«Он знал, куда идет». Как 18-летний тюменец попал на передовую сразу после дня рождения и погиб в первом бою

В траурном зале № 2 в Тюмени совсем немноголюдно. Вокруг гроба, оббитого бордовым атласом, стоит всего 10 человек. У подножия гроба фото с черной лентой на углу, а на нем еще совсем мальчишеское, даже детское, лицо. Ярослав Липавский погиб всего через месяц после своего 18-летия. За пару месяцев до него он решил подписать контракт. Вот так, сразу, не дожидаясь повестки в армию. Якобы многие его друзья, что уже давно ушли на СВО, рассказывали, что сейчас служить полегче, и даже говорили «кто пошлет 18-летнего мальчишку на передовую?». Ярослав оказался там среди штурмовиков спустя пару недель после отправки.

Надежда Черепанова одна растила двоих сыновей. У Ярослава еще есть младший брат, Саша (имя изменено), ему вот-вот должно исполниться 15 лет. На прощании с братом Саша держит венок с надписью на черной ленте: «Любимому сыну от мамы». Всё время, что шло прощание, мальчик стоял потупив взгляд в пол. Лишь изредка он поднимал глаза и смотрел на фото брата и гроб.

Ярослав рос как самый обычный мальчишка. Любил футбол и в детстве мечтал стать футболистом, обожал машины. Даже летом вместе с друзьями устраивался на автомойки, чтобы подзаработать на карманные расходы. Обожал копаться в машинах и, конечно, мечтал о своем авто — «Жигулях».

До выпуска Ярославу пришлось сменить три школы. Так с Мыса Тюмени семья переехала в поселок Боровский.

— Тут поспокойнее, потише и торговых центров нет, где можно было бы школу прогуливать, — объясняет мама Ярослава Надежда.

Вместе Надеждой и ее двумя сыновьями жила девушка Ярослава Екатерина. Она на пару лет старше молодого человека. Пара была вместе уже четыре года. Беременность Кати стала для Надежды неожиданностью.

— Девчонка первый раз беременна, решили, что точно будем рожать. И Ярослав, когда узнал, что девочка будет, сразу имя дал — Виолетта. Он тоже был против аборта, сказал, что деньги заработает на свадьбу. Хотел отдельно жить, машину покупать, — рассказывает Надежда.

Семья предлагала Ярославу выбрать нефтяную отрасль и работать вахтами, как только 16 марта исполнится 18 лет. Но юноша не послушал близких. Многие его друзья, что уже подписали контракт, рассказывали, что тут можно неплохо заработать. Да и на фронте относительно спокойная обстановка. Сами они уже давно были в числе добровольцев-контрактников. Когда Ярослав говорил маме и брату, что подпишет контракт, его слова они не воспринимали всерьез.

— Я была на работе, он приехал ко мне и сказал, что подписал контракт. Это было буквально через пару дней, как ему 18 исполнилось. Конечно, плохо очень восприняла. Но уже сделать ничего не смогли. Такой большой срок грозит из-за того, что контракт заберем. У него много друзей, которые по контракту ушли, и до сих пор всё нормально. Они вот с парнем договорились, со своим другом, ему также 18 лет. Вот они вместе подписали контракт и вместе ушли, — вспоминает мама Ярослава.

Екатерина неделю назад родила дочь Виолетту. На прощании их не было. Пожениться с Ярославом они не успели.

Уже 21 марта молодой человек убыл на СВО. Все были уверены, что впереди его ждет основательное обучение. Однако, по словам Надежды, продлилось оно всего неделю. Больше времени он потратил на дорогу и перелеты. 11 апреля Ярослава отправили в первое боевое задание. Тогда он последний раз разговаривал с родными.

— Сказал, что командир его заставляет в штурмовую группу идти, поставил на пулеметы в первую линию. Там куда поставят, туда поставят, — вспоминает Надежда. — Товарищ боевой рассказывал, когда он узнал, что ему 18 лет всего, он говорил [командиру]: «Куда вы его в штурмовики ставите? Вы что, с ума сошли? Давайте он хотя бы в другую группу пойдет». На что тот ему ответил: «Он знал, куда идет, когда контракт подписывал».

Это первое боевое задание стало для Ярослава последним. Эвакуировать тело 18-летнего военного смогли не сразу. Надежда еще несколько месяцев обзванивала командование, воинскую часть, морги и больницы. Ездила в Ростов и Луганск. До последнего надеялась, что сын может оказаться в числе раненых.

— Командир и замполит чуть не посылают куда подальше. Разговаривать не хотят. Информацию никто не предоставляет. Что хочешь, то и делай, — негодует мама погибшего.

Среди тех, кто пришел проститься с Ярославом, нельзя не заметить молодого человека в камуфляже с черепом на шевроне и надписью «Лучше уже не будет, будет только хуже». Виталий (имя изменено) сам служит по контракту. Говорит, что незадолго до отправки Ярослав спрашивал у него об обстановке:

— Я сказал ему, что тут нечего делать. Но у каждого свой путь. Он не послушал и решил пойти [по контракту].

В соседнем траурном зале идет прощание с другим военным. Оттуда слышится пение священнослужителя и почти беспрерывный плач матери. Мужчина был почти в три раза старше Ярослава. Они не были знакомы и вряд ли встречались. А теперь обоим предстоит почти один и тот же последний путь на белом фургоне с короткой надписью «Груз 200».

До этого мы рассказывали вам о другом военном. Дмитрию Нечаеву было 22 года. Он всю жизнь прожил в Богандинке, тут еще мальчишкой встретил свою любовь, тут родились двое его детей. Отсюда его провожали на Украину и теперь здесь же похоронили. Вот его история.