Почему люди, защищенные от ковида генетически, — опасны для других. Биолог Анча Баранова — об особенностях коронавируса

Биолог и вирусолог Анча Баранова рассказала «Доктору Питеру», почему так важно понять предельную силу коронавируса и почему одни болеют ковидом тяжело, а другие бессимптомно распространяют инфекцию в популяции.

Конечная точка вируса

— Все полтора года эпидемии нам говорят, что коронавирус мало изучен, а потому непредсказуем. Что сегодня мы точно знаем про вирус, а чего еще не знаем?

— Я никогда не была согласна с утверждением, что мы ничего не знаем о коронавирусе. На самом деле с самого начала эпидемии мы знали о нем довольно много. Я помню, как в начале января 2020 года появились первые сиквенсы этого вируса, которые можно было анализировать. Сразу было понятно, что это коронавирус, относящийся к конкретному семейству. Мы знали, кто его ближайшие родственники — SARS и МERS. В патофизиологии этих заболеваний есть много параллелей, благодаря которым сразу было примерно понятно, что можно ожидать от нового коронавируса. Мы не шли вслепую.

Анализ белков вируса и клеточные модели очень быстро показали, к какому рецептору он прицепляется. Более того, ученые и врачи почти сразу догадались, какие классы препаратов можно применять при лечении больных COVID-19, в том числе антикоагулянты. Потом, напомню, в конце апреля — начале мая 2020 года случился реально большой прорыв, когда поняли, что при лечении больных надо подавлять его собственную иммунную систему — стало общепринятым бороться с цитокиновым штормом с помощью противовоспалительных препаратов. Именно тогда у нас упала смертность.

В России первая волна коронавируса по сравнению со всем остальным миром задержалась на две недели или даже месяц, и это в принципе стране помогло — когда российские врачи начали лечить первых тяжелых больных ковидом, было уже понятно, что происходит. Это всё — большие прорывы.

— Есть в поведении вируса что-то необычное, что вас особенно беспокоит?

— Меня беспокоит, что за время эволюции вируса — а прошло уже полтора года с начала пандемии — мы до сих пор не поняли, исчерпан ли потенциал его инфекционности. Это очень важный вопрос. Вирус размножается с определенной скоростью, и вот сейчас новые текущие варианты («дельта», «мю») достигают вирусной нагрузки намного быстрее, чем стандартный исходный вариант, пришедший к нам из Китая.

В любой системе есть предел, максимум. К примеру, некий автомобиль способен разгоняться до 150 км/ч, а вот выжать 200 км/ч он уже не может, как ни старайся. Так же и с вирусом. Он физический объект и имеет свой предел, быстрее скорости света он всё равно не полетит. Он может производить тысячу вирусных частиц в минуту, может быть, десять тысяч, но миллиард он не может. Я привожу сейчас абстрактные цифры, чтобы объяснить на пальцах. Когда вирус распространяется с максимальной для себя скоростью, то никакой другой вариант того же вируса, допустим, более опасный, но размножающийся с меньшей скоростью, зайти на его территорию не может.

Очень важно понять, исчерпал ли на «дельте» и «мю» коронавирус свой потенциал скорости размножения или нет. Потому что если исчерпал, то надо делать новую вакцину конкретно под «дельту», как основного сегодня варианта, привить всех от нее, и можно праздновать победу. А если это не так, и будет еще какая-нибудь «зю» или «омега», которая способна распространяться еще быстрее «дельты», то мы опять потратим все ресурсы на массовую вакцинацию и снова опоздаем.

— Если «дельта» всё-таки его конечная точка, когда об этом станет известно?

— Если за «дельтой» в ближайшее время ничего не появится, то будем считать, что коронавирус остановился на этом варианте. Да, есть еще вариант «мю», но его всего 1–2 процента, это очень мало. Для того, чтобы новый вариант распространился в популяции, нужно, чтобы старый был истреблен антителами, а новый вариант уклонялся бы от этих антител. Я считаю, что такой сценарий маловероятен, потому что пока не вижу, как может быть достигнут скачок вируса в популяции до условных 10%, то есть реальной стартовой цифры.

Среднего эпидемиологического нет в природе. Вот, к примеру, в США есть средняя цифра по вакцинации — 60% населения в возрасте 12+ привиты. Мы на эту цифру опираемся. Это такая средняя температура по больнице. Но реально есть районы, где 3% привиты, а в других — 75%. Я вот живу в районе, где 75% вакцинированных, поэтому у нас, конечно, нет такого разгула эпидемии. Это прямое отношение имеет к подсчету вариантов коронавируса — «мю», которого все так испугались, отмечается от 1 до 2% в некоторых штатах, и единственный штат, где его много (4%), — это Аляска. Огромная территория, здесь люди живут в маленьких поселениях, часть из которых вообще не вакцинированы, и там никто не болел, туда вирус даже и не приходил. А когда вирус всё-таки зашел, он зашел сразу вариантом «мю», он не боролся с «дельтой». Он как бы пришел на новенького.

«Бешеный процент» привитых

— Это нормально для вируса, что он становится не только всё более заразным, но и более сильным? Звучало мнение, что такое поведение для коронавируса всё-таки нетипично — ведь он должен приспосабливаться, не убивая своего хозяина.

— Нет, это совершенно нормально для вируса. Да, перейдя на нового хозяина, вирусы к нему постепенно приспосабливаются, снижая выраженность заболевания. Это происходит быстро, если популяция потенциальных хозяев маленькая. А тут — полно невакцинированных, гуляй-заражай.

— Почему так важно секвенировать коронавирусы от отдельных людей? Что это дает?

— Америка много секвенирует, но столько, сколько секвенирует Великобритания из западных стран, не делает никто. Что происходит с секвенированием вируса в Китае, мы просто не знаем. Поэтому о том, как происходит эволюция вирусных штаммов, мы знаем в основном на примере Англии, спасибо им за это. Чем меньше страна, тем проще делать выводы.

Вот сейчас часто приводят в пример Израиль — говорят, а как так, в этой стране такой бешеный процент вакцинации, и вдруг такая вспышка заболеваемости. Но о каком «бешеном проценте» привитых идет речь? В Израиле всё те же 60% вакцинированных. Это не 100%, и даже не 80%, потому что Израиль, хоть и маленькая страна, но в ней сильные религиозные ортодоксальные сообщества, которые не прививаются.

Или пишут, что в Монголии также бешеная прививаемость, но, несмотря на это, эпидемия никуда не уходит. Но люди просто не понимают цифры. Во-первых, чем прививают в Монголии? Там несколько вакцин, и не все из них суперэффективны, в этой стране наряду с мРНК вакцинами используют и вакцины второго-третьего ряда. Кроме того, прививки шли жарким летом, вакцины возили в степь с нарушением условий хранения. А во-вторых, когда говорят, что в Монголии заболеваемость выросла в 10 раз, забывают уточнить, что рост с 700 человек до 7 тысяч. Это небольшая цифра, особенно если сравнивать с количеством привитых людей.

— Считается, в России так силен протест против вакцинации, потому что люди боятся прививок от ковида, потому что коронавирусная статистика откровенно лжет, нам не говорят правду про поствакцинальные осложнения, а на рынок выпускают непроверенные, с точки зрения эффективности и безопасности, вакцины. А как с этим в Америке?

— Люди везде одинаковы. В Америке тоже совершается много манипуляций со статистикой, в основном на местном уровне. Здесь тоже силен народный протест. Раньше мне казалось, что это исключительно российская история, но сейчас я вижу, что в Америке и в Европе тоже такие настроения есть. Всегда будут люди, которые против. Не всегда люди принимают решения исходя из своих собственных внутренних убеждений, а потому что так соседка, к примеру, делает. Чем больше таких «соседей», тем больше поддержки человек получает как член группы, разделяющей одни и те же убеждения. Поэтому в тех районах, где больше проникновение вакцинации, тем легче людей вакцинировать. И наоборот.

Тайна трех генов

— Каким образом предрасположенность человека к COVID-19 зависит от генов?

— Это правило действует не только для ковида. У нас есть куча вирусов и бактерий в популяции, которые на нас нападают время от времени. Есть люди, которые больше склонны один тип вируса подхватить, а есть те, кто подхватывает другой. То есть те гены, которые защищают нас от ковида, они делают нас предрасположенными к какому-то другому вирусу, и наоборот.

В популяции всё устроено по-честному, всё сбалансировано. Эволюции плевать на конкретного человека, будет ли он размножаться, болеть или он родит сто детей. Эволюции абсолютно все равно. Она заботится только о том, чтобы популяция не только выжила, но хорошо себя чувствовала, а также имела резерв изменчивости для того, чтобы приспособиться к новым условиям — если что. Если вокруг полно ковида, значит, в следующем поколении соотношение генотипов в нашей популяции изменится таким образом, что станет меньше людей, предрасположенных к тяжелой форме ковида и больше людей, предрасположенных к бессимптомной форме. Так работает эволюция — на людях, на кошечках, на мышках. И на вирусах тоже работает — в одном и том же направлении — увеличение приспособленности путем избирательной поддержки и выбраковки.

— То есть ковид— это не эксклюзивный вирус, благодаря которому эволюция решила отыграться на всем человечестве?

— Конечно, нет! Много интересного в этой истории. Вот, например, недавно мы нашли три гена — это не главные гены ковида, их нашли в дополнение ко всем другим, что уже обнаружили ученые. Уже есть десятка четыре генов, которые точно вносят свой вклад в ковид. Ученые работают параллельно. В США, Англии, Китае. Некоторые гены пересекаются, мы их видим во всех работах.

Все уже слышали про группы крови, что люди с первой и третьей группой более защищены, чем со второй и четвертой. У этого есть физиологическая основа. Мы понимаем, почему это происходит. Другие гены тоже вносят вклад — каждый вклад маленький, но они суммируются. То есть кому-то повезло больше, к примеру, из 30 «плохих» генных вариантов присутствуют только 4, а у другого из 30 генных вариантов — 26, и поэтому он больше предрасположен в тяжелой форме заболеть ковидом.

Наше исследование выявило много генов, которые уже находили раньше — и это хорошо: чем больше разных, независимых друг от друга исследований находит одни и те же гены, тем больше уверенности в том, что эти остальные, новые гены тоже попали в фокус неслучайно. Мы нашли еще три новых гена, в дополнение к десятку старых — и именно повтор находки старых генов придает валидность генам новым.

— Что такого важного про коронавирус и его способность заражать человека вам рассказали эти три гена?

— Эти гены являются важными терапевтическими мишенями, благодаря которым для других заболеваний уже были разработаны и разрабатываются препараты — к примеру, для болезни Альцгеймера. Да, у нас нет лекарства против этой болезни, но в этой области наработан такой широкий спектр потенциальных лекарств, что если мы в них покопаемся, то, может быть, мы найдем что-то, что можно давать пациенту во время ковида. Эти препараты не против вируса, но они помогут человеку не получить неврологические последствия от коронавирусной инфекции.

Наше исследование — важный кирпич в стене. Чем больше людей переболеет или вакцинируется от ковида, тем больше данных у нас будет. И в какой-то момент эти генные формулы для предсказаний станут доступными — как сегодня они уже доступны и для диабета, и для остеопороза. С коронавирусом получился более тонкий вопрос, потому что формула, скажем, низкого «генетического риска заражения ковидом» просто отражает абстрактную вероятность — она вовсе не значит, что человек получает индульгенцию.

Для популяции обладатели генов устойчивости могут нести даже больший риск — ведь бессимптомный «небольной» может заражать окружающих.

Мне как ученому очень важно, чтобы в нашей геномной базе данных появился такой ярлык, как «суперспредер», суперраспространитель. Ведь мы до сих пор не знаем, чем суперраспространитель отличается от обычного человека. Некоторые люди почему-то не болеют и выделяют бешеное количество вируса, в тысячу раз больше, чем другие. Интересно провести исследование и посмотреть, какие именно гены работают у суперспредеров. Но есть опасность, что потом вся популяция будет разбита на группы, кто может стать суперспредером, а кто — нет, а это прямой выход в дискриминацию. Поэтому эти ярлыки не попадают в базу данных. Потому что такие, как я, тут же их вытащат и всё высчитают. Но это не значит, что этого нельзя сделать. Кто-нибудь это сделает обязательно.

— Реакция организма на вакцину — это тоже генетическая предрасположенность?

— Люди требуют от вакцин полной безопасности. Они почему-то думают, что если ученые поработают над вакцинами еще десять лет, они сделают их супербезопасными. Но это не так. Потому что вакцина — это определенная концепция, которая работает в среднем на всю популяцию, которая сама по себе очень разная. А если кому-то не повезло, потому что у него гены предрасположены к серьезному ответу, то получается эффект, который люди называют побочным. На самом деле это просто эффект.