Вадим Шитов, руководитель реставрационной мастерской в Тюмени: «Меня с деревяшками в музей Городской думы не пускают»

Под руководством этого человека проведены работы по восстановлению многих памятников истории и культуры нашей области. В частности, масштабная реставрация уникального здания первой четверти XIX века – музея «Усадьба Колокольникова» (улица Республики, 18) и прочие объекты. Вадима Шитова, руководителя реставрационной мастерской «МНИХ», знают в Тюмени многие, а теперь его кандидатура еще и выдвинута на соискание звания «Почетный гражданин города Тюмени». Дать почетное звание реставратору предложила кафедра декоративно-прикладного искусства и этнодизайна Тюменской государственной академии культуры, искусств и социальных технологий.

– Как появилась реставрационная мастерская «МНИХ» в Тюмени?

– Я начинал работать в Тобольском филиале реставрационной мастерской в Тюмени у Шаповальникова. Потом был создан кооператив «Забытые ремесла», который активно начал заниматься реставрационными работами. Затем руководство стало склоняться к коммерческой деятельности, и фактически мастерская распалась на разные отделения, многие специалисты ушли кто куда. Я в то время уже учился в Московском институте искусства реставрации на кафедре «Консервация и реставрация древесины». И решил создать свою мастерскую. В этом году у нее юбилей – 20 лет.

– Почему вас заинтересовала именно реставрационная деятельность?

– Моей трудовой деятельности в области реставрации – 30 лет. Первый серьезный объект – дом Колокольникова. Курировали работу мои преподаватели, я защитился, даже создал свою методику по консервации. И понял, что реставрация – это мое дело. Тем более, что в то время было много памятников зодчества. И видя, что никто не имеет желания их реставрировать, этим занялась наша мастерская, получив все права на проведение самостоятельных работ на памятниках. Первоначально в ней трудилось семь человек, которые энергично начали восстанавливать деревянные дома. Город в то время способствовал этой работе. Выделял средства. Таким образом, мы делали примерно по два памятника в год практически без перерыва: один заканчивали и тут же приходил заказ на другой. Закончили дом Колокольникова, дом на Тургенева, 12, Хохрякова, 33 и так далее. И одновременно нарабатывали опыт. Я стал расширять свои знания, появилась возможность оставлять дела на помощников и ездить на стажировки, повышать квалификацию. Ведь дерево – это такой материал, который везде по-разному себя ведет, и это нужно знать. Я побывал в Москве, Вологде, Киеве, Великом Новгороде, Ростове и других городах. И получал знания от местных мастеров, делился своим опытом. Возвращаясь обратно, вез в Тюмень приличный багаж знаний.

– Сегодня чем в основном занимаетесь, заказы у мастерской есть?

– В последнее время заказов почти нет. Мы живем по принципу – сегодня густо, завтра пусто. Мало желающих, да и денег на реставрацию нет. Но бросать свое дело не хочу. Хватаемся буквально за все, лишь бы выжить. Потом неожиданно, раз – крупный заказ. Мы им занимаемся, закупаем новый инструмент, встаем на ноги. Затем снова простой, во время которого работники расходятся, ну а я остаюсь – если уйду, мастерская развалится. Сегодня, пока нет крупных заказов, занимаемся с детьми – проводим мастер-классы и в самой мастерской, и выезжаем. Выживаем.

– Чем отличается деревянная резьба Тюмени от резьбы других городов?

– Тюменская деревянная резьба уникальна. Например, Томск богат ажурной резьбой, в Иркутске она более плоско-рельефная. В Тюмени резьба объемно-рельефная, и сначала ею украшали корабли. А зимой мастера начинали скучать и переносили свое творчество на здания. Когда тюменское купечество стало расправлять плечи, то старалось побогаче украсить жилье. А как это сделать? С помощью деревянной резьбы, которую заказывали у разных мастеров, бригад. Раньше, гуляя по Тюмени, можно было заметить разный почерк авторов. Обидно, что фамилии мастеров в архивах не сохранились. Остается одно – чтобы запомнить стиль работы авторов, нужно сберечь их работы, при реставрации полностью повторяя и материал, и динамику движения в резьбе.

– На какие этапы делится процесс реставрации?

– Нам выделяется объект. Если архитекторы подготовили его, то план работ уже имеется. Если не подготовили, то мы делаем опись под фиксацию – какие наличники, из каких деталей они состоят, в каком состоянии, аккуратно спиливаем и изготавливаем шаблон. Если деталь покрашена, то краску снимаем. Когда деталь готова, консервируем ее старым дедовским способом – воском и канифолью. Для своих работ я покупаю материал на севере, в Тюмени его сушу.

– Как много памятников зодчества исчезло в Тюмени?

– Я приехал сюда в 70-м году. Здесь был очень прекрасный старый город с деревянными тротуарами и земельными дорогами. Памятников зодчества я тогда насчитал где-то около трехсот. Когда мы начали заниматься реставрацией – уже в 80-е годы, их осталось порядка 150. Сейчас если их есть около 50, и то хорошо. Наиболее интересные памятники уже уничтожены, из них остались единицы – те, которые я успел в свое время отреставрировать. Хотя приведу такой пример. В свое время на Челюскинцев, 42, напротив филармонии, стоял двухэтажный деревянный дом. Городская инспекция просила его отреставрировать, выделила деньги. Мы его восстановили, в том числе сделали сверху 15 резных наличников, покрасили, внутри все сделали. Дом простоял два-три месяца и его сломали. Сейчас там стоянка. Ну я могу еще согласиться, если бы там стояло старое разваливающееся здание… Но это был уже отреставрированный дом, в который государство вложило деньги…

Дом на 25 лет Октября – бывшая станция Водников. Я неоднократно говорил, что необходимо взять здание под охрану – там уникальная резьба на наличниках, четыре камина было с красивейшими изразцами, изготовленными тюменскими мастерами и так далее. Подожгли… Но и после этого под охрану не поставили. Я просил, чтобы мне хотя бы наличники дали снять, чтобы сохранить, как образец. Разрешили. Только я их снял, дом подожгли еще раз. К счастью, хотя бы наличники сохранились. Кончится тем, что этот дом сломают. Там уже рядом одна высотка выросла. Вот так у нас постепенно уничтожают памятники. Очень быстро. И если раньше еще как-то обращали внимание на их сохранность, сейчас – нет. Дикость – это тендер на реставрационные работы, который выигрывает организация, запрашивающая за свою работу меньше всего денег. Пример – Дзержинского, 30, дом Буркова. Памятник с уникальной резьбой, великолепный. Я его начал делать, но потом у меня отобрали этот объект и предложили другому подрядчику, без опыта. В результате на нем нет родной резьбы, краска облупилась, все рушится.

Что нахожу, спасаю, везу на склад в музей. В надежде, что через некоторое время с помощью этих образцов можно восстановить облик памятника. Правда, когда в музее Городской думы директором был Павел Головин, то он распорядился «Шитова с его деревяшками не пускать». Я пережил там уже пятерых директоров, все обещают, но ничего не делают.

– Нередко памятники архитектуры отдают частным предпринимателям под кафе, магазины. Как вы относитесь к такой практике?

– Еще пример. Ресторан «Потаскуй» на улице Советской, 53 частники взялись восстановить, тогда он был в ужасном состоянии. Пригласили меня, мы сделали его очень красивым, как снаружи, так и внутри, открылся ресторан. Меня пригласили в пятницу на застолье, но я не смог – уехал в Москву. А в выходные дом сгорел. Но тот самый частник решил вторично его восстановить. Что мы и сделали. Вот это, я понимаю, отношение к памятникам. Кафе «Тамрико» – также реставрировали, стоит красивый дом, «У Раневской» – тоже моя работа. Предприниматели берут объект, вкладывают деньги и сохраняют уникальные дома. Я считаю, что памятники нужно отдавать в частные руки. И даже туда не будут никого пускать, но этот дом будет «держать» улицу.

– Чем собираетесь заниматься в дальнейшем?

– Пока бы сохранить то, что осталось. И передать это детям – научить исконным промыслам. Чтобы хотя бы кто-то сохранял уважение и любовь к ремеслу. И не обязательно они станут профессионалами, но будут знать, чем занимались их предки. Надо, чтобы у наших детей было что-то родное, чтобы они чем-то дышали, видели красоту, росли духовно. Надо сейчас сделать все возможное для этого.