В тюменской школе одноклассница жестоко избила новенькую. Директор считает: «буллинга нет» — репортаж с собрания

13-летнюю Инну меньше чем через месяц после перехода в Луговскую школу Тюменского района жестоко избила одноклассница. Компания из шести девочек позвала новенькую в туалет — там начали выяснять, зачем она обозвала их в переписке с подругой.

— Соня на меня накинулась. Начала бить кулаками в лицо. Всего было ударов 10. После ее оттащили. Соня продолжила говорить, что я нищебродка, мои родители плохие. Остальные смотрели. Из носа у меня потекла кровь, глазами не очень хорошо видела, — вспоминает Инна.

Когда новенькая пришла в школу, одноклассницы издеваться продолжили, говорит Инна. По словам мамы девочки Марины, учителя конфликт не улаживают, директор утверждает: «буллинга нет».

К ситуации подключились все профильные ведомства.

— Конфликтная ситуация между двумя обучающимися 8-го класса действительно произошла 23 сентября 2024 года в Луговской СОШ Тюменского района. На сегодняшний день в школе проводится проверка, — говорили в ответе на запрос 72.RU в департаменте образования.

Сейчас во всём разбирается прокуратура, но ситуация только усугубляется. Почему так происходит и что говорят обе стороны конфликта? Рассказываем в материале.

Инна с родителями и младшим братом переехали в село Луговое три года назад. В 8-м классе она перешла в местную школу. Попала в класс, где помимо нее, 6 девочек и 15 мальчиков. Одна из одноклассниц тоже новенькая — с ней Инна сразу подружились. С Аленой они регулярно общались и ходили друг к другу в гости.

— В первый школьный день всё было хорошо за исключением одного момента. Компания девочек сразу начали нас спрашивать: «Вы курите? Вы пьете?». Мы ответили: «Нет». Девочки цокнули и отвернулись. После этого с нами не разговаривали, — говорит Инна.

Инна не пользуется косметикой и увлекается квадробингом. Она кажется спокойной и вежливой девочкой. Обо всём случившемся рассказывает рассудительно — подмечает детали и пытается анализировать ситуацию. Пять девочек, которые уже учились в классе — другие, говорит Инна. Они носят короткие юбки, колготки в сетку, делают яркий макияж и срывают уроки.

— Они обзывали меня за спиной. Все оскорбления передавала подруга. Она мне сказала, что я изгой в классе. Потому что сейчас все смотрят на достаток родителей, на характер и внешность. По ее словам, я всем этим обделена — поэтому не хотят со мной общаться, — рассказывает девочка.

В переписке с Аленой она назвала компанию одноклассниц «девушками легкого поведения». Инна и ее мама говорят, что она не уточняла, о ком конкретно идет речь. Чтобы влиться в коллектив, Алена передала слова подруги девочкам.

— Приехала в школу. Зашла в раздевалку, повешала куртку. На выходе девочки встали толпой и сказали, что нам нужно поговорить. Мы заходим, они полукругом встают возле меня, сзади — стена. Соня начинает на меня орать с матами и обзывательствами. И выясняет, почему я обозвала их. Сказала девочкам: у вас очень короткая одежда, вы лезете к мальчикам, бухаете, у вас много макияжа на лице для 13 лет. Они сначала все замолчали, а потом говорят: «Если у тебя нет денег на косметику и нормальную одежду, то тогда к нам не лезь». Соня начала наезжать на моих родителей.

Инна утверждает: для того, чтобы успокоить Соню, дернула ее за рукав. После этого девочка начала бить ее кулаками по лицу. Ударила так, что у Инны слетела сережка. В это время остальные школьницы наблюдали за происходящим, только одна пыталась остановить Соню. Из туалета Инна вышла с опухшим лицом, из носа текла кровь.

Инна сразу позвонила маме. Марина вызвала в школу скорую, полицию и приехала туда сама. Вскоре пришли родители других девочек — между ними и Мариной началась словесная перепалка. Каждый начал защищать своих детей. По словам мамы пострадавшей девочки, социальный педагог не попыталась разобраться в причинах конфликта и сказала Инне: «Ты же сама обзывалась». После этого Марина написала на нее заявление в прокуратуру.

В тот день Инна с родителями поехала в больницу, чтобы снять побои. Врачи диагностировали ушибы на лице, гематому век в параорбительной области глаз.

— Вечером позвонила инспектор ПДН и сказала: «Значит так. Там тоже заявление и тоже справочка. Если не миримся — встаем тоже на учет». У Сони была справка о тупой травме живота, — рассказывает Марина.

В этот же день Соня написала Инне: «Прости меня, я не хотела этого делать. Забери заявление, мы можем испортить жизнь друг другу». Девочка не ответила и заблокировала одноклассницу.

Позже выяснилось, к Соне есть претензии и у родителей других учеников. Они вместе с мамой Инны разослали во все инстанции коллективное обращение с просьбой перевести ученицу на домашнее обучение.

7 октября Инна пришла в школу. Марина говорит: дочка надеялась, что издевательства навсегда закончились. В первый день в классе всё было спокойно. Но это продолжалось недолго.

— Начали проходиться по моим увлечениям. К примеру, пели песенку про квадробинг, называли меня — «это». 14 октября Соня взяла мои меховые наушники и начала баловаться с ними. После этого она спрятала их в чужую куртку в раздевалке, — вспоминает Инна.

У Марины есть видео: на кадрах видно, как девочка (лица не разобрать) кладет наушники Инны в карман куртки.

— Директор отрицал, что это Соня. Классный руководитель ее идентифицировала. Я поехала и написала заявление о хищении, — говорит Марина. — Почему мы бьем во все колокола? Потому что это продолжается и школа ничего не делает — вот мой главный вопрос. У них только один ответ: «Переводитесь». Перевелась она, девочки в соседнем кабинете. И что? Это гарантия того, что они ничего ей не сделают?

Школа в поселке Луговом — это старенькое двухэтажное здание. В нем учится порядка 250 человек. Внутри сделан свежий ремонт — яркие стены и новые стенды. Сегодня здесь впервые за два года проходит общешкольное собрание.

Практически все места в кабинете заняты. За партой у доски сидит сотрудник ПДН, прокурор, представитель управления образования и директор. Сначала с отчетом выступают педагоги: рассказывают про успехи школы, мероприятия. Затем очередь психолога с лекцией о буллинге — родители достают телефоны и фотографируют слайды.

Учительница раздает листочки присутствующим — на них можно написать свои вопросы директору. Руководитель сначала отвечает про школьные кружки, нехватку учителей и результаты ЕГЭ. В конце обозначает: вопросы про конфликт 23 сентября озвучивать не будет. Зал мгновенно оживляется.

— Безопасность детей — не общешкольная проблема? Я ребенка привожу 2 сентября здорового веселого, нацеленного на учебу. 23 сентября я забираю свою дочь избитую, в крови, со слезами. Первую ночь мы с мужем караулим ее, потому что весь вечер она говорила, что не хочет жить. Настолько серьезно она восприняла это избиение, — возражает Марина.

Начинается балаган.

— Чего вы боитесь? — вступает в диалог прокурор.

— Буллинга и издевательств, — говорит Марина.

— Что происходит, скажите? 23 сентября прошло, сегодня 17 октября. У вас что-то еще происходит? Образовательная организация несет полную ответственность: моральную, материальную за ваших детей. Я вас уверяю, по всем фактам сейчас проводится доследственная проверка. Находится на особом контроле. В случае выявленных фактов будет возможно уголовное дело, — громко отвечает прокурор.

В это время в зале не утихают обсуждения — родители пытаются перекричать друг друга.

— А какой контроль проводится за тем, чтобы не было буллинга? Какие меры школа принимает? Никакие!

Прокурор объясняет, что дело на его контроле и он лично проводил беседу в классе, где случился конфликт. Марина говорит, что ситуация с травлей дочери продолжается. Прокурор теряется, зал гудит. Родители встают и тянут руки — многим есть что сказать.

— В отношении кого буллинг продолжается в школе?

— Инны.

— Она врет! Она врет! Нагло врет, — кричит с места женщина, мама одной из учениц, которая участвовала в конфликте.

— Это родители вызывают конфликт. Родители нагнетают обстановку дома, — говорит другая женщина.

— Простите меня, все же учились в 90-е года? — встает с места мужчина и неуверенно задает вопрос.

— Да конечно! — кричит зал.

— Ну и вспомните свою школу, какие были проблемы. Меня били! Мне ногу сломали, — быстро проговаривает мужчина и садится.

— Наша школа всегда была хорошей, отличной школой! Примером для других. Я сама училась в этой школе. Мой муж учился в этой школе, наши дети учатся! — встает с места женщина в белой рубашке. Она уже говорила и до этого — вступалась за руководителя, когда речь шла о другом конфликте.

— Так мы все учились. Мы с тобой учились. Такого не было, — обращается к ней женщина, которая уже пять минут тянет руку. Ее не спрашивают.

— Но я хочу сказать о том, что никакого буллинга здесь нет. Это конфликт, как нам уже приводили здесь примеры, который усугубляют родители. Родители! Раздули из мухи слона! Сейчас люди какие-то, не как раньше люди. Умели договариваться. Сейчас надо написать заявление, надо снять побои и так далее, — продолжает женщина в рубашке.

Дальше она начинает рассказывать про своего сына — он «серьезный спортсмен» и конфликты, которые поднимает Марина в СМИ, порочат луговскую школу. В это время женщина из управления образования сморит на выступающую и одобрительно кивает.

— Конкретный вопрос. Какие меры принимает школа? Есть какие-то постановления? Какой-то регламент работы по борьбе с буллингом, с травлей, с конфликтными ситуациями? — снова спрашивает Марина.

— У нас в школе нет ни буллинга, ни травли! — в микрофон говорит директор.

Ей возражает другая женщина. Она рассказывает про сына — мальчик болеет ОВЗ, у него слуховой аппарат. Одноклассники его обзывали, пришлось перейти в другой класс. Но ситуации внимания не уделяют. Тему закрыли.

Начинаются обсуждение про школьные туалеты.

Собрание завершается вопросом: «Есть ли в нашей школе квадроберы?» Его задает всё та же женщина в рубашке.

Но собрании сидят две женщины — мамы девочек, которые обижали Инну. Одна из них — в черной футболке и с высокой шишкой — в ходе дискуссии заявила: возможности высказаться публично ей никто не давал. Мы подошли к ним с просьбой озвучить свою позицию. Женщины ответили, что во всём разберутся силовики.

— Не отвечай ей — это же журналист. Задает провокационные вопросы, — вмешивается в разговор мужчина, и все вместе они молча ушли.

Никто из родителей девочек за всё время свое мнение не озвучил. Высказывала его только одна из мам в закрытом чате. Из сообщения понятно: конфликт, по мнению автора, спровоцировала Инна. Девочки спросили, зачем она обзывается, после чего Соня получила удар в живот. Поэтому ответить пришлось ударами.

Директор луговской школы — добродушная женщина в годах. Слово «буллинг», кажется, для нее мало что значит. Во время конфликта с девочками руководитель болела и о ситуации знает только со слов своих сотрудников.

— Там идет война между родителями. Сторона родителей, ребенок которых якобы избил, готовы к примирению, другая сторона — не хочет. Дети готовы помириться. Родители пострадавшей девочки говорят: в школе небезопасное место. Мне передали так: одна девочка обозвала другую и ударила в живот, а та дала сдачи. Здесь надо примириться родителям. А дети быстрее помирятся, — рассказала 72.RU директор Луговской школы.

У социального педагога мнение похожее. Она говорит, что Инна успела проучиться в классе 15 дней. За всё время за помощью не обращалась — конфликт между девочками просто не успели разглядеть. А поэтому и решить.

— Я приехала с экзамена. Поднялась на второй этаж — здесь уже были родители всех детей, которые были участниками конфликта. Я спросила о причинах, коротко выслушала компанию девочек. Когда Инна с мамой поднялись, начался конфликт между родителями. Они стали ругаться между собой. Мама Инны начала обвинять школу, меня и негативно высказываться о моей работе. В этом конфликте не успела разобраться — вызвали все ведомства. Обычно мы сначала стараемся урегулировать конфликт между детьми. Может быть они помирились, если бы предприняли свои действия как школа. Но сразу вызвали ведомства и пришли родители.

Мне бы хотелось девчонок примирить. Атмосфера в классе тяжелая. Они согласия даже не дают на проведение службы медиации. Такие ссоры редко раздуваются настолько, — рассказала социальный педагог.

Марина говорит, что сейчас выход из ситуации всё-таки попытается найти служба медиации. Инна думает о том, чтобы перевестись на домашнее обучение.

Ранее свою позицию по ситуации с физическим насилием в тюменской школе высказал детский омбудсмен Андрей Степанов. Он сообщил, что взял эту проблему под свой личный контроль.