, большая часть друзей и знакомых разъехались. Какие-то ходили незнакомые лица. Обычно, когда садилась в транспорт, меня там все знали. А тут садишься, и никого знакомых. Разбитые дома тогда отреставрировали.

Бабушка уезжать не хотела — ей было тяжело. В прошлом году, когда началась СВО, сестра уехала в Германию. Ее муж остался на Украине. Он говорит: «Как будет, так и будет». Страшно, конечно.

Сейчас в городе продолжаются военные действия. Сейчас всё по-другому. Полгода назад бабушкин дом разбомбили — больше там ничего. Город выглядит очень ужасно — одни стены и разбитые окна.

На постоянное место жительства мне не хотелось бы возвращаться. С одной стороны — там всё родное. С другой — там ничего родного нет уже, нет близких людей. Большая часть друзей, которые там остались, после 24 февраля перестали со мной общаться из-за того, что мы здесь, в России.

Волнения на границе с Украиной начались еще восемь лет назад. Тогда же Россия приняла и первых беженцев. Среди людей, чьи дома тогда попали под обстрел снарядами, — Анастасия Рудик. Девушка вместе с семьей приехала в Тюмень в 2014 году. Она рассказала журналисту 72.RU о том, что они испытали в тот период и как их жизнь сложилась после.