Жил в Америке и Канаде, но вернулся в Россию. Интервью с тюменцем, завоевавшим главный хоккейный трофей страны

Артем Минулин — уникальный для Тюмени человек. Он первый хоккеист из нашего города, который взял главный трофей России — Кубок Гагарина. Он же привез его в родной город, чтобы на него посмотрели простые болельщики, а юные спортсмены получили заряд мотивации.

Но поход за трофеем был непрост. Минулин в раннем возрасте переехал в другой город, а потом и вовсе решил сделать карьеру в Канаде и Америке. Как молодому парню дались такие потрясения? Зачем он в другой стране работал барменом, несмотря на то, что у него был контракт с хоккейным клубом? Каков путь от простого мальчишки до «звездного» статуса российского хоккеиста? Мы записали большое интервью с Артемом, где он честно и подробно обо всём рассказал.

Редакция поговорила с хоккеистом во Дворце спорта, где Артем Минулин делал первые шаги.

— Хотел бы поздравить с завоеванием Кубка Гагарина. Ты первый тюменец, который поднял такой почетный трофей над головой. Много ли он для тебя значит и какие у тебя эмоции от того, что ты первым сделал это?

— Да, конечно, это многое значит. Очень приятно, что люди из Тюмени пишут, поддерживают. Поэтому решил привезти кубок в Тюмень (беседа с Минулиным была до того, как Кубок выставили на всеобщее обозрение во Дворце спорта. — Прим. ред.). Пусть люди посмотрят, порадуются. Дети тоже пусть придут, посмотрят.

— То есть это некая мотивация еще для детей?

— Конечно. Жалко, что когда я маленький был, мало мастер-классов проводилось. Сейчас хочется приходить к детям на тренировки, передавать опыт, мотивировать их. Хочется, чтобы всё больше людей занимались хоккеем.

— А как ты сам попал в хоккей?

— Очень просто. В четыре года пришли на хоккей с отцом во Дворец спорта. Отец спросил меня, не хотел бы я попробовать. Мне очень понравилось. Мы реально ходили, смотрели на все игры, и я пошел в хоккейную секцию — тогда школы, как таковой, не было. Попробовал, понравилось и больше моя карьера не прерывалась.

— Помнишь свой первый матч, который ты смотрел на трибунах?

— Честно, первый матч не помню. Помню, сидели всегда на одном месте с папой в первом секторе, он именно туда билеты брал.

— Была ли мечта у какого-нибудь игрока взять автограф? И хочется дли сейчас получить чью-то подпись?

— Когда я учился в спортивном классе, к нам на занятие приходили бывшие игроки «Рубина» Александр Осипов, Александр Горшков и Александр Журун. Помню, что была мечта взять у них автографы и здорово вообще, что именно они к нам пришли — они с нами делились своим опытом, рассказывали многие хоккейные вещи. Если говорить о всероссийских звездах хоккея, то, наверное, у Сергея Мозякина. Он сейчас в тренерском штабе нашей команды. Человек имеет огромный опыт на международном уровне и в КХЛ. Из мировых звезд — у Даниила Медведева, теннисиста. Человек показывает реально большой уровень, всегда пытается оставаться на вершине, выходит в полуфинал или финал больших турниров.

— В детстве ты учился в специализированном спортивном классе. Тяжело ли давалась учеба? Или, наоборот, всё легко?

— Если честно, мне учеба не сильно тяжело давалась. Со мной всегда мама занималась дома. Если что-то я в классе не понимал, мама всегда дома мне помогала. По алгебре у меня вообще проблем не было, моя бабушка учитель по алгебре и геометрии. Поэтому, если какие-то вопросы были, всегда приходила, всё объясняла.

— Какой был любимой предмет в школе?

— Наверное, алгебра и геометрия, потому что я знал этот предмет лучше всех в классе. Экзамены по нему давались проще всего, потому что дома занимался.

— Какое у тебя было примерно расписание в детстве, когда ты еще был ребенком?

— С первого по четвертый класс у меня не было специализированного класса. Вставал в семь утра, шел на учебу до 12. Потом с двух до пяти — тренировка. Причем льда было около часа, остальное — путь, разминка, заминка. Примерно к шести возвращался домой, делал уроки, до сна оставалось час-два свободного времени. Рутина такая, но привыкаешь к ней. Конечно, хотелось не делать уроки, а поиграть с ребятами. Может, так и делал (смеется. — Прим. ред.). В спецклассе, по сути, такое же расписание. Единственное, если пропускали какой-то материал из-за поездок, потом восстанавливали его. Делали это не дома, не с родителями, а всей командой.

— Удавалось ли всё же погулять во дворе при таком сложном графике? Часто дрался с мальчишками?

— Честно, были какие-то стычки, но ничего не запомнилось. У меня есть старшая сестра, ее все знали и всегда говорили, чей я брат. Поэтому если во дворе какие-то вопросы были, можно было всегда на сестру скинуть ответственность (смеется. — Прим. ред.). Хотя у нас достаточно был дружный двор.

— Почему в 14 лет ты уехал из Тюмени?

— Было предложение из магнитогорского «Металлурга». В Тюмени команда ВХЛ, а хотелось попробовать себя и в перспективе играть в главной лиге — КХЛ. И я думаю, что это был одним из основных факторов для переезда. Хотелось будущее в КХЛ иметь. Посчитал, что у меня есть все шансы.

— Именно в тот момент, вот в этом возрасте, ты понял, что ты станешь профессиональным хоккеистом?

— Наверное, нет. В 14–15 лет ты еще пока не понимаешь, что станешь профессионалом. Ты просто веришь в это. И до конца не осознаешь, пока не сыграешь игру в первой команде. Я просто верил в это, и работал каждый день, день за днем.

— Как тебя одного родители отпустили в Магнитогорск?

— Для родителей, если честно, очень тяжело это было. Отец более-менее отнесся с понимаем к этому. Наверное, он больше за меня решал в том возрасте. Для мамы было очень тяжело, что ребенок теперь будет далеко. Но они всё равно приезжали в Магнитогорск на пять-шесть дней раз в месяц, поэтому большого расстояния между нами не было.

— Где ты жил в Магнитогорске?

— Нам снимали квартиру. Нас было трое — я, еще парень из Тюмени и омич, мы все были знакомы. Сделано это было для того, чтобы к нам могли приезжать родители.

— Три молодых парня одни в квартире. Как жилось? Уборка, готовка?

— Мягко говоря, ужасно (смеется. — Прим. ред.). Я думаю, что люди смогут вспомнить свои студенческие времена, университетские общаги — это было примерно так же.

— Какие у вас были в то время развлечения?

— Развлечений было много, свободного времени было чуть побольше, чем в Тюмени. Гуляли много, ходили по всяким местам. В общем, находили чем заняться. Жили весело, честно говоря. Много таких воспоминаний, которые лучше никому не рассказывать, но было интересно (смеется. — Прим. ред.).

— Задумывался ли ты в школе о том, будешь ли ты получать высшее образование?

— Да, конечно, знал. Мне обучение давалось достаточно легко, так как у меня была сильная база. Знал, что пойду в университет.

— Как появилась возможность уехать в Канаду?

— Меня вызвали в сборную до 17 лет. После игры ко мне подошли и сказали, что видят во мне талант, что я могу играть на хорошем уровне. Предложили попробовать свои силы в юниорской лиге в Канаде. Это было в январе или феврале, была возможность подумать до лета. Долго размышляли, обсудили всё, и дали согласие. Меня внесли в список. Меня выбрали на драфте под 29-м номером, всего было 60 человек, которые потом играли в командах канадской лиги.

— Снова не могу не задать этот вопрос: как отнеслись к этому родители?

— Очень тяжело. Отец понимал, что у меня есть потенциал развиваться и становиться лучше. Маме было очень нелегко. Знаю, что она очень переживала, нервничала, плакала. Хорошо, что в нашей жизни есть интернет — мы были постоянно на связи и каждый день созванивались.

— В итоге ты в Канаде, опять в одиночестве, без родителей. Первые твои эмоции, ощущения от, по-настоящему, такой самостоятельной жизни в абсолютно другой стране?

— Первые впечатления были и положительные, и отрицательные. Долго добирался до Канады, 22–23 часа, очень устал. Пока шел уже до раздевалки, буквально закрывались глаза. Понравилось, что меня встречали тренеры, персонал, все были дружелюбные, несмотря на то, что я не знал английского. База была на уровне привет-пока. Хорошо, что удалось пообщаться с тренером, с его помощниками через приложение-переводчик.

— А как без знания языка удавалось готовиться к играм и понимать, что хочет от тебя главный тренер?

— Первые два месяца со мной рядом стоял помощник главного тренера и помогал мне, с помощью переводчика. Или мне просто приносили лист, на котором было указано, как мне действовать и что хочет от меня тренер. Потом я сам выучил язык. Свифт-Каррент (именно там играл Минулин в Канаде. — Прим. ред.) город маленький, всего на 14–15 тысяч человек. Учителя по русскому или английскому, конечно, не было. Сам учился — по фильмам, учебники дали. Помогла языковая среда. Вокруг люди разговаривают, общаются, а ты ничего не понимаешь. Хочется постоянно всё узнавать, спрашивать.

— В команде у вас была какая-то процедура посвящения новичков?

— Да, это есть во всех командах. И везде разные процедуры, бывают довольно жесткие. У нас не было грязи, всё было адекватно. Я не проходил этот обряд, но мне надо было спеть песню. Оценивали, хорошо или плохо я спел, и от этого зависела дальнейшая судьба (улыбается. — Прим. ред.). Выбрал английскую песню для исполнения, потому что команда по-русски ничего не поймет. Языка я не знал, поэтому больше смеялся. Как и вся команда (смеется. — Прим. ред.).

— Подкалывали потом в команде?

— Нет, к незнанию языка в Канаде относятся спокойно. В стране очень много иммигрантов, и люди не очень хорошо говорят по-английски. Поэтому для канадцев нормально, что кто-то не очень разговаривает на их языке.

— Чем занимался в свободное время в Канаде? Понятно же, что хочется отвлечься от хоккея.

— Там был кинотеатр, боулинг. Много времени проводили с парнями из команды. Смотрели передачу, аналог нашего «Холостяка». Эпизод выходит — и мы собираемся, смотрим, болели даже за кого-то. Хорошо было, весело.

— Где ты жил в Канаде?

— Я жил там в двух принимающих семьях. Первые были достаточно возрастные. Мы ходили там с ними по воскресеньям в церковь, отмечали какие-то семейные праздники. В их кругу мы праздновали День благодарения и еще что-то. Вторая пара — люди помоложе. У них было пять или шесть детей, но те выросли, а они просто хотели проявлять о ком-то заботу. Поэтому взяли меня и еще одного парня из команды. Мы с ними легко находили общий язык. В доме мы могли проводить какие-то командные мероприятия, «Холостяка» посмотреть, кино. Принимающие довольно спокойно к этому относились, только просили, чтобы ничего не разбили и убрали за собой. Я до сих пор с ними созваниваюсь, мы поддерживаем очень хорошие и дружеские отношения.

— А не было каких-то стереотипов о русских?

— Да, такое было. Медведи, водка, балалайка. Но самое основное — шапка-ушанка. Были даже ребята в команде, которые просили ее привезти. И чтобы она обязательно была с гербом СССР. Конечно, я не привез. Долгий перелет, у тебя в багаже совсем места нет. Ты везешь, грубо говоря, вещи на целый год, хоккейный баул. Просто не было места.

— Вещи на год? Там не было возможности или времени закупиться?

— В Свифт-Каррент не было больших шоппинг-центров. Был только один магазин, но если ты там себе ничего не подберешь, то приходилось ходить в старых вещах. На выездах в другие города что-то покупали, когда была возможность. Но и тратиться особо не получалось, деньги считали всегда.

— Сколько ты получал в Канаде?

— Я там зарабатывал в переводе на наши деньги около 12 тысяч рублей. Накопить, поэтому, не сильно получалось. Но ты там и не тратишься особо, потому что принимающая семья тебя всё обеспечивает. Хотя один раз удалось накопить на отпуск, вроде бы полетел в Грецию.

— Все говорят о том, что в Канаде — сумасшедшая поддержка от болельщиков и хоккей для них это буквально всё. Так это?

— Конечно. У нас на юниорском уровне была арена, чуть поменьше тюменского Дворца спорта (он вмещает чуть больше 3300 зрителей. — Прим. ред.) и у нас она всегда была полная. Приезжали играть в Эдмонтон, там арена на 17–18 тысяч. Играем под Новый год, там у них традиция — по-нашему мишкопад (после окончания матча зрители бросают на лед плюшевых мишек и другие игрушки, после чего их отправляют на благотворительность. — Прим. ред.). Пришла полная арена. Для меня это был шок, прямо скажу. Причем на одной из игр и вовсе побили рекорд по количеству мишек. И это всё на юниорском уровне.

— Как вы переезжали между городами на игры?

— На автобусах. Был один самый долгий выезд, мы проводили в дороге 18 часов. Потом у тебя в том районе по 6–7 игр, там между городами 4–5 часов. Он считается одним из самых тяжелых. А так — в основном игры проходят в городах, между которыми от трех до шести часов, и на игры ты выезжаешь день в день. То есть с утра потренировался, сел в автобус, вышел, раскатился и играешь. Матч закончился — едешь домой. В гостиницах мы не жили там совсем, за исключением плей-офф. В России же ты прилетаешь за день до игры, ночью отдыхаешь и восстанавливаешься.

— С каким графиком тебе было легче?

— Конечно, с нашим. Ты спишь, восстанавливаешься и на все 100% готов к игре. В Канаде первое время был конкретно не готов, у меня были тяжелые ноги. Естественно, это складывалось на хоккее, ноги еле ходили. Но потом адаптируешься и спокойно играешь.

— Какой был самый запоминающийся выезд?

— Он был в Канаде, и мы поехали в Америку. Мы съездили в город, куда я потом переехал. На выезде мне удалось сходить на американский футбол, и я был вообще в восторге от города, от атмосферы.

— Дальше был переезд в Америку. Расскажи, почему пришлось уйти из команды в Канаде?

— По сути, я просто перешел в другую команду внутри одной и той же лиги. У американцев там пять команд, которые находятся близко к канадской границе. Причина — мы выиграли кубок, хотелось еще раз побороться за трофей. Но случилась травма, я пропустил полгода. Было очень тяжело возвращаться и играть. Повторюсь — я был в восторге от города. Там и бейсбол, и футбол, много торговых центров, куда можно сходить в выходные, есть где погулять. Виделись и пару раз с ребятами, с которыми учились в университете.

— В Эверетте, куда ты переехал, я прочитал, что есть производство самолетов Boeing. Вас водили на производство?

— Если честно, первый раз об этом слышу.

— Как в Америке вам организовывали программы вне хоккея?

— Там это всё здорово организовано. Хорошая коммуникация между болельщиками и игроками, даже на юниорском уровне. Когда не было игр, у нас назначили ребят, которые идут поработать доставщиками пиццы или, например, едут в звериные питомники. И всё это снимают. У меня был другой опыт, меня назначили работать официантом и барменом. В заведении был большой ажиотаж в этот день, все столы были забиты. Это был интересный опыт. С одной стороны — ты узнаешь что-то новое, конечно, тебе настоящий бармен подсказывает многое. И коммуникация с болельщиками очень крутая, поэтому я запомнил этот вечер. Ходили мы в школы, детские садики, проводили мероприятия по борьбе с раком, психологическими заболеваниями. Это всё круто, и на очень высоком уровне организовано в Канаде и Америке.

— Почему пришлось завершить карьеру в Америке?

— Как раз закончился юниорский хоккей, мне было 20 лет. Были предложения поиграть в АХЛ (вторая по силе североамериканская лига. — Прим. ред.) от двух клубов. В КХЛ спортивные права были закреплены за «Металлургом». Решил вернуться в Россию и начал заново, так сказать, забираться в гору.

— Если порассуждать, то в какую бы команду АХЛ поехал бы?

— Не скажу точное название команды. Хотелось бы попасть туда, где в перспективе можно было заиграть в НХЛ (сильнейшая американская лига. — Прим. ред.). Если по конкретным командам в НХЛ, то хотел бы в «Сан-Хосе». Я болел за них с детства. У меня была футболка с их логотипом, мини-шлем. Наверное, до сих пор дома лежат.

— С кем успел поиграть за океаном из тех, кто сейчас играет в НХЛ?

— С вратарем Стюартом Скиннером, который сейчас играет за «Эдмонтон Ойлерз». С ним мы брали кубок в Канаде. Надеюсь, что он в этом году завоюет Кубок Стэнли. (Трофей, который вручается победителю плей-офф НХЛ. «Эдмонтон» сейчас играет в полуфинале. — Прим. ред.). Еще играли с Джейком Дебраском, игроком «Бостон Брюинз».

— В России ты поиграл в ВХЛ (вторая по силе российская лига. — Прим. ред.) за курганское «Зауралье». Какие впечатления остались от этой лиги и с какой целью ты туда поехал?

— Я приехал в ВХЛ, когда пришел после сборов в КХЛ. Не скажу, что было тяжело. В ВХЛ люди хорошо развиты физически и функционально. Для меня ВХЛ был очередным вызовом в карьере, хотелось просто себя показать. Я выходил и старался показывать лучший хоккей, чтобы люди из «Металлурга» стали смотреть в мою сторону. Тогда что-то произойдет и тебя вызовут в первую команду. Так и случилось.

— В чем вообще отличия лиг, в которых ты играл?

— Выделю три составляющих: скорости, техника и скорость принятия решения. Это, я считаю, главные три компонента, которые отличают любую лигу. В принципе, люди играют в один и тот же хоккей, просто кто-то в одну схему, кто-то в другую.

— Когда ты пришел в «Металлург», с кем ты больше всего сблизился, кто стал твоим другом?

— Когда я пришел в коллектив, у нас была классная команда, много людей постарше меня. Сдружился с Глебом Носовым, в прошлом году мы вместе ездили в отпуск. Если говорить о парнях постарше, кто взял меня под опеку, то это нападающий Евгений Тимкин и защитники Евгений Бирюков и Егор Яковлев. С последним мы до сих пор очень хорошо общаемся, он дал мне много советов и подсказов.

— Как они повлияли на твой хоккейный стиль?

— Это два совершенно разных игрока. Бирюков — больше про надежность и простоту, игру в защите. Яковлев — это больше про риск, игра в атаке, в большинстве. Если смотреть мою игру в последний год, то это что-то среднее между и тем, и тем стилем.

— Кому из тренеров ты благодарен?

— Первый тренер, Павел Тихомиров. Он, наверное, вложил больше всего — базовые умения, базовые знания. У нас даже были какие-то теоретические занятия, мы разбирали игры. Мы были маленькими, тяжело до нас было что-то донести. Я понимаю, что для детского тренера тяжело донести какие-то свои идеи и просьбы. Но Тихомиров очень терпеливый, и считаю, что он очень много в меня вложил. Второй тренер — Дмитрий Саенко. Это человек, который играл на высоком уровне, в том числе и в Тюмени. Он помог мне улучшить мои навыки в игровом плане, развивал меня как хоккеиста. Когда я уезжал из Тюмени, не могу сказать, что я был уже состоявшимся хоккеистом, но был уже готов к высоким задачам. Дальше тренеры подтачивали мои навыки. Выделил бы еще Илью Воробьева. Он поверил в меня, дал возможность играть в большом хоккее.

— Какие у тебя взаимоотношения с нынешним главным тренером «Металлурга» Андреем Разиным? Что он привнес в команду, ведь вы при нем выиграли Кубок Гагарина?

— В первую очередь, я думаю, командное единство. Мы бились друг за друга. Много нового тренер привнес в нашу игру, быстрый хоккей — в атаке, в обороне. У нас вообще отличный тренерский штаб, потому что в нем бывшие хоккеисты, которые поиграли на самом высоком уровне. Поэтому и коммуницировать с ними легко. Взять того же Ярослава Хабарова (двукратный обладатель Кубка Гагарина. — Прим. ред.). Мы раньше играли вместе, сейчас он уже тренирует нас. В раздевалке я его называю по имени-отчеству, он смеется в ответ. То есть, понимаете, в раздевалке намного легче общаться.

— По мере того, как команда шла к кубку, как менялось настроение в раздевалке?

— Плей-офф, конечно, это нечто. В первом раунде, вроде бы, мы должны были проходить «Амур» из Хабаровска со счетом 4–0. А они, всем на удивление, показывают грандиозный хоккей, и ты понимаешь, что можешь проиграть серию. Со «Спартаком» была серия нервная, столкнулись две атакующие команды. Наша оказалась чуть лучше. С «Автомобилистом» из Екатеринбурга тоже занятные игры. Они очень терпеливые, ждали наших ошибок. Была равная серия, поэтому и сыграли семь игр. С «Локомотивом» из Ярославля, там уже эмоции. Мы полетели, где-то может и повезло в каких-то моментах. И мы выиграли со счетом 4–0.

— Финальная сирена, вы побеждаете в серии в финале и завоевываете Кубок Гагарина. Какая была первая мысль?

— Просто груз с души. Какой-то камень огромный падает вниз, приходит опустошение. Потом понимаешь, что это очень сложная и тяжелая дорога туда, за этим кубком. Наверное, отпускает только спустя 3–4 недели, и ты начинаешь заново готовиться, чтобы пройти этот путь.

— Что-то кричал, когда поднимал кубок вверх?

— Я просто его поднял, он тяжелый такой, да еще и форма у него такая нестандартная. В мыслях мелькало, подниму или нет — ну вот, поднял (улыбается. — Прим. ред.). Легко, спокойно.

— Упасть с ним не боялся?

— Где-то была такая мысль. Но потом эмоции всё минимизируют. Ты не боишься, но в голове всё равно держишь, что назад лучше сильно руки не закидывать.

— В Магнитогорске ты живешь долгое время. Что там можно посетить туристу?

— Если на экскурсию сходить, то надо посетить металлургический комбинат. Это огромный комплекс, его надо увидеть вживую. Какие там масштабы. Город Магнитогорск примерно такой же по размерам, как комбинат. Всё, что происходит в городе, происходит благодаря этому масштабному производству. Обязательно посетить надо парк «Притяжение». Я уже играл в Магнитогорске, когда его начали строить. К нам в команду приходили, рассказывали, какой он будет. Честно скажу — не верилось, что он будет таким. Что там сейчас построили — просто вау! В России я таких парков не видел, и в Европе тоже. Его не до конца построили, но масштабы уже просто поражают.

— Что еще?

— В Магнитогорске есть набережная, не такая, конечно, как в Тюмени. Люблю на ней проводить время. В ресторан можно сходить.

— Какие у тебя любимые места в Тюмени?

— Сейчас пока не так много времени, плотный график. Люблю погулять по центру, сходить на набережную. Люблю на рыбалку ездить, но пока в этом году сезон не открыл. Меня отец к ней приучил.

— Какая самая большая рыба, которую поймал?

— Думаю, что щуки килограмма по два, по три. Сейчас больше езжу с другом, потому что я такой, можно сказать, профессиональный рыбак (улыбается. — Прим. ред.). Встаю в 3–4 утра и еду на утренний клев. Отец говорит, что ему поспать еще в это время хочется.

— Рыбу забираешь себе или отпускаешь обратно?

— Мелочь, конечно же, отпускаю. Большую, «трофейную», забираю себе, мама может что-то и пожарить. Если идет хороший клев, рыбы в садке становится много, то тоже отпускаем, просто потому что столько не нужно. Возьмем одну или две штучки, потому что рыбалка — она для развлечения.

— Как еще ты развлекаешься?

— Когда есть время, то могу в PlayStation поиграть, в какие-то игры компьютерные. Но пока его мало, и не особо удается это делать.

Ранее, в июле прошлого года, мы брали интервью у Дениса Ячменева, экс-главного тренера хоккейного клуба «Рубин» — он тоже поиграл за океаном. Поговорили с ним о жизни в Челябинске, Канаде и любимых местах в Тюмени.