«В США было по миллиону заболевших, в России может быть по 500 000»: профессор из Америки — о пандемии «омикрона»

Новый штамм COVID-19 «омикрон» отличается чрезвычайно высокой заразностью. Специалисты Роспотребнадзора уже прогнозируют, что количество заболевших в России легко может превысить 100 тысяч человек в сутки. Профессор биологии из университета Джорджа Мейсона Анча Баранова считает эти цифры вполне реальными и предупреждает: пик заболеваемости будет очень резким, а последствия «омикрона» будут ясны только через несколько месяцев.

— Цифры, которые называет Роспотребнадзор, абсолютно реальны, — считает Анча Баранова. — С одной стороны, у России — особенный путь. Но с другой — по этому пути уже прошло очень много стран, и путь должен быть совсем уж особенным, чтобы он не повторился и в России. В США, например, заболеваемость огромная. Для России ее можно просто поделить на два. Просто исходя из численности населения. В США живет 333 миллиона человек, в России — примерно на половину меньше. В некоторые дни у нас было по миллиону заболевших, в России вполне может быть и 500 тысяч. Но учтите, что эти цифры — страшные для США. И если по миллиону в день будет заболевать, то через год здоровое население просто закончится. Но, с другой стороны, эти цифры накапливались за длинные праздничные выходные, когда был недостаток сообщения о новых заболевших из многих районов. В праздники этого никто не делал, вот результаты и накопились.

Ученый считает, что огромное количество людей понимают, что у них COVID-19 и безо всяких тестов:

— Взять семью из четырех человек, — объясняет профессор Баранова свою точку зрения. — У двух человек — COVID-19, еще двое заболели. Глупо и нелепо пытаться делать тест на коронавирус, если первые два человека через это с огромным трудом прошли, под дождем на улице в очереди с температурой отстояв, но потом так и не получили медицинской помощи. Они долго пытались дозвониться врачу, дозвонились, получили рекомендации — обильное питье и парацетамол. Оставшиеся два просто дедуктивным методом просчитали, что у них COVID-19. А в очереди стоять — просто безумие.

По словам Анчи Барановой, в больницы США выстраивались огромные очереди. И если в небольших городах приема врача и тест можно было ждать, хотя бы сидя в собственной машине, то жители того же Нью-Йорка стояли на улице по шесть часов на морозе.

— Центр по контролю заболеваний сделал объявление, что человек должен сидеть на карантине не 10, а 5 дней, для медработников — 7, — рассказывает о ситуации в США биолог Баранова. — В Калифорнии, после того как все госпитали исчерпали возможности найма персонала, разрешили медработникам выходить на работу с положительным тестом, при условии отсутствия температуры. И зачем тогда тест?

Парадокс красной зоны

— В России есть уникальная черта, которой в Америке сейчас почти нет, — это красная зона, — продолжает Анча Баранова. — У вас какой-то изолированный госпиталь, ковидарий, врачи работают в каких-то космических скафандрах высшей защиты. Видела я их по телевизору. В наших условиях это не реализуется. Сначала средств защиты не хватало, потом их ввели, затем забросили. А на волне «омикрона» уже сложилась такая ситуация, что больных с ковидом стало три категории. Первая — заболели коронавирусом, их состояние ухудшилось, их госпитализировали — такой же вариант, как при «дельте».

Вторые — пришли на какие-то стандартные процедуры, ну, например, установку мочевыводящего катетера при простатите. На входе в больницу сделали тест — он положительный. Человек думал, что у него температура из-за простатита, а на самом деле у него — COVID-19. И третья категория — люди, которые экстренно попали в больницу. При поступлении им сделали тест, он отрицательный, а через три-пять дней тест стал положительным. То есть люди заразились прямо в госпитале. Сейчас в больницах порядка 50% людей ковид-положительные. И нет никакой красной зоны. Смысла ее делать тоже нет, поскольку все вокруг — одна сплошная красная зона.

То, что сейчас происходит в США, профессор называет двумя емкими русскими словами — кто в лес, кто по дрова — на фоне реализации в США шведского варианта борьбы с коронавирусом. При этом в стране открыты школы, все работают, а на Рождество люди летали на отдых.

— Другого отпуска у людей просто нет, — объясняет профессор. — Все закупили билеты заранее. «Омикрон» — не «омикрон»… Если не полетишь — деньги просто пропадут. Все ломанулись в Мексику, в другие жаркие края. И ладно бы, если бы вылетали из дома. Тут ничего страшного. Отменили рейс — вернулся домой. А если с пересадкой, часть пути уже проделали и застряли? И это всё было в разгар «омикрона». Люди были в аэропортах, люди ездили на «Убере». В итоге пошло страшное распространение «омикрона» через аэропорты. У нас до сих пор отменяется тысяча-полторы авиарейсов в день. Если в экипаже кто-то заболевает, то не летит весь экипаж. Затем заболели сотрудники TSA — транспортной безопасности, и одновременно — сотрудники FAI, то есть диспетчеры воздушного движения. Всё отменяется, все везде застряли. Опять же, тест нужен, если вы вылетаете из страны. Он действует 24 часа. Выдать его могут через 48 часов. Просто лаборатории не успевают. Всё. Человек не вылетел. Хотя на самом деле контролировать тесты в аэропорту абсолютно бессмысленно. Зачем гонять чистый самолет, если на обеих сторонах маршрута — огромная волна пандемии?!

Профессор предполагает: официальная статистика может не отражать реального положения дел с коронавирусом, потому что многие люди просто не делают тестов. Им это не выгодно. У человека может болеть голова, может быть температура, но в силу особенностей экономики США, он просто не может не ходить на работу.

— Возьмем в качестве примера людей из младшего медицинского персонала, — объясняет свою точку зрения биолог. — Это может быть очень хороший сотрудник, но он работает не на полную ставку, а два часа в одном месте, три часа — в другом. Смена там, смена сям. К примеру, есть физиотерапевты, которые делают гимнастику для людей с хронической обструктивной болезнью легких. Они работают в госпиталях, каких-то группах, домах престарелых… Дело хорошее, не вопрос. Но эта медсестра пронеслась через госпиталь, потом еще куда-то забежала, потом прилетела в дом престарелых. Заражение идет практически моментально. И эту систему изменить невозможно. По крайней мере, за время пандемии.

Люди боятся потерять часы. Потому что если человек не выйдет на работу, он может вообще потерять место. А деньги нужны страшно. И вряд ли они, почувствовав першение в горле, побегут сдавать тест. Даже если будет температура, они выпьют какой-нибудь «Терафлю», который снижает температуру просто суперски, и выйдут на работу. Потому что надо.

— В некоторых магазинах сократили смены, закрылись аптеки. Потому что работать некому, — объясняет Анча Баранова. — А вообще, такое ощущение, что мы сейчас, как зайчики на барабанчике из рекламы батареек «Энерджайзер». — Я не болела коронавирусом, я уклонялась, как могла. Но такое ощущение, что я сейчас буду участвовать в этом самом забеге зайчиков, которые бьют в барабанчики. Я сначала сделаю бустер, потом выйду на работу, где будут студенты в классе, очно. Я, конечно, буду в респираторе, но я же буду говорить три часа! Губы двигаются, от этого прилегание респиратора портится. Я, конечно, и рециркулятор на 100 квадратных метров в максимальной конфигурации в класс притащу, и это снизит мой риск, но не до нуля же...

«Затариваться» в данной ситуации — вполне разумно

Профессор Баранова уверена: сейчас сбывается тот самый прогноз, который она сделала незадолго до Нового года, о том, что вируса будет так много, что людей будет не хватать. Но есть и хорошая новость, если ее можно назвать таковой. Пик заболеваемости будет очень высоким, но недолгим. Просто потому что здоровые люди при такой ситуации довольно быстро заканчиваются.

— Это лотерея, в которую невозможно сыграть со 100-процентным выигрышем, — объясняет Анча Баранова. — Я сейчас могу сидеть дома, изолироваться, но на следующей неделе мне придется выйти в класс. От этого никуда не деться. Зарплата есть зарплата. Но всё равно я буду стараться защититься по максимуму. И советую это делать людям, которые могут побыть на самоизоляции. Эта волна будет не очень длинной, потому что мы не принимаем усилий по сглаживанию пика, не утаптываем кривую. Она будет более острой, но плотной. Три недели на карантине можно посидеть. Особенно людям, которые к этому предрасположены, страдающие хроническими заболеваниями — гипертонией, диабетом. Гарантия — эти заболевания за три-четыре недели не пройдут. Поэтому у вас есть еще шанс буквально в последнюю минуту метнуться в аптеку и купить лекарства, которые вам будут нужны в ближайшие три-четыре недели. Потому что вполне может быть, что курьер заболеет и не привезет в аптеку нужные лекарства, а фармацевт тоже заразится и не выйдет на работу. Да и когда вы через три недели, на пике «омикрона», пойдете в аптеку за вашим инсулином или «Микардисом», с вами в очереди будут стоять люди, у которых температура и болит голова, и им нужен парацетамол. Люди у нас склонны затариваться всем, и в данной ситуации это разумное поведение…

Профессор уверяет: больницы сейчас по-прежнему работают с максимальной нагрузкой. Но это нагрузка другая, не коронавирус, не цитокиновый шторм. Вместе с коронавирусом у человека обостряются и хронические заболевания.

— Был у человека хронический простатит — стало острое запирание канала, — объясняет Анча Баранова. — Был песок в почках или камни — они начали двигаться, обострился панкреатит… Все эти люди попали в больницы на фоне коронавируса. Совершенно другая структура заболеваемости, но от этого не менее опасная. Причем опасная по-другому. Я читала небольшое интервью с нью-йоркским врачом Евгением Пенелисом. Он — русского происхождения, достаточно известный коронавирусный рассказчик. Он пишет, что всегда есть вероятность врачебной ошибки. Человек всегда может, откровенно говоря, «накосячить». И если нагрузка на врачей возрастает раза в три, если медсестер не хватает, и они вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, бегают еще и в подвал за какими-то запасами, потому что других людей нет, то вероятность врачебных ошибок вырастает во много раз. Поэтому если вы сейчас можете не ехать в больницу, строго выполняя все назначения вашего лечащего врача, то всё будет хорошо. То, что есть у нас, будет и у вас. Причем очень скоро. Готовьтесь.

При этом, по мнению биолога, в больницах не различают, чем болен человек — «дельтой» или «омикроном». Потому что нет задачи ставить разницу между этими двумя типами вируса. Да и анализ на определение, чем именно заразился человек, делается только в Великобритании. Но для конкретного пациента это не играет сколь-нибудь значимой роли.

— В США секвенируется некоторое количество вируса только для того, чтобы следить за вариантами, — объясняет Анча Баранова. — Допустим, там секвенируется 0,5% от всех тестов в каждой местности, и делается вывод, сколько процентов чего присутствует. Но обратно к человеку этот анализ не возвращается. Насколько я знаю, в России этот анализ просто не делается. Никаких способов выяснить, «дельта» это или «омикрон», кроме сиквенса, нет. Да, есть некий ПЦР-тест, в котором если сработали все три праймера, значит, это «дельта» или стандартный вирус. Два — значит, это «омикрон». Но этот эффект тоже не сообщается.

В США есть предписание прекратить использование при лечении COVID-19 моноклональных антител. Потому что против «омикрона» работает только одно — сотровимаб.

— Из-за этого все остальные антитела просто отозвали, — рассказывает Анча Баранова. — Если они не работают, зачем их тратить? Но есть какой-то процент людей, у которых — «дельта», а не «омикрон». И эти моноклональные антитела этим людям бы помогли. Предположим, у нас 90% «омикрона» и 10% «дельты». Если бы мы могли отбирать больных по штаммам коронавируса, мы бы дали больным «дельтой» эти препараты. Но мы не даем. У нас предписание — не давать. Потому что «омикрон». Того же сотровимаба в России закуплено крайне мало, его дают только для беременных. А вот ковид-глобулина много. Его можно было бы использовать, но никто не изучал, работает ли он против «омикрона»? Поскольку он поликлональный, то шансов сработать и помочь человеку у него больше.

Профессор-биолог уверена: существующие аденовирусные вакцины от COVID-19, Pfiser, Moderna, «Спутник V» меньше защищают от «омикрона», чем от «дельты», но всё равно лучше с ними, чем без них, и какую-то защиту, особенно со «свежего» укола, они дают.

— Это прям четко видно по кривым, — объясняет свою точку зрения ученый. — Видно, что люди, которые прошли вакцинацию или получили свежий бустер, не попадают в тяжелом состоянии в больницу, не госпитализируются. Невакцинированные госпитализируются. Никакой существенной разницы в структуре антигена между «Спутником» и другими вакцинами нет. По сравнению с другими аденовирусными вакцинами: «Джонсоном», «Зенекой» — «Спутник» сильнее.

— Образно выражаясь, — говорит профессор Баранова, — иммунитет похож на треугольник. Его высота — это уровень антител в крови. У привитых «Спутником» их меньше, чем у людей, получивших дозу вакцины Pfiser или Moderna. Однако аденовирусная вакцина, в которой присутствует неживой, но всё-таки правильно собранный вирус вызывает более широкий иммунный ответ, идет бОльшая стимуляция Т-клеточного иммунитета. И это — ширина треугольника. У иммунитета от «Спутника» основание шире, чем у мРНК-вакцин.

— Как соотносятся друг с другом «высота» иммунного треугольника и его «широта», можно узнать только в случае, если у нас есть популяция, где бок о бок вакцинировали и «Спутником», и какой-то другой вакциной, — считает Анча Баранова. — Как, например, это было сделано в Аргентине. Столько-то человек получили «Спутник», столько то — Moderna. Может быть, эти данные из-за эпидемии у нас когда-нибудь появятся. Пока их нет.

Профессор уверяет: легко можно было сделать так, что все разговоры о «чипировании» при вакцинации от COVID-19 можно было бы легко свести на нет. И даже предложила свой способ:

— «Спутник» разработали в конце 2020 года, — объясняет профессор. — Эту вакцину разработали быстрее всего. И если бы одновременно с запуском вакцинации отечественным препаратом страна бы закупила и Pfiser, и Moderna, а потом бы эти вакцины продавала… То есть есть бесплатный «Спутник» и есть безумно дорогие импортные вакцины. Ну, к примеру, долларов по 50–100. 8 тысяч рублей. Цена — вырви глаз. Люди бы ходили и говорили: вот, буржуинские вакцины дорогие, «Спутник» бесплатный, наверняка, там что-то «набадяжили», а на Moderna пенсии не хватит… Это был бы привычный дискурс про то, что богатые наживаются на пенсионерах, а пенсионеры никому не нужны. Разговоры о капусте и нехватке сыра в магазине. Этот дискурс ничем бы не отличался от типичного потребительского разговора людей, которые хотят купить пылесос, но вынуждены делать это в кредит. Всё бы приземлилось в бытовые реалии, и все разговоры о крови младенцев в вакцинах и о чипах 5G отошли бы на второй план. Просто потому что вчера продавали по пять, но большие, а сегодня — по три, но поменьше. Купите тот же Pfiser и раздавайте его за деньги. Ну, по 200 долларов. Цена бешеная, но всё равно дешевле поездки в Хорватию… Плюс страна на этом денег заработает, а люди полностью расслабятся, ощущая себя теми новыми русскими из анекдота про галстук за 300 долларов. Была бы точно такая же история. Все бы смеялись и рассказывали анекдоты, а не шапочки из фольги делали.

Америка, считает профессор, допустила очень большую ошибку. Сначала сказали, что локдауна не будет, а теперь пытаются развернуться, причем на местах, кто в одну сторону, а кто в другую.

— Локдаун уже невозможен, эта пьеса будет доиграна до конца, — предостерегает профессор. — А результаты появятся не тогда, когда человек выздоровел и не когда у нас появится определенное количество смертей. Итог этой пьесы станет ясен, когда мы узнаем, сколько человек себя плохо чувствует и не может вернуться к нормальной жизни. Принципиально «омикрон» ничем не отличается от «дельты». Да, он вызывает менее тяжелое заболевание, но смертей у нас пока не меньше, чем на волне «дельты». Просто большинство всё же вакцинировано, а погибают пока в основном невакцинированные. Внеся поправку на процент привитых, уровень смертности от ковида у людей «с просроченным» иммунитетом или совсем не привитых увы не упал. Да, я суперваксер, но я понимаю боль невакцинированных граждан. Откуда мы знаем, почему они не привиты? Может быть, потому что им промыли мозги в интернете, они начитались всякого, а может быть, потому что у них реально есть медотвод. А мы им: вы мол, сами виноваты, у вас была возможность привиться, вам говорили, а вы не сделали. Но это ведь наши граждане, родители, родственники. Зачем злобой-то пыхать? Зачем призывать, как это сделали власти Франции, сливать граждан в канализацию? До коронавируса я не слышала, чтобы президенты говорили, что сольют своих граждан в канализацию. Это как-то неправильно, прямо ухо режет. Но градус ненормальности у такой риторики сейчас почему-то никого не волнует. Я пытаюсь что-то сделать с коронавирусом, пытаюсь побороться с ним, я — за прививки, и если я смогу перетянуть на свою сторону каких-то людей, чтобы они пошли и привились, это будет добро. Если благодаря мне какие-то непривитые люди не заразятся или перенесут болезнь в легкой форме, это тоже будет добро. Я вообще не стремлюсь к тому, чтобы невакцинированные осознали, что были не правы, путем попадания на аппарат искусственной вентиляции легких. Это бред! А многие так говорят. Недавно мне прислали заметку: какой-то врач, специалист в чем-то там, сказал, что непривитые — это полигон для коронавируса и что именно из-за них появляются всё новые и новые варианты. Это вообще антибиологично. Непривитые — такой же полигон для COVID-19, как привитые, как животные. Что же нам теперь из-за этого всех мышей переловить? Всех убью — один останусь? Здесь вообще нет логики, она давно утеряна. Это просто эмоции. Я понимаю: врач устал, потому что много заболевших, кто-то умирает, ему постоянно приходится принимать решения. Но в учебники биологии надо ведь иногда заглядывать. Зачем говорить людям, что они враги?

Да, люди неразумные, но нельзя с ними так. Это ведь не какие-то абстрактные люди, а наши родственники. Вы думаете, у меня нет невакцинированных родственников? Есть. Они с удовольствием смотрят меня по телевизору, но вакцинироваться не хотят. Я их не убедила.

Есть и те, кто был сильно против вакцинации, заболел и умер. Я думаю, СМИ специально вытаскивают такие случаи. Но я не понимаю, зачем это смаковать. У нас сейчас рассказывают, что один ярый антиваксер поехал на конференцию таких же конспирологов, там они дружно отрицали коронавирус и, разумеется, заболели. В итоге этот блогер попал в больницу, хотел, чтобы его лечили так, как скажет он, а не так, как считают врачи, потом попал на «вентилятор», и его последние слова были: «А покажите мне ваш этот вирус». Потом он умер. Это показательный пример, но зачем его с таким смаком обсуждать? Он ведь тоже был человеком.