«Пациенты просили перестать их спасать»: врач — когда ждать пика четвертой волны и о том, что будет дальше

Каждый день в России, только по официальным данным, умирает больше тысячи человек. Это как если бы в один день разбивались три «Боинга», только до этих умерших уже давно никому нет дела — по ним не объявляют траур, их фото не публикуют в СМИ. Ковид стал нашей страшной обыденностью, и, кажется, люди совсем перестали его бояться.

Но бояться нужно. Это не просто простуда, не просто грипп или пневмония. Отделения больниц продолжают заполняться за пару дней, болеют целые семьи, и так же целые семьи попадают на больничные койки, многие не выживают. О том, как проходит четвертая волна COVID-19, почему она больше предыдущей, даже несмотря на высокий процент привитых, и чем грозит отказ от массовой вакцинации, журналист NGS24.RU поговорил с главным врачом Красноярской краевой клинической больницы Егором Корчагиным.

— Наверняка вы уже тысячу раз отвечали на этот вопрос за почти два года пандемии, но всё же я не могу не спросить: как коронавирус изменил нашу медицину? Удается ли оказывать людям плановую помощь?

— Коронавирус сильно изменил всю нашу деятельность. Еще в начале 2020 года, когда мы узнали, что в Китае полыхает эпидемия, надеялись, что она нас не коснется и обойдет стороной. Мы примерно понимали, что это такое: раньше уже сталкивались с эпидемиями свиного и птичьего гриппа, которые были жесткими, особенно много людей мы теряли в самом начале этих эпидемий. Но коронавирус оказался более непредсказуемым, он быстрее распространяется и захватывает больше пациентов.

До пандемии коронавируса мы не занимались помощью пациентам инфекционного профиля, поэтому пришлось быстро всему учиться и перепрофилироваться.

И сейчас такая ситуация продолжается и будет продолжаться, пока к нам будут поступать люди с ковидом. В те периоды, когда заболеваемость идет на спад, мы делаем выдох, но потом начинается новая волна — и всё повторяется вновь, у нас снова нет возможностей оказывать пациентам плановую помощь. Вот и сейчас мы ждем, когда число заболевших начнет уменьшаться, чтобы можно было вновь вернуться к нормальной работе.

Вопрос ведь не только в нехватке врачей, но и в безопасности самих пациентов. Например, живет человек пять лет с каким-то диагнозом, который не является жизнеугрожающим — для самого пациента лучше, чтобы он еще какое-то время потерпел, чтобы не получилось так, что мы его прооперируем, а он заразится коронавирусом и последствия будут печальными. Безусловно, экстренным пациентам с инфарктами и инсультами мы продолжаем оказывать помощь и в ковидных условиях.

Надо понимать, что ковид — это такое заболевание, против которого сегодня нет лекарства, которое бы действовало точно в цель. Сейчас у нас вся надежда только на вакцины, но наши люди почему-то с завидным упрямством не хотят прививаться и оттягивают этот момент до последнего.

— Скажите, уже можно говорить, что сейчас идет четвертая волна? Мы на пике или в самом ее начале?

— Да, сейчас идет четвертая волна. И хотел бы я сказать, что мы на пике, но, к сожалению, думаю, что еще нет. Особенность этой волны относительно предыдущих двух в том, что раньше число заболевших росло каждый день, достигало пика и так же постепенно снижалось. Теперь в течение последних двух недель мы наблюдаем зигзагообразное течение волны: в один день поступает сразу много пациентов, на следующий день — затишье. И потом снова всё повторяется.

Я рассчитываю, что пик этой волны придется на 17–20 ноября, исходя из того, как шли вторая и третья волны. Но случится ли это именно в эти числа — трудно предугадать наверняка.

— По ощущениям эта волна более свирепая и смертоносная. Так ли это?

— Не могу это подтвердить, да, умирает много людей, но это сопоставимо со второй и третьей волнами. По-прежнему подавляющее большинство умерших — люди старше 60 лет с сопутствующими заболеваниями, но есть очень тяжелые пациенты и среди молодых — 30–40 лет.

— Много ли привитых среди пациентов стационара?

— Меньше 10%. Да, есть привитые, но они болеют гораздо легче. Мы их госпитализируем, потому что у них есть другие серьезные заболевания и им требуется наблюдение. Но 90% пациентов — это непривитые люди. И, на мой взгляд, все остальные, кто не привились, играют в русскую рулетку.

— Какая вакцина наиболее эффективна, а после какой чаще всего попадают в больницу?

— У нас есть «Спутник V» — это единственная российская вакцина, по которой есть значимые публикации, а не просто инструкции по применению. Про остальные мы знаем только то, что они есть и разрешены.

Но в той ситуации, что мы сейчас находимся, лучше привиться хоть какой-то доступной вакциной. Уже не до вкусовщины, потому что выбор: жизнь или смерть. Все вакцины, допущенные на российский рынок, созданы по современным технологиям с учетом последних достижений микробиологи, вирусологии и эпидемиологии, и любая из них приемлема.

— Какие сейчас последние данные о ревакцинации?

— Согласно официальным рекомендациям, ревакцинация рекомендуется в срок до 12 месяцев после перенесенного заболевания или полного курса вакцинации. В условиях неблагоприятной эпидемической ситуации эти сроки сокращаются до 6 месяцев, сейчас мы находимся именно в такой ситуации. И сейчас, чтобы остановить волну, нужно в максимально короткие сроки привить как можно большее число людей, не растягивая этот процесс во времени, от такой вакцинации толку не будет. И не надо рассуждать о том, что это нарушает права и свободы человека.

— Есть ли у вас ответ на вопрос, почему люди не хотят прививаться?

— Это вопрос социологам, медицинского ответа у меня на этот вопрос нет. Знаете, я был свидетелем того, как на фоне антипрививочных движений возникла вспышка дифтерии в первой половине 90-х. Слава богу, благодаря вакцинации эту вспышку мы смогли быстро погасить.

То, что сейчас происходит, я могу назвать только мракобесием. Люди не доверяют профессионалам, а доверяют каким-то «знакомым дальних родственников», которых они в глаза не видели. Нам не известны случаи, когда вакцинация стала причиной смерти. Реакция на вакцину бывает и даже бывает тяжелой, три дня лихорадки, но поверьте — это ничто по сравнению с тем, что испытывают пациенты госпиталей — неделя на животе лежа лицом вниз, и не факт, что тебе смогут помочь. Бывали случаи, когда пациенты в реанимации просили прекратить спасать их, говоря: «Я устал, я так больше не могу». Это очень тяжелое состояние, когда лежишь на ИВЛ и за тебя дышит аппарат. Они не могут ничего делать, при этом оставаясь в полном сознании при исключенных из жизни легких. И у нас не всегда есть возможность им помочь. Некоторые из этих пациентов уже не смогут жить без ИВЛ, потому что легкие становятся сплошной плотной тканью и больше не могут быть задействованы.

— Правильно ли я понимаю, что без достижения коллективного иммунитета справиться с пандемией невозможно?

— Чтобы у вируса не было субстрата, чтобы ему нечего было «есть», должна накопиться критичная масса привитых и переболевших. В тех странах, где привитых 70–80%, уже выдохнули. У нас официально привитых 34%. Это очень мало.

— Как справляются с пандемией сотрудники больницы? Сталкивались ли вы с профессиональным выгоранием у врачей?

— Сотрудники краевой больницы по-разному переносят пандемию. Все уже порядком устали: врачам хочется вернуться к своей обычной деятельности. В начале пандемии по Сети ходил плакат: «Если не хотите, чтоб от пневмонии вас лечил травматолог, оставайтесь дома». Так вот, эта горькая шутка давно стала реальностью — сегодня пневмонию лечат и нейрохирурги, и травматологи, и кардиологи. Два ковидных отделения в нашей больнице функционируют вообще без пульмонологов и терапевтов, потому что их просто не хватает. Специалистов в принципе не хватает, особенно тех, кто был бы хорошо подготовлен по такой сложной специализации, как лечение COVID-19. Мы набираем младший медперсонал, но это всегда риск, что человек к таким условиям будет не готов.

Что касается выгорания, на мой взгляд, напротив, люди мобилизуются в таких условиях, хотя, конечно, им крайне тяжело и физически и морально.

— Как вы относитесь к тем антиковидным мерам, что предпринимает правительство? К QR-кодам, к запрету работы общепита после 23:00?

— На мой взгляд, главная цель этих мер — заставить привиться как можно большее количество людей. Ничего страшного нет в том, что для кого-то закроют ресторан или он не будет работать после 23:00. Важно, чтобы непривитые люди не имели доступа, что привитые, к тем местам и мероприятиям, которые не являются жизненно важными и необходимыми. Не думаю, что сейчас то время, когда ходить в ТРЦ обязательно, и я приветствую то, что вход туда теперь возможен только привитым и переболевшим. Так мы убережем от риска заражения и самих непривитых.

И срок этих ограничений должен быть не неделю, а гораздо больше — как это было в других странах особенно в первые волны ковида. Да, бизнес пострадает. Но тут государство должно помогать, выделять субсидии.

— Многих возмущает именно тот факт, что бизнесу запрещают работать после 23:00, как будто вирус распространяется после 23:00 более яростно. В чем логика этих ограничений?

— Эти меры уменьшают риски заразиться. После 23:00 в ресторанах люди, разгоряченные алкоголем, общаются друг с другом более тесно. Это снижает барьерную защиту, трезвый человек в этом случае контролирует себя гораздо лучше.

— Расскажите, как возникла идея фильма «Третья волна», который в красной зоне краевой больницы снял Константин Селин?

— С Константином мы познакомились после фильма, который он снял про нашего коллегу, хирурга Вадима Кеосьяна. Мне понравился фильм своей искренностью и эмоциональностью. Этим летом, когда наши инфекционные отделения были переполнены, а у людей было ощущение, что за белыми стенами больниц нет никакой пандемии, я позвонил Константину — он как раз был в Красноярске — и спросил, может ли он рассказать о том, что на самом деле происходит в красной зоне, как там? Оказалось, у Кости уже был опыт работы в красной зоне. Он согласился и в итоге провел у нас в инфекционном госпитале почти 2 недели, снимая фильм. Фильм получился проникновенный, искренний и, знаете, даже не понадобился закадровый текст — в фильме всего несколько живых реплик, но они просто пронимают «до мурашек». На мой взгляд, задача показать, что ковид — это коварный враг, которого мы еще не умеем побеждать, была выполнена.

— Конец пандемии всё же когда-нибудь наступит?

— Да, конечно. Сейчас разные прогнозы: кто-то говорит, что это кончится летом 2022 года, кто-то — в 2023 году. Но у нас не будет шансов всё это закончить, пока люди не услышат разумные призывы специалистов — не политиков, не обывателей — о важности вакцинации. Иначе мы можем оказаться в ситуации, когда нам не только легочного корпуса не хватит — а 10 ледовых дворцов, чтобы хранить тела умерших, как это было в некоторых европейских странах на пиках первой и второй волны.