«За стеной слышны крики, стоны, залпы выстрелов»: каким был один из самых кровавых дней в истории Тюмени

Мятеж 13 марта 1919 года — кровавый день в истории Тюмени, о котором многие даже не знают. Казалось, что наш город всегда находился не только в глубине Сибири, но и вдали от страшных и роковых событий неспокойного XX века. Но это не так. Как в один день расстреляли 50 несогласных — в материале, который собран на основе работы историков с противоречивыми документами и Белой армии, и красноармейцев.

Обстановка в Тюмени в марте 1919 года была напряженной. В 1918-м коммунисты потеряли контроль над городом. Теперь хозяева здесь белые. Колчаковские войска ведут активные бои с красными в 600 километрах от Тюмени. Солдаты собирают продовольствие и налоги с населения, наказывают за малейшую симпатию к большевикам. Отношения с местными властями, судя по сохранившимся отчетам, не самые лучшие. Глава города и дума — это бывшие руководители, которые вернулись обратно после изгнания большевиков из Тюмени. Но это не значит, что они испытывают симпатию к белым. В городе действуют подпольные группы коммунистов, они ведут агитацию среди населения.

Из-за нехватки людей колчаковские власти решают призывать бывших ветеранов Первой мировой войны. До этого их не трогали, так как считали, что они все антивоенно настроены и успели напитаться революционными идеями на фронте. Мобилизация организована очень плохо.

250 мобилизованных в Тюмени разместили в Ночлежном доме (сейчас это заброшка на Свердлова, 33), а еще 120 человек — в магазине. Солдаты были предоставлены сами себе. Никто из офицеров ими не занимался. Никакого контроля фактически не было.

Один из участников восстания описывает события 13 марта как стихийное действие, которое началось без всякой подготовки. Советские историки наоборот подчеркивают огромное влияние большевистского подполья. Но отчеты руководства белых говорят об обратном, и среди задержанных участников не упоминаются видные революционеры.

Сначала мобилизованные хотели просить у властей только обмундирование и оружие. Посылали различные делегации для переговоров. Требовали нормально их обеспечить, прислать родным в села пайки. В итоге договорились между собой до того, что надо взять всё самим. Утром 13 марта к зданию ремесленного училища по улице Садовой (ныне Дзержинского) подошла толпа мобилизованных. К ним вышел инспектор училища, который пытался остановить людей.

— Ты, Григорий Михайлович, уходи, ни тебя, ни твоих учеников мы не тронем, — крикнули ему из толпы. Так те события вспоминают в газете «Сибирский листок» от 20 марта 1919 года.

Из отчета Особого отдела тюменской полиции следует, что 13 марта в 11 часов дня призывники вошли в здание ремесленного училища и захватили склад оружия. Восставшие схватили винтовки, патроны. Правда, большая часть оружия была обычным хламом, так как в ремесленном училище чинили его, и неудивительно, что здесь в основном лежали неисправные винтовки.

— С меня сорвали погоны, кто — я не видел, — вспоминает подпрапорщик Василий Семенов. — Всё это меня, старого солдата, взволновало страшно. Я подумал, что значит в городе всё кончено, город захвачен бунтовщиками, и команда — последняя часть. Нас абсолютно никто ни о чем не предупредил, что в городе готовится бунт.

Восставшие вооружились, и толпа отправились дальше. Одна часть пошла по заводам, убеждать рабочих, другая — в лагерь военнопленных, где находились красноармейцы и иностранцы, взятые в плен еще во время Первой мировой войны. Это место находилось на месте современного перекрестка Котельщиков — Максима Горького.

Но пленные иностранцы не присоединились к бунтовщикам, вероятно, заранее посчитав идею провальной. Поддержали восставших только красноармейцы в количестве около 300 человек. Правда, большая часть так и не была вооружена. Затем восставшие направились к тюрьме, чтобы освободить заключенных. К этому моменту власти по тревоге подняли все военные гарнизоны Тюмени.

Военные предполагали, что 13 марта может быть бунт мобилизованных. Ожидали его в ночь с 12 на 13 марта, но всё случилось чуть позже. Пока бунтовщики ходили по городу и агитировали людей присоединиться к ним, военные Белой армии собирали силы для ответа.

— Только мы отошли от лагеря, как с левого фланга от линии железной дороги нас стали усиленно обстреливать пулеметным и ружейным огнем, — вспоминает бывший заключенный лагеря К. Щербаков, которого освободили бунтовщики. — Началась паника. Все невооруженные пустились в бегство, обратно в лагерь. Град пуль посыпался им вдогонку. Те, кто имел оружие, залегли кто где мог и стали отстреливаться, прикрывая отступление своих. Во время бегства к лагерям многие из наших были убиты. Нам не оставалось ничего, как встать и продвигаться вперед, к своим на вокзал.

Взять тюрьму восставшим не удалось. Правительственные войска превосходили их количеством и вооружением. Интересно и то, что большая часть войск состояла из чехословаков. Если бы они сохранили нейтралитет, то исход был бы другим. Ведь они порой так и поступали, а в январе 1920 года именно они передали Колчака властям Иркутска.

— За стеной слышны крики, стоны, залпы выстрелов винтовок, опять стоны, проклятия, — вспоминает один из арестантов тюрьмы Буров. — Днем, на глазах, людей, не стесняясь, ставят к стенке и расстреливают, начинается пополнение тюрьмы, таскают пачками не только участников, а и просто встречающихся на улице, идущих на работу рабочих, набили как сельдей в бочке, не только сидеть, но и стоять негде.

Получив отпор от военных, мятежники начали отступать и бросать оружие. Часть скрылась в Сараях (так раньше называли район улицы Малыгина. — Прим. ред.). Войска двинулись за ними. Бунтовщиков с оружием в руках расстреливали на месте. Жертвами становились и случайные мирные жители. К утру восстание было подавлено. В отчете тюменской полиции за 24 марта 1919 года упоминается, что задержано около 600-800 человек. На улицах нашли 34 трупа восставших. Потерь среди белых не было.

После подавления мятежа военные несколько дней проводили обыски в Сараях и одного за другим доставали укрывшихся мятежников.

Одним из расстрелянных после бунта был марксист Николай Авдеев. Колчаковские власти обвиняли его в агитации восставших мобилизованных. Но Авдеев выжил.

На тот момент ему было 40 лет. Он родился в Тамбовской губернии. Всю жизнь посвятил делу революции, печатал подпольные газеты. В 1904 году сел в тюрьму и через год был выпущен по амнистии. В тюрьме познакомился с революционеркой Ольгой Дилевской. У пары завязались романтические отношения. Ольга была младше Николая на восемь лет. Вскоре два революционера начали жизнь вместе. Затем в 1906 году Николай вновь был арестован и сослан в Тобольскую губернию, но почти сразу оттуда сбежал в Москву, где вел пропаганду среди железнодорожников. За два года до революции возвращается в Тюмень и работает преподавателем Тюменского частного коммерческого училища, которое построили купцы Колокольниковы. Сейчас это здание главного корпуса ТИУ.

Ольга Дилевская активно помогала большевикам. Один раз даже благодаря ее усилиям из ссылки сбежал Яков Свердлов. Есть даже сведения, что в ее доме прятался Сталин, когда сбежал из Нарымской ссылки.

Авдеев издавал газету «Рабочая правда». После того, как Тюмень захватили колчаковские войска, его вместе с супругой арестовали. Но они были отпущены по ходатайству тюменского главы Флоринского.

— Эти два лица связаны также и с последними забастовками Тюмени, как вдохновители ее, — так описывает Авдеева и Дилевскую начальник тюменской контрразведки подпоручик Борисов.

Авдеева и Дилевскую расстреляли после мятежа. Борисов заявляет, что их вызвали на допрос, но по дороге они попытались сбежать.

Позже сам Авдеев случившееся описывал немного иначе. В его версию поверили и официальные тюменские власти, которые не доверились объяснениям колчаковских военных. Авдеев заявил, что узнал о восстании, когда работал в типографии. По его словам, к нему пришли сотрудники контрразведки, которые срочно отвели его на допрос. В отделе, по словам Авдеева, он встретил свою возлюбленную Дилевскую. У них отобрали деньги и посадили в тюрьму. Затем военные подняли Авдеева, Дилевскую и еще несколько арестованных и вывели их из тюрьмы, якобы для того, чтобы отправить на допрос.

Но маршрут выбрали совсем другой… Через Базарную площадь.

— Чувствую что-то недоброе, Дилевская мне сказала, что с нами что-то случится. Я ее успокаивал. Когда же мы прошли улицу, в которую обыкновенно сворачивают, направляясь к тюрьме, я сам почувствовал, что тут что-то не ладно, но успокоил себя тем, что можно пройти к тюрьме и другой улицей, и что конвой ведет нас этим путем с целью избежать встреч. Пройдя базарную площадь и городские весы, раздался окрик «стой» — мы остановились. Тот же голос спросил «деньги есть?» — мы ответили, что денег нет, их у нас взяли в контрразведке. «Ну так есть пальто — снимайте». Когда мы сняли пальто, нас поставили полуциркулем, причем я оказался в середине, и взяли ружья на прицел. Помню, что Дилевская крикнула «ну если стреляете — то стреляйте скорей» — раздался выстрел и первой упала Дилевская, а затем рядом неизвестный мне мужчина, который, как помню, застонал. Вслед за тем я почувствовал, как у меня как будто отнялась рука, и я упал, — вспоминает Авдеев.

Очнувшись, Авдеев увидел, как солдаты снимают с трупов обувь. Один из солдат ударил его в спину штыком, но и это не убило коммуниста. Вскоре он подполз к Дилевской: она была мертва.

Авдеев выжил, и глава Тюмени Флоринский, который ранее уже заступался за пару, потребовал выяснить законность расстрела Авдеева и его супруги. 14 марта в городской думе поднимался вопрос незаконных действий колчаковских военных в отношении пары.

В Тюмени после подавления бунта мобилизованных начались поиски участников восстания. Кто-то успел убежать из города в деревни. Военные и полиция ринулись за ними. И тут возникает главный спор — сколько расстреляли человек во время и после мятежа 13 марта.

Авдеев, выживший после расстрела, приводит цифру в 200 человек.

— Это восстание не пропало бесследно: оно разбудило от политической спячки малосознательных крестьян и рабочих Тюменского уезда, — писал он в 1923 году.

Историк Вегман в 1928 году писал о 500 расстрелянных в Тюмени. В мае 1920 года, когда судили министров Колчака, приводились цифры в 450 человек.

Современные исследователи считают, что в советское время цифру сильно завысили. Историк Михаил Вебер, который поднял много документов тех событий и собрал их в книге «Восстание в Тюмени 13 марта 1919 года», считает, что жертвами мятежа стали около 50 человек — это убитые во время столкновений и расстрелянные после.

— Были случаи, когда уже вынесенный военно-полевым судом смертный приговор заменялся по распоряжению командующего Сибирской армией генерал-лейтенанта Р. Гайды бессрочной каторгой. Кроме того, некоторые обвиняемые были военно-полевым судом тюменского гарнизона оправданы, — пишет в своей книге Михаил Вебер.

Николай Авдеев, выживший после расстрела, до лета пролежал в больнице с тяжелым ранением. Затем его эвакуировали в Тобольск, где он в октябре 1919 года и встретил возвращение Красной армии. После этого переехал в Москву, где преподавал, издавал труды о революции. Скончался в 1926 году и был похоронен на Новодевичьем кладбище.

Тюмень же была взята красными 8 августа 1919 года. В честь этого события в городе до сих пор сохранилась улица 8-го августа недалеко от тюменского ипподрома. В Тюмени много лет существовала Мартовская слободка, названная в честь событий марта 1919-го. В более позднее время район застроили домами, и теперь здесь находится ТРЦ «Гудвин» и ближайшие к нему высотки.

Тюмень, кстати в 1919 году, освобождала 51-я стрелковая дивизия Василия Блюхера. Его в 1938 году расстреляли как предателя после того, как он тоже подписал смертный приговор маршалу Михаилу Тухачевскому. Вот такой круговорот репрессий.

О том, как в Тюменской области прошли репрессии 1937–1938 года, читайте в большом материале на сайте 72.RU.