Вырезали Z из старого ковра. Почему жители глубинки на границе с Тюменью поддерживают армию, но не хотят туда идти

— С моим знакомым тут случай произошел. Он на машину знак Z повесил. Выходит утром — ему колеса порезали.

— А может, не из-за этого порезали?

— Так они ему даже ободрали этот значок. Потому что до этого у него еще спрашивали: «А зачем повесил?»

Возле старенького деревянного дома стоят и рассуждают мужчины. В сланцах на ногах, легких шортах, майках и с чумазыми лицами, они выглядят непринужденно и расслабленно. Такие разговоры в небольшой деревне, как и во всей России, вписались в реальность. Она сегодня такова: всего в 40 километрах от Тюмени находится место, где одновременно можно встретить детей, играющих с триколором; жителей, вешающих на дома флаг СССР; и местных, говорящих на украинском.

А еще в деревнях настойчиво приглашают в военкомат. Так, маме одного из тюменцев, который родился в таком селе, звонили и приходили из комиссариата, чтобы узнать личные данные и позвать на службу. Мы поехали в Верховино и близлежащие деревни, чтобы узнать, как живут глубинки во время спецоперации, почему деревенские люди не хотят идти в армию и зачем возле своих домов селянам так много флагов.

Патриотическая деревня

С момента начала спецоперации деревня Верховино стала постепенно наполняться буквами Z, V и другими атрибутами официальной поддержки российской армии. То же самое произошло и соседними населенными пунктами. Даже на советском БТР возле Гилева, которая встретилась нам по пути в Верховино, теперь белеет огромное латинское обозначение. Кажется, что местные здесь особенно прониклись духом патриотизма.

За время нашего путешествия мы побывали в трех деревнях и селе. Все они находятся в Свердловской области, но оттуда до Тюмени гораздо ближе — всего 40 километров. Люди здесь ездят на заработки в наш город, переезжают и уходят в армию именно из тюменского военкомата.

Первая наша остановка — Верховино. Там мы встречаем Николая. Молодому человеку 22 года, он бывший военный. В деревне ему жить нравится, только с недавних пор стали беспокоить звонки из военкомата с настойчивыми приглашениями явиться в комиссариат. И этот факт, в отличие от Z-атрибутов, над которыми он смеется, совсем не радует Николая.

— Мне звонили недели три назад. Я четыре года служил. Только закончил службу, и началась спецоперация. Позвонили и сказали, что хотят проверить паспортные данные. Якобы ошибка какая-то. Но какая может быть ошибка? Как в военкомате они могут перепутать мои личные данные? Я ж недавно пришел еще. Понятное дело, что завлекают своими приглашениями на спецоперацию. Тем более у меня опыт уже есть. С отцом поговорил, а он мне ответил: «Не надо на это соглашаться». Сам я подумывал, чтобы подписать контракт. Друзья у меня уже были на Украине. Живые вернулись. Ну так, покоцало немного. Зато компенсацию большую выплатили. По пять миллионов. Они потому что из Владивостока — там выплата больше. Почему у нас не соглашаются на предложения военкомата? Всё потому, что жизнь дороже денег, — рассуждает молодой человек.

Николай — молодой парень. Как многие деревенские люди здесь, говорит не стесняясь. Уволиться со службы он решил из-за девушки, которая хотела быть рядом с любимым. Но когда парень контракт расторг и приехал домой, то выяснилось: возлюбленная его так и не дождалась. Сейчас Николай нигде не работает, но снова становиться военным не хочет. Его возмущает, что по всей деревне развесили знаки в поддержку спецоперации.

— На мой взгляд, все эти знаки Z и V... Это же стратегическое обозначение на военной технике. Есть всякие кадры у нас в деревне, кто эти наклейки лепит. Я думаю, что Родину надо свою защищать. Еще с другой стороны — погибают молодые парни. Вот мои друзья приехали оттуда с контузиями, ранениями. Им выплатили, конечно, сумму хорошую. Считаю, что берут туда именно много парней из деревень, где мало работы. Мне так-то тоже можно было послужить там. Зарабатывал 55–60 тысяч, много льгот.

Затем он начинает говорить про то, сколько можно заработать на Украине, куда лучше потратить деньги и почему разумно класть большую сумму под проценты. Рассуждения молодого человека сумбурные и противоречивые. Он говорит, в армию пошел бы, но умирать не хочет. В то же время уверен: «Родину защищать должен каждый».

Рядом с Николаем стоит 36-летний мужчина. Игорь тоже эмоционально рассуждает насчет воинского долга и навязчивых звонках из военкомата — сотрудники комиссариата беспокоили его родственников. Сам Игорь госслужащий и недавно подписал документ о том, что привлекать на спецоперацию его не будут.

— Моему брату звонили, племяннику. Брат им сразу грубо ответил. Они у него спросили: «Что, вы не хотите контракт подписать? Денег заработать?» Посчитал, что пять миллионов хуже, чем смерть. Тем более у него два ребенка. Мне кажется, что неправильно так настойчиво агитировать. Есть же объявления в интернете, кругом реклама. Кто хочет пойти — сам найдет. Много же кто у нас в деревне сказали: «О-о-о, пойдемте! Там же зарплата такая!» Но всё как-то затихло потом. Сейчас я думаю, раз количество людей уменьшается, а идти особо не желают, поэтому привлекают сотрудников военкомата для того, чтобы они агитировали на контракт. Они же обманными уловками пытаются затащить, — говорит Игорь, житель Верховино.

Мы продолжаем говорить о жизни в глубинке. Селяне признаются, что уже запутались в том, из каких источников брать информацию, и почему новостям из телевизора верить нельзя. Кажется, что их жизни спецоперация почти не коснулась: продукты были дорогие всегда, зарплаты остались небольшие, а газировка и Zara их и так никогда не волновали. Единственное, что заметил наш собеседник, — сильно подорожали запчасти на трактор, что влияет на доходы. Мужчина работает на государственной службе и организовал свой небольшой бизнес в селе.

— По доходу чувствуется, что он меньше, чем в прошлом году. В среднем на одной из работ выходит 26 тысяч. В основном подорожали запчасти на трактора. Если взять диск железный. В прошлом году на один трактор диск стоил 17 тысяч, нынче он — 44 тысячи, — говорит мужчина.

Жители отмечают, что в деревне есть еще одна проблема — не хватает работы.

— Совхозы все разрушили, поломали. Зачем бы сейчас человек вставал в 5 утра, шел на электричку и ехал в Тюмень? А вот дороги у нас еще более-менее. В некоторых соседних деревнях жители дороги вообще не видели.

Мы оставляем мужчин и едем дальше. В окнах машины мелькают яркие триколоры. Их лепят на окна, разрисовывают почтовые ящики и бочки для воды, вешают на ворота, носят на футболках. На некоторых избушках сочные цвета флага — единственный элемент, который дает понять, что дом не заброшен.

Оказываемся возле дома военнослужащего ВМФ. Флаг его войск развевается над забором. Из ворот выходит пожилой мужчина.

— Мы два брата-близнеца. Служил на подводной лодке. Флаг у меня висит постоянно. Это моя гордость. У меня еще брат сводный живет рядом — у него вообще российский флаг еще висит. Если бы меня позвали на спецоперацию — пошел бы. Но мне уже 66 лет. Все новости я смотрю по телевизору, по радио или в газетах, — говорит селянин.

Мы двигаемся дальше и попадаем в красивый резной дом. Там живет пожилая пара. На время отпуска к ним приехал сын. Молодой человек на выражение патриотизма среди селян смотрит иначе.

— Как мне отец говорит: «Чем человек беднее, тем у него больше патриотизма». Есть люди богатые. Это им некомфортно, когда наступают санкции, они бегают за айфонами. В каждой деревне есть люди, которые как-то выражают свой патриотизм. Если мне предложили контракт — не поехал бы. У меня двое детей, — говорит мужчина.

Старенький домик Александра и Надежды Марьиных знают в селе. «Это у них огромная Z на весь забор, которую приделал афганец», — так описывают эту семью местные. Их покосившаяся избушка была бы совсем непримечательна и даже кому-то могла показаться заброшенной, если бы не белый знак на ограде. Жилье выглядит ветхим: краска на ставнях выцвела и облупилась, забор уже давно требует ремонта, а окна — замены. Здесь живет бывший военный, который участвовал в боевых действиях в Афганистане, и его жена. Она в 70-х приехала с Украины. До сих пор в голосе женщины отчетливо слышно протяжное «о», порой она вспоминает цитаты из фильмов на украинском.

— Мы эту букву сделали, когда она пошла по телевизору (имеет в виду то, что начали рисовать знак Z, когда увидели его по телевизору. — Прим. ред.). Мой муж и на 9 Мая всегда пишет на дверях, выстригает аппликации, и мы приделываем на окна, — начинает женщина.

— Почему для меня это важно? — подхватывает супруг. — Каждый должен иметь свою гражданскую позицию. Должен иметь свое мнение. Я свое мнение имею. Обязанность гражданина — защищать свою Родину. У нас многие стали аполитичны. Как сейчас не говорить о политике? Вся жизнь — это политика. Я лично всегда голосовал за Путина и партию ЛДПР. Только один Жириновский отстаивал права русских. Я не люблю ни Ельцина, ни Горбачева, — делится Александр.

— А мне однажды не понравилось выступление Жириновского. Однажды по-немецки он сказал: «Женщине место дома». Якобы женщина должна только детьми заниматься, в храм ходить, — спорит с супругом женщина.

После еще нескольких минут споров о политике и непростой жизни в селе Александр говорит о себе.

— Я служил с 1974 года по 1997 год. После службы работал водителем на заводе «Дормаш».

Александр гордится своей карьерой военного, охотно показывает фото себя в форме с медалями и делится воспоминаниями со службы. Но почему-то на вопрос про военную пенсию начинает громко смеяться и выдерживает длинную паузу.

— В городе с такой пенсией делать нечего. 29 тысяч с копейками. Хозяйство держать возможности нет. Вон видите, какой у нас дворик, какая банька, — говорит Александр и показывает на почти развалившуюся баню и заросший травой двор.

— Тем более это не наш дом. Нас пустили сюда пожить. Саша вон в той избушечке родился. Мама управлялась, и тетушка приняла у нее роды. Два года в Чебаркуле служил, полтора года в Германии. Я его ждал из Афганистана. Кстати, у меня родственники на Украине живут. Я в Донецкой области жила. У нас в классе были все национальности и все дружно жили. Как начнешь смотреть советские фильмы, так там так и «розмовляють українською і пісні співають на українській мові», — без труда переходит на украинский язык женщина.

В это время Александр приносит из дома медали, которые получил за участие в сельских конкурсах в ДК. Рассказывает про свои достижения в турнире по стрельбе и подробно описывает каждую награду. Для него эти конкурсы стали главными развлечениями и поводом для гордости на пенсии.

Следующий наш герой — Николай Сахаров. У мужчины мы начинаем спрашивать про жизнь в селе, его работу. Как вдруг Николай начинает говорить про ситуацию в стране.

— Живу я здесь всю жизнь. Мне на сегодняшний день 50 лет. Восьмого травня 72 року виповнилося мені півста (имеет в виду, что 8 мая 1972 года он родился и что ему же 50 лет. — Прим. ред.). Можешь с украинского перевести на русский? — с ходу предлагает собеседник. — Я служил когда-то с ребятами со всей Украины. Служил в стройбате. То, что творится там сейчас, — для меня дико. Я был и в Виннице, и в Бердичеве, — говорит Николай.

Николай к службе относится неоднозначно. Сначала говорит, что любит Россию и считает, что Родину нужно защищать. Потом меняет мнение и рассказывает противоположное.

— Никто тут не пойдет на спецоперацию. Никто тут не пойдет, особенно из молодежи. Никакими деньгами их не привлечь. К примеру, мой сын до сих пор бегает от военкомата. У нас уже несколько человек похоронили, которые принимали участие в спецоперации. Недавно последний случай — в Гилева, — рассказывает Николай. — Я так-то оружие умею в руках держать, танк водить могу. Но был бы смысл какой-то туда ехать и погибать. Людей там жалко мирных, — рассуждает мужчина.

Николай еще долго рассказывал истории про свою небольшую зарплату и мечту открыть мастерскую по дереву в деревне. Но денег стало меньше, мечта еще дальше, и мысли стали заняты рассуждениями о будущей жизни.

Соседний от Верховино поселок — Тугулым. Туда мы заехали на обратном пути. На въезде нас встретил забор, который весь исписан Z.

В Тугулыме встречаем молодых парней, которые рассказывают историю про своих друзей: на срочной службе, по их словам, приятелям пришлось отправиться в соседнюю страну и разгружать там снаряды. Встречаем селян, которые рассказывают про знакомого, который был в плену, и его нежелании жить после. Знакомимся с женщиной, которая недавно хоронила своего знакомого военного. Все они говорят про это со страхом и ужасом. Но продолжают рисовать на заборах и машинах Z.

Ранее мы ездили в деревню Ильинку, которая находится на границе с Казахстаном. Как люди живут среди этого диковинного для городского жителя разнообразия и практически на границе двух государств? Оказалось, в деревне, помимо всего прочего, есть еще одна фишка, которая облегчает жизнь селянам. По словам местных, они покупают конфеты, алкоголь и табак дешевле в два раза. Интерес посетить это место увеличился вдвойне.

Наш регион богат на истории и населенные пункты, в которых есть своя романтика. Посмотрите наш фоторепортаж из деревни Сорокино, которая расположена в Омутинском районе. Там живут всего 16 человек. Можете себе такое представить? Или вот разговор с главой Южно-Плетневского сельского поселения, 27-летним Сергеем Останиным.