«Он смотрел, как я плакала и пыталась отмыться»: тюменка — о том, как ее изнасиловали в пять лет

Тема сексуального насилия всегда вызывает неоднозначную реакцию в обществе. В 2021 году люди до сих пор кричат жертве вслед: «Сама виновата, спровоцировала». К сожалению, это приводит к тому, что пострадавшие скрывают преступление и годами носят на душе тяжелый груз и боль. Сострадания не ждут даже дети: они боятся, что домашние их накажут за «неправильное» поведение, которое спровоцировало взрослого дяденьку.

Наша читательница на условиях анонимности рассказала об изнасиловании, которое произошло с ней в пятилетнем возрасте. Девочка жила очень бедно, боялась родственников, которые ее били и оставляли без присмотра. Тепло и дружескую заботу она нашла в чужой семье. Позже ее взрослый знакомый воспользовался ее доверчивостью и предложил «поиграть» в оральные ласки. Далее — от первого лица.

Мне было три года, когда родители развелись. Мы с мамой и старшим братом уехали в Россию в поисках лучшей жизни. Но для мамы дети и работа были несовместимы. Несмотря на то что папа, бабушка, дедушка умоляли и угрожали маме, чтобы она нас вернула, мы были переданы на содержание тете. На тот момент, спустя множество переездов, мне было уже пять лет.

Детство закончилось быстро. С нами не церемонились, нас не любили, о нас не заботились. Полтора года жизни у тети заставили меня резко повзрослеть. Мы с братом, которому на тот момент было восемь лет, были беспризорниками. Мы ходили где хотели, собирали металл и сдавали его, чтобы купить себе что-то, гуляли, играли на чердаках. Мы были предоставлены сами себе: дома нас не ждали. Но ответственность мы чувствовали. Не раз, задерживаясь где-то, я была выпорота.

Из еды я помню лишь «Роллтон» (лапша быстрого приготовления. — Прим. ред.) да чеснок, который мы с братом воровали из шкафа и ели на скорость, за что позже, конечно же, бывали наказаны. Ах да, и яйца. Помню, была Пасха и мы воровали крашеные яйца и ели их на улице, а после прятали скорлупу, чтобы тетя ее не нашла по яркой окраске.

Несмотря на то что мы очень плохо питались, посуду в ледяной воде в тазике приходилось мыть мне, пятилетнему ребенку. Я не доставала до раковины, и мне ставили таз на табуретку. Мыла всё в холодной воде, от которой белели ручки. Примерно такая была обстановка в доме. Это важно объяснить, чтобы понять, почему я искала тепла и боялась «дома» как огня. Я молчу уже 17 лет — мой каминг-аут еще не произошел.

В один день мне не повезло познакомиться с мужчиной, которому мы с братом и дядей привезли металлолом. Жил он недалеко. Он и его жена показались мне добродушными и надежными людьми, ведь дядя нас сам с ними познакомил. Да и мир до сих пор был безопасным для меня.

Мне было нечем себя занять, и спустя несколько дней я решила пойти в гости к тому мужчине. Его жена угощала нас печеньем — для нас это было роскошью. Я знала, что меня будут искать и накажут, но всё равно пошла.

Был день. Я помню, как зашла во двор и спросила, есть ли тетя Катя дома. Он ответил, что она на работе, но я могу ее подождать. Я увидела печенье, стоящее на столе у входа, на улице. Он предложил мне выпить чай и угоститься печеньем. Где-то в глубине души я понимала, что не могу остаться: это неправильно, неприлично, тети нет дома, а он мне чужой. Но он настоял. Мол, садись, она же скоро придет, хоть скучно не будет одному. Я поняла, что не могу уйти: я теперь часть компании, я обязана ждать.

Но где-то внутри я чувствовала тревогу и опасность, которая от него исходила. Меня напрягал взгляд этого мужчины: заинтересованный, выжидающий, наблюдающий за каждым моим движением. Он расспрашивал меня о чём-то, я отвечала, потому что была должна. И в один момент, когда я допила чай, он сказал, что ему душно на улице, и предложил подождать жену в доме — там прохладнее. Я не хотела идти, но это был не вопрос, а требование. Дверь открылась, и он позвал меня заходить.

Во время терапии я вспомнила весь этот кошмар, к счастью, не целиком. Ощущение ужаса в момент, когда за моей спиной закрылась дверь и я оказалась в чужом темном и сыром доме, я запомню на всю жизнь.

Мужчина лег на кровать и сказал ложиться и мне. Тут прохладно и удобно. Для него. Дальше он рассказал о «игре» в оральные ласки и начал раздеваться. Шок. Я буквально окаменела: ни о каком минете не могло быть и речи. Дереализация. Это всё игра. Всё в порядке, скоро всё закончится.

Мужчина начал меня раздевать: колготки и платье слетели на грязный пол. Тогда он сказал, что если я не могу сделать ему приятно, то это сделает он мне — мне понравится. И он начал целовать меня там. Грязные руки не оставили ни сантиметра на моем теле без прикосновения и проникновения. Дальше всё пропадает. Память оставила лишь фрагмент, когда я, малышка, плакала, потому что мне было больно там.

Он же отправил меня, как тряпку, в душ. Боль не уходила. Он смотрел, как я плакала и пыталась от него отмыться. Я не помню, как я одевалась и уходила, как пришла домой. Помню лишь его слова: «Ты сама пришла. Расскажешь тете — тебе будет плохо. Это всё игра». Но это не игра, это моя поломанная жизнь.

Сейчас мне 22, и год назад я осознала, что со мной на самом деле произошло. Смогу ли я с этим справиться и жить дальше? Я не знаю. Но теперь, с этим рассказом, у моей истории появился хоть какой-то положительный смысл — уберечь, предостеречь, а может, и спасти какого-то ребенка от игр, ломающих судьбы. Этой историей испорчена вся моя жизнь. Возможно, мне станет легче, что я с кем-то поделилась, кого-то обезопасила. Возможно, текст кому-то будет полезен, а кто-то найдет в нем, к сожалению, себя.

В июне в Тюмени прошла выставка, посвященная жертвам сексуального насилия. Организаторы собрали инсталляцию из одежды, в которую были одеты девушки в день, когда на них напали. На нескольких стендах разместили вещи и истории пострадавших: всё анонимно. Целью выставки было развеять миф, что жертвами изнасилований становятся только те, кто носит «провокационную» одежду.

После публикации обзора этой выставки с редакцией связалась тюменка, которая еще в детстве была изнасилована взрослым мужчиной. Женщине сейчас больше 30 лет, она решила рассказать о случившемся на анонимных условиях на нашем сайте.

А ранее тюменка выступила против Ксении Собчак, которая, по ее мнению, популяризует насилие. Журналистка взяла интервью у скопинского маньяка Виктора Мохова — мужчина четыре года держал в подвале двух несовершеннолетних девочек. Во время разговора мужчина поделился своей версией произошедшего почти 20 лет назад. Многие пришли в ярость от его едких высказываний о жертвах и отсутствия раскаяния. В авторской колонке Ирина Баржак рассказала свою откровенную историю и объяснила, почему маньяк не должен быть героем интервью.