Ангел-хранитель

«Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать!» – фраза известная, но, увы, уже неактуальная. Если вы не Акунин, не Устинова и не Донцова, вас с удовольствием напечатают в любом издательстве, но только за ваши деньги.

Что делать, спросите вы? Народ пишет в Интернете. На одном из литературных сайтов страны зарегистрировано более 70 тысяч авторов. Среди них встречаются довольно приличные прозаики и поэты. Чтобы наши авторы не потерялись в безбрежном море литературной России, сайт MyChel.ru взял на себя благородную миссию объединить их под знаменем рубрики «Рукопись онлайн». Здесь публикуются не только интервью с именитыми писателями и издателями, но и рукописи.

Все в этой жизни хотят иметь ангела-хранителя. Те, у кого его никогда не было, мечтают его приобрести. Те, кто знает о его существовании, стремятся его сохранить. Но ни те, ни другие не задумываются: кто же на самом деле хранит нас от напастей? Бог? Древние духи? Судьба? Я сам никогда не задумывался над этим вопросом, пока не узнал на него ответ.

Тот день я запомнил на всю жизнь – 16 января. Это за день до дня рождения Ани. Моей Анечки – девушки, изменившей мою жизнь. Да что там – без преувеличения можно сказать, что она вернула меня к жизни. Меня, 27-летнего задрота. Веб-программиста, который так и не смог удержаться ни на одной работе больше полугода. Именно поэтому я и стал фрилансером. Себя я убеждал, что того требует моя свободолюбивая натура, что мне нравится торчать за компом до пяти утра, а потом дрыхнуть до обеда, питаться заказной пиццей и магазинными пельменями и садить сигарету за сигаретой. Наверное, такие обломовы пошли в наше время: диван сменился компьютером (а в некоторых случаях к дивану присовокупился ноутбук с вай-фаем), халат – полинявшей и безразмерной футболкой, которая непременно чем-то дорога ее владельцу. Всех визитеров мы принимаем онлайн, а мечты о счастливой жизни в Обломовке перевоплотились в построение виртуальных империй и сражения за несуществующие миры. Роль Захара теперь выполняют курьеры, доставляющие еду. Особо везучим жизнь скрашивают постоянные или случайные девушки. У меня таковых не имелось. Я был наихудшим представителем нью-обломовщины. Я выползал из своей квартиры пару раз в неделю, как какой-нибудь ископаемый ящер, – чтобы купить еды, выпивки и сигарет. Иногда, правда, приходилось еще встречаться с заказчиками, потому что не всем им, к сожалению, был знаком способ безналичного расчета. Я не умел общаться с людьми и, как любой социофоб, заочно ненавидел их всех. В этом и была истинная причина моего добровольного заточения, но я так и не смог себе в ней признаться.

Лишь трех человек я допускал в свою жизнь, что называется, на расстояние выстрела – это моя мама, моя двоюродная сестра Поля Голикова, которую я в шутку называл Голя Поликова, и мой школьный дружок Дизель. В НИИ, где он работал инженером, его знали как Дмитрия Ивановича Зеленова, но я, верный традициям пацанской дружбы, звал его на старый манер – прозвищем, сложенным из первых букв его имени, отчества и фамилии. Дизель единственный из нашей компании, кто остался похожим на меня. Остальные или женились, или выбились в люди и теперь носили костюмы и галстуки, ездили на дорогих тачках и жили в престижных районах. Я же окопался на окраине, в двухкомнатной «хрущевке», доставшейся от бабушки, и, обозлясь на весь мир, тратил там свою жизнь на паршивые пельмени, компьютерные игры и порносайты.

Но все изменилось в тот Новый год, который я встречал у Голи Поликовой. Она настояла, чтобы я приехал. Она грозилась, что если меня не будет у нее в десять вечера 31 декабря, она соберет всю свою шебутную компанию и приедет ко мне. Как истинный социофоб, я не мог такого допустить, и потому решил, что безопаснее будет приехать к Голе. Встречу с ней Новый год – думал я, – а потом через час незаметно свалю домой, благо у меня имелась машина – доставшаяся от дедушки белая «шестерка», которую я смело мог бы считать младшей сестрой, ведь она появилась на свет на три года позже меня.

И вот, вооружившись бутылкой шампанского, банкой красной икры и пакетом мандаринов, я в половине десятого стоял на пороге квартиры Голи. Из-за двери доносилась громкая музыка, смех и другие праздничные звуки. Они отпугивали меня, как дым отпугивает пчел, но я шел на эту жертву ради двоюродной сестренки. Я слышал, как она что-то прокричала в ответ на мой звонок, но не разобрал слов. В животе у меня стало холодно, как будто там заработала морозильная камера. Я стоял и трясся, не зная, как отреагируют на мое появление гости Голи, как она представит меня и что мне сказать, с чего начать разговор. Это потом, когда все достаточно выпьют, затеряться легко. А пока компания трезвая, каждому из нее есть дело до каждого. Где-то на середине моих малодушных попыток придумать оправдание своему скоропостижному бегству дверь открылась, и я обомлел. Сердце мое так застучало, что за три секунды растопило весь лед в морозильнике, который был в животе, и вся эта влага выступила у меня на спине и частично на лбу.

На пороге стояла Аня. Ангел в светло-голубом платье с блестками. Со светлыми волосами до плеч. С умопомрачительно тонкими и гибкими руками. На левом запястье у нее был браслет – несколько голубых камней, оплетенных кожаными шнурками. Больше я ничего не смог увидеть, потому что разум мой отключился.

– Ты, наверное, Саша? – спросила Аня.

Я судорожно кивнул и мысленно похвалил себя за то, что побрился и надел свежий свитер.

– Входи! – бодро предложила Аня. – У нас уже спонтанное застолье, так что ты как раз вовремя.

Я выдавил улыбку и протянул девушке-ангелу пакет с мандаринами, икрой и шампанским. Ее пальцы коснулись моих, когда она принимала пакет, и я ощутил ту самую искру, про которую так часто читал в книгах. Разгореться пламени не дала Голя, которая влетела в прихожую со скоростью пущенной торпеды и через три наносекунды повисла у меня на шее.

– Санька! Я так соскучилась! – она принялась осыпать меня поцелуями, как будто до сего момента я числился пропавшим без вести. От нее пахло мандаринами и чем-то еще таким знакомым, из детства. Я неловко обнял сестру, чмокнул в ответ. Она начала тереть мне щеки, выговаривая, что я легко оделся в такой мороз.

– Я на машине, – попытался оправдаться я, но Голя уже стянула с меня куртку и потащила в комнату. Я едва успел сбросить кроссовки. Девушка-ангел куда-то исчезла, и я в волнении шарил взглядом по незнакомым лицам гостей, пытаясь отыскать то чудо, что встретило меня на пороге квартиры Голи.

Впрочем, насчет незнакомых гостей я преувеличил. Двоих их них я знал. Это школьная подруга Голи Марина и мой однокурсник Артур Кочин. Марина мне импонировала спокойным голосом и умением вовремя перевести опасную тему в безопасную. Она работала на ресепшне в крутом отеле, поэтому умела разговаривать с людьми. Артура я ненавидел. Во-первых, он принадлежал к тому типу мужчин, который вызывал у меня стойкий рвотный рефлекс – голубоглазый блондин с голливудской улыбкой и замашками альфа-самца. Никаким альфой он, конечно, не был и не чурался заискивать перед теми, кто сильнее его. Но перед женщинами Артур умел выглядеть принцем на белом коне. Во-вторых, Артур никогда не упускал случая поиздеваться надо мной – ни в стенах вуза, ни за его пределами. Вот и сейчас, едва я вошел в комнату, он широко раскинул руки, будто хотел обнять меня вместе со всей комнатой, и воскликнул:

– А вот и Сашка-Грязная Рубашка!

– Арту-ур! – осуждающе протянула Голя, и Кочин тут же перевел все в шутку, сказав, что просто вспомнил молодость.

– Не память у тебя, а хранилище отходов, – спокойно резюмировала Марина, потягивая шампанское. За сдержанную едкость я ее тоже уважал.

Голя быстро представила мне гостей. Я даже не пытался запомнить их имена и то, кем они являются моей сестре. Только кивал, парням жал руки, а девушкам улыбался. И вот когда гости подошли к концу, появилась она – моя серебристо-голубая красавица.

– Это Аня, мы с ней работаем вместе, – представила ее Голя.

– Саша, – я взял мягкую Анину ладошку своими негнущимися пальцами и поднес к губам. Я не делал такого ни разу в жизни, но всегда хотел попробовать. Наверное, зря, потому что этот жест требует некоторой элегантности, коей у меня не наблюдалось с рождения. Но теперь, сделав это, я хотя бы мог умереть со спокойной совестью.

Дальнейшее празднование наполнилось для меня сладостными секундами, когда мне удавалось перекинуться с Аней хотя бы парой фраз, и часами ненависти, потому что Артур вился вокруг этого ангела похотливым блондинистым кобелем. Я, к сожалению, не был наделен ни искусством сарказма, ни искусством флирта, поэтому не мог ни отвадить соперника, ни завладеть вниманием девушки. Все, что мне оставалось, – это курить и пожирать глазами Аню.

– Пока ты тут коптишь никотином, твою девушку уводят у тебя из-под носа, – констатировала Марина, протягивая мне очередной стакан виски.

– Если она действительно моя девушка, то никто ее не уведет, – фыркнул я.

– Философия и лень портит даже хороших парней, – вздохнула Марина, чокнулась со мной своим мартини и залпом осушила бокал.

Я понял, что она имела в виду, но не мог же я признаться ей, что просто не знаю, как одолеть Артура. Собеседником я был на слабую троечку, внешностью тоже не вышел, да и опыта в соблазнении девушек у меня было шиш да маленько.

Но вдруг произошло настоящее чудо: кто-то позвонил на мобильник Артуру. Едва тот начал разговор, как небрежная усмешка тут же слетела с его лица. Оно побелело и вытянулось, а потом пошло пятнами.

– Что случилось? – заволновалась Голя.

– Моя машина… она… сгорела, – залепетал Артур.

– Как? Почему? Когда? – посыпались на него вопросы, но блондин-соблазнитель пробурчал, что ему надо идти, и через пару минут он уже бежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Как будто он мог спасти свою машину!

Зато путь к сердцу Ани был свободен, и я устремился к цели, наслаждаясь процессом. Мысль об ангеле-хранителе даже не пришла мне в голову. Я воспринял произошедшее, как шанс, которым надо воспользоваться. Ковать железо, пока горячо.

Впервые о том, что мою жизнь контролируют какие-то высшие силы, я задумался шестнадцатью днями позже, когда летел по заснеженной трассе. В тот день я отвозил маму в аэропорт – она ехала к своей сестре на Украину. К несчастью, из нашего города не летают самолеты до Киева, поэтому мне пришлось везти маму в соседнюю область. В 23:35 авиалайнер с мамой на борту оторвался от взлетно-посадочной полосы и взмыл в черное небо. А в 00:30 шоссе, по которому я возвращался домой, накрыл снежный буран. Снег валил, как пена из огнетушителя, но я не сбавлял скорость. Через час, может, чуть больше дорогу заметет так, что я на своей древней «шестерке» встану и простою до первых автогрейдеров. Температура за бортом опустилась ниже двадцати градусов, и вряд ли бы мне хватило топлива, чтобы греть мотор всю ночь, а значит к утру водители грейдеров запросто могут обнаружить мой окоченевший труп. До моего города оставалось чуть больше двух часов езды, и я намеревался преодолеть это расстояние в добром здравии. Я не хотел останавливаться ни в каком мотеле, потому что завтра у Ани – день рождения. И я планировал начать этот день с разговора с моей любимой девушкой. Да-да, после новогодней вечеринки, когда Артур неожиданно взял самоотвод, мне удалось-таки свершить невозможное – и уже первого января я пригласил Аню на свидание. Пока между нами установилась симпатия, но я-то знал, как легко разрушить это зыбкое чувство. Не тот взгляд, невпопад сказанное слово – и вот уже ты слышишь самую кошмарную в мире фразу: «Давай просто останемся друзьями». Если бы Аня сказала мне такое, я бы тут же умер от разрыва сердца. Шучу. Конечно, я бы не умер, но страдал бы до конца своих дней, еще бы больше замкнулся в себе и превратился в полноценного отшельника с выходом в Интернет. Вот почему я не давал стрелке спидометра опускаться ниже отметки в сто километров.

Когда ты так наплевательски относишься к капризам погоды, она непременно наказывает тебя. Мне тоже влетело в ту ночь от бурана. Диджей на радио сообщил, что время час-тридцать и самая пора послушать песню «Рок-н-ролл этой ночи». Я подпевал первый куплет, а на втором мою машину вдруг закрутило, выкинуло на встречную, и все попытки выровнять «шестерку» только ухудшали положение. Я на всех ста километрах вылетел в кювет, несколько раз перевернулся и остановился на боку. Поскольку я был пристегнут, то кувыркаться в салоне мне не довелось, зато ноутбук, лежащий на переднем сиденье, пристегнут не был. И он всеми своими двумя с лишним килограммами врезал мне по темечку. Возможно, сбылась его давнишняя мечта – вырубить меня, как я иногда вырубал его, вытаскивая аккумулятор.

Очнулся я от стука в стекло. С трудом разлепив глаза, я долго не мог понять, что произошло. Только видел чей-то силуэт на лобовом стекле и слышал мужской голос:

– Он жив! В сознании!

Мою машину прицепили тросом к тягачу и поставили на колеса. Меня достали и погрузили в скорую помощь. По дороге в больницу фельдшер сказал мне:

– Тебе повезло, что кто-то вызвал скорую, потому что в такую метель тебя бы замело за полчаса, и ты бы замерз в машине.

– А кто вызвал скорую? – мне хотелось узнать имя спасителя, хотя я, конечно, не стал бы его разыскивать и благодарить.

– Какой-то водитель с трассы, – пожал плечами фельдшер.

Уже потом, складывая в уме все части этой головоломки, я никак не мог собрать картину произошедшего. В том месте, где я улетел в кювет, сотовые не ловили. Даже если представить, что кто-то видел мой кувырок в кювет, проехал несколько километров до устойчивого сигнала и позвонил в скорую, то как врачи нашли меня? Фельдшер сказал, что они увидели перевернутую машину, то есть меня еще не занесло снегом. Это значит, что с момента аварии до приезда скорой прошло не больше пятнадцати минут. До ближайшей больницы, куда меня доставили, мы ехали почти полчаса. Получается, что если бы звонивший покинул место аварии, меня бы не нашли, потому что к приезду фельдшеров моя «шестерка» превратилась бы в белый холмик, коих вдоль дорог тысячи. Значит, моему спасителю надо было оставаться на месте, чтобы служить ориентиром для скорой, но на шоссе никого не было. Мне в голову пришло единственное логичное, но неразумное объяснение: кто-то позвонил в скорую заранее. Как будто он знал, что произойдет несчастье, и вызвал врачей, не надеясь, что в такую погоду на трассе будет кто-то еще.

О своей догадке я не сказал никому, даже Ане. Про аварию, конечно, сказать пришлось. У меня обнаружилось небольшое сотрясение мозга, и меня оставили в больнице еще на три дня. Аня примчалась ко мне в свой день рождения. Ни до, ни после моих экзерсисов на дороге я больше не видел ее такой напуганной. Она плакала и целовала меня во все места подряд – в губы, нос, в бинт на голове. И завистливые взгляды двух соседей по палате грели мне душу.

Через год мы с Аней поженились. За этот год я изменился. У меня словно выросло два крыла, на которых я летел к своей мечте и нес туда любимую женщину. Я бросил свой дурацкий фриланс и совершенно неожиданно для себя устроился на работу в серьезную контору. Ее владелец был школьным другом сына губернатора, и потому у нас то и дело появлялись серьезные заказы. Мы делали сайты для правительства области, гордумы, двух промышленных гигантов и региональной прокуратуры. Я начал хорошо зарабатывать. Мы сделали ремонт, и моя «хрущевка» перестала походить на последний приют социофоба. В свадебное путешествие мы поехали в Италию, и я, который выезжал за пределы области всего несколько раз, был потрясен, зачарован, одурманен. Другой страной. Своей женой. Самим собой. Я чувствовал внутри силу. Я готов был завоевать весь мир. Я как никогда понимал Архимеда, который просил точку опоры, чтобы сдвинуть Землю. Найди я такую точку, я бы с легкостью свершил невозможное.

Потом Аня забеременела, и я понял, что даже с моей, в общем-то, стабильной работой мне не по силам будет обеспечить жене и ребенку достойную жизнь. Я начал искать подработки. Иногда бомбил по ночам на «шестерке», но понимал, что это не выход.

И как раз в этот момент произошло событие, которое заставило меня вспомнить про то, что моей жизнью кто-то управляет. Неожиданно мне позвонили из Москвы, из крупной интернет-компании. Сказали, что рассмотрели мое резюме, ознакомились с моими работами и теперь желают побеседовать со мной лично. На кону стояла работа в Москве, и я не стал задавать лишних вопросов. Приехал в компанию, прошел два собеседования, и через неделю мне сообщили, что готовы взять меня на работу. Я был в совершенном смятении.

– Поезжай в Москву, устройся там. Меня заберешь позже, – успокоила меня Аня, и я сделал все, как велела жена.

Однако в Москве меня обуяло странное беспокойство. Слишком уж все гладко шло. Кто-то провел хорошую подготовительную работу, прежде чем мое резюме достигло начальника отдела. Я совершенно точно никому ничего не отправлял, но мои данные каким-то образом попали в компанию. Кто-то наперед знал, что именно произведет впечатление на работодателей, потому что, если бы я составлял резюме, я бы указал там совершенно другие детали. Но сработали именно эти, за что я, конечно, был благодарен незримому продюсеру. Правда, меня не покидало ощущение, что за весь этот успех мне придется заплатить высокую цену. Мысль про бесплатный сыр не раз терзала меня по ночам. И я включал свет, садился за ноутбук, курил сигарету за сигаретой, пытаясь снова и снова вычислить следы невидимого покровителя. Усилия мои были тщетными: он умело взломал все пароли и искусно замел следы.

Три месяца в Москве пролетели незаметно. Я подкопил деньжат, снял вполне аккуратную «двушку» в трех станциях метро от работы. Аня сказала, что тоже нашла арендаторов для нашей квартиры. Можно было ехать забирать жену. Как раз подходили новогодние праздники. Я взял пару дней за свой счет в конце декабря, в январе мы должны были выйти на работу только одиннадцатого. Чуть больше двух недель мне хватило бы, чтобы слетать домой за своей сильно беременной Аней и привезти ее в Москву.

Дизель позвонил за день до моего вылета из Москвы. Он и раньше-то был странным, а тут сказал, что наконец готов показать мне изобретение века.

– Чувак, – с придыханием говорил он в трубку, – ты не разочаруешься! Ты, блин, очаруешься на всю оставшуюся жизнь!

Признаюсь, он заинтриговал меня, и я пообещал заехать к нему, как только прилечу домой. В конце разговора он бросил фразу, которая меня насторожила:

– Я назову ее в честь тебя!

Я грешным делом решил, что у него родилась дочь. В стиле Дизеля было рассказывать о ней, как об изобретении века. И дать мое имя ей он тоже мог. Поэтому я, несколько обескураженный, ехал к нему на работу 30 декабря. На проходной меня ждал пропуск, подписанный начальником испытательного участка Зеленовым Д.И. Я поднялся на пятый этаж, где находился кабинет Дизеля.

Сотрудники НИИ в последний рабочий день устроили стихийный корпоратив, кочуя с шампанским и коньяком из отдела в отдел. Когда поток научных сотрудников, желающих выпить, иссяк, мы с Дизелем, оба довольно сильно наконьяченные, уединились в курилке с початой бутылкой.

– Так что там с твоим изобретением века? – спросил я, поджигая сигарету друга. – На кого похожа?

– Кто? – Дизель с вниманием, доступным только пьяным, уставился мне в лицо.

– Дочь твоя.

– Дочь?

– Ну или кого ты там хотел в честь меня назвать?

– Во-от! – Дизель ткнул в мою сторону двумя пальцами, в которых была зажата сигарета. – Ты гений, Санька, ты знаешь это? Такое простое решение! Убрать распределение по полям! Я ведь сделал, как ты сказал, – и заработало!

– Я ничего тебе не говорил, – поспешил откреститься я.

– Знаю, знаю… – отмахнулся Дизель. – Главное – заработало, Санька!

– Да что заработало-то?

– Станция! Транслирующая станция.

– И что она транслирует? – я спросил скорее из вежливости, нежели из любопытства.

– Временные потоки. Она их сжимает и растягивает.

– Зачем?

– Ну как зачем? – Санька встал и начал ходить по курилке. – Представь, что на какой-то город обрушился ураган. Люди терпят бедствие. Если запустить станцию, то она сожмет время. Ураган вместо трех дней будет бушевать десять минут.

– А разрушения?

– Разрушения, конечно, будут. Просто можно пережить это все гораздо быстрее.

– То есть если раньше у людей было время, чтобы укрыться, спастись, то теперь его не будет. Не успел ты глазом моргнуть – как лежишь под пятидесятитонной плитой, – усмехнулся я.

– С ураганом, может, не самый хороший пример. Но вот, например, транспортировка грузов. Поездом до Владика десять суток, но сжал время – и машина там через день.

– Вот это дело, – кивнул я. – И как работает твоя станция?

Дизель довольно улыбнулся, прошелся до стены, готовясь к рассказу, потом прикурил вторую сигарету от первой.

– Я оттолкнулся от того, что каждый предмет в этом мире, каждое живое существо является частью временного потока. Так считалось раньше. Мы – лишь капли в реке времени. Но что если капли, из которых состоит поток, могут менять его свойства? При воздействии на некоторую группу таких частиц мы можем задавать новые характеристики самому движению. Например, когда ветер дует, по реке идет рябь. Капли реагируют на воздействие, поток начинает бурлить. Если ветер попутный, то река несется быстрее, если встречный, то течение замедляется.

Я кивнул, давая понять, что пока удерживаю нить разговора.

– И вот я создал станцию, которая создает тот самый ветер, влияя не на весь поток, но на какую-то его часть.

– И что происходит с каплями? – вот теперь мое любопытство разрослось.

– Для них не происходит ничего. Они как были, так и остаются каплями. Но относительно общего течения реки их ход замедляется или ускоряется.

– То есть все-таки машина времени, – резюмировал я.

– Нет, не машина! – Дизель взмахнул рукой так сильно, что пепел с его сигареты разлетелся в разные стороны. – Машина, друг мой, перемещает объект во временной плоскости. Это как зачерпнуть воду ковшиком и вылить вверх или вниз по течению. Я же могу изменять поток времени как для одного объекта, так и для целой территории. Например, в каком-то городе произошла техногенная катастрофа – рванул химзавод. Мы внутри зоны замедляем поток, скажем, растягиваем сутки на несколько лет, придумываем, как устранить последствия взрыва, потом пускаем время по нормальному руслу и решаем проблему. Для жителей города это будет незаметно, ущерб природе – минимальный, но способы устранения последствий катастрофы – действенные, слаженные, эффективные.

– Нет, Дизель, гений – это ты! – я восхищенно заключил друга в объятия.

– Хочешь, покажу ее? – тоном отца, который хвалится достижениями ребенка, поинтересовался Дизель.

– Ты еще спрашиваешь!

Мы прошли в комнату, что находилась в конце коридора. Любой, кто входил в нее, вряд ли догадывался, что переступил порог испытательной площадки. И только электронный кодовый замок на двери подсказывал, что внутри есть что скрывать от посторонних глаз. Дизель набрал цифры 4812. Такой бортовой номер был у его самолета в наших с ним детских играх. Кроме кода друг еще и большой палец приложил к специальному датчику.

– Строго у вас тут, – заметил я.

– Чтобы уборщицы и сторожа не лазали, когда нас нет, – пояснил Дизель.

Станция сжатия временных потоков «Александра-1» напоминала операционную лампу: круглый диск диаметром больше двух метров, на котором располагался еще с десяток мелких ламп. Одни из них были утоплены в поверхность диска, другие выпирали на несколько сантиметров, третье имели некое подобие рассеивающего обода. Лампа двигалась по системе абсцисс и ординат по горизонтальной консоли, прикрепленной к потолку.

– Это экспериментальный вариант, – пояснил Дизель, подключая питание к консоли. – Нам пока удалось растягивать время внутри этого периметра.

Я узрел на полу полоску черного скотча, которая пересекала комнату и уходила к стене.

– Под излучателем время растягивается в несколько раз. То есть у нас, например, проходит десять минут, а в экспериментальном поле – минута. Хочешь, наглядно покажу? Дай мне какой-нибудь предмет!

Я протянул ему пачку сигарет.

– Нет, чтобы время можно было отследить. Часы или мобильник дай!

Часов у меня не было, и я вынул телефон.

– Двадцать один пятьдесят две! – торжественно сообщил Дизель, глянув на дисплей, и положил мобильник на табурет в центре периметра. – Давай замедлим реку времени на двадцать процентов. То есть у нас пройдет десять минут, а для твоего телефона – всего две.

Я согласно кивнул. Дизель отошел к столу, на котором лежал ноутбук, и начал печатать, задавая параметры. Я переминался с ноги на ногу, разглядывая лампу.

Внезапно телефон зазвонил. По мелодии я понял, что это Аня. У меня екнуло сердце: вдруг что-то случилось?

– Подожди, Дизель! – я шагнул в квадрат и схватил телефон. В эту секунду я услышал, как торжественно и громко клацнула последняя клавиша клавиатуры. Свет ослепительно вспыхнул и тут же погас. Стало так темно, что мне показалось, будто я ослеп. И заодно и оглох.

– Дизель! – позвал я внезапно охрипшим голосом. Никто мне не ответил, и несколько секунд я глупо озирался, крутясь на месте, пока не догадался включить мобильник. Слабый голубой луч экрана выхватил угол какого-то стола, заваленного бумагами, обшарпанный стул на колесиках. Комната как будто была та же, но что-то в ней изменилось. Может, такой ее видят все, кто попадает в периметр во время эксперимента – не саму комнату, а только ее проекцию?

Чтобы подтвердить свою догадку, я посветил на то место, где стояла «Александра-1». То, что я увидел, повергло меня в такое уныние, что я мгновенно протрезвел. Вместо операционной лампы на консоли напротив меня возвышалось некое подобие уличного фонаря, с которого свисали длинные макаронины проводов. Комната вместе со всем содержимым определенно не относилась к тому дню, когда я посетил ее.

– Дизель! – еще раз позвал я, но ответом мне была все та же глухая и пугающая тишина.

Я добрался до двери, но выйти не получилось из-за электронного замка. И если набрать нужный код я бы смог, то что делать с отпечатком пальца? Ответ нашелся быстро, не зря же говорят, что коньяк расширяет сосуды и улучшает деятельность мозга. Когда Дизель клал мой телефон на табурет, он оставил на экране отпечаток большого пальца. Мне осталось только найти скотч, чем я и занялся немедленно. Небольшой моток клейкой ленты нашелся в первом же столе, куда я сунулся, и я, откусив кусок, аккуратно приложил его к экрану – на то место, где мутным пятном красовался палец Дизеля. Набрав код, я отлепил скотч от экрана и переклеил на датчик. Вот где время точно растягивается! Пара секунд, пока шло считывание, для меня превратились в вечность, пока не загорелся разрешающий зеленый диод. Я немедленно покинул комнату, не забыв отклеить скотч от датчика. Не хватало еще милицейского расследования!

Сторож в специальной стеклянной будке на входе смотрел какое-то кино, попивая водочку под нехитрую закуску из колбасы и соленых огурцов. Я заметил на стене у него календарь за позапрошлый год.

– Извините, – я сначала кашлянул, чтобы не напугать сторожа, а потом пальцем постучал в стекло. – Выпустите меня, пожалуйста!

– А ты откуда взялся? – дед удивленно уставился на меня.

– Я нечаянно уснул на работе, – я виновато потупился.

– Жена-то не потеряла? Одиннадцатый час уже! – строго произнес сторож и с неохотой поднялся.

– Так вот она и разбудила. Позвонила на мобильник…

– Ишь!

Кряхтя и шаркая ногами, сторож направился к входной двери.

– Кабинет-то закрыл? Из какого ты?

– Я… в курилке уснул, – я понимал, что это звучит глупо, но деду вовсе не стоило знать, какой именно кабинет я покинул. Я ведь не хотел, чтобы у моего друга были проблемы. Сторож хмыкнул и отпер дверь. Я поздравил его с наступающим годом и вышел на улицу. То, что наступающий год был не тем, к какому я готовился еще сегодня утром, я понял с первых минут. Когда я пришел в гости к Дизелю, везде лежали сугробы по колено. Сейчас же снег едва закрывал асфальт. Промозглый ветер сбивал с ног яростными порывами. Я поймал машину и отправился домой к Дизелю.

Мой друг снимал квартиру в другом районе. Пока я добирался до него, я помаленьку осознал произошедшее: неоновые надписи поздравляли горожан с Новым годом – не тем годом, в котором я прилетел из Москвы за беременной женой, а годом, когда моя жизнь еще походила на вонючее болото.

– Сегодня тридцатое? – на всякий случай уточнил я у таксиста, и тот утвердительно кивнул. Это окончательно усугубило мою личную трагедию, но тем не менее в этой окружившей меня черноте блестел огонек надежды – в этот день в позапрошлом году Дизель должен быть дома.

Увидев меня, он удивился, но не самому факту моего появления, а, скорее, внешнему виду – дорогому короткому пальто вместо привычной куртки, зимним ботинкам вместо кроссовок и стильной стрижке вместо спутанных косм.

– Это че за маскарад? – присвистнул он.

– Дизель, мне можешь помочь только ты, – я закрыл за собой дверь и стал раздеваться. – Ты, чертов гений, забросил меня сюда, и потому должен придумать, как вернуть меня обратно!

– Куда это я тебя забросил? – нахмурился друг.

Я прошел в комнату, сел на диван и закурил. Мне надо было собраться с мыслями, прежде чем выложить приятелю подробности происшествия. И я начал издалека.

– Ты сейчас работаешь над «Александрой-1», верно?

– Над кем? – по лицу Дизеля я понял, что зашел не с той стороны.

– Ладно, скажу как есть. Только ты не смейся и не перебивай меня, – я сделал глубокую затяжку. – Ты создал машину времени и нечаянно забросил меня сюда.

Дизель с каменным лицом плюхнулся в кресло.

– Я не шучу, Дизель! Ты создал машину времени, мы напились и… В общем, это я виноват. Мне не стоило переступать периметр, но просто мне звонила моя жена…

– Кто? – упавшим голосом переспросил Дизель.

– Моя жена Аня. Чувак, я женат. Моя жена вот-вот родит. Я приехал сюда из Москвы, чтобы успеть ее забрать до…

– Да ты не охренел ли?! – перебил меня друг. – Жена! Москва! Пальто это дорогое! Что за прикол?

– Да пойми ты, никакого прикола! Я час назад очутился в том испытательном кабинете, где стоит твоя станция по сжатию времени. Как я выбрался – не спрашивай. И лучше будет, чтобы ты никому не рассказывал об этом.

– И как же ты попал туда? – Дизель вынул сигарету, и я заметил, как подрагивают у него пальцы.

– Из тридцатого декабря двумя годами позже. Ты в будущем обещал мне показать, как ты сжимаешь время.

– Его невозможно сжать. Все эксперименты провалились, – грустно сообщил друг.

– А ты попробуй убрать распределение по полям, – я вдруг вспомнил его слова, сказанные в самом начале встречи.

– Убрать? И что это даст?

– Попробуй – и узнаешь.

Дизель задумался, почесывая щетину на подбородке, а потом вдруг просиял:

– Вообще-то, логично! Если убрать распределение, то тогда напряжение потока…

– Дизель! – прервал я его. – Ты понимаешь, что там, в будущем, меня дома ждет беременная жена, – я для верности продемонстрировал ему палец с обручальным кольцом. – Пожалуйста, верни меня к ней.

Дизель недоверчиво затянулся.

– Ладно, я могу доказать тебе, что я на самом деле из будущего, – я вынул телефон и протянул его другу. – Таких еще не выпускают. Я купил его в Москве пару недель назад.

– Пару недель и еще два года, – задумчиво протянул Дизель, вертя в руках мобильник. – Да, ты прав. Таких еще не делают…

Я торжествующе затушил окурок.

– Так значит… это возможно?

– Еще как возможно, чувак! Я живое тому доказательство!

– Но об этом лучше никому не говорить. Тебя сочтут психом, а у меня украдут изобретение.

– Ты сможешь вернуть меня обратно? – с надеждой спросил я.

– Не могу сказать. Надо все рассчитать… Кстати, откуда ты узнал про поля?

– Ты мне сказал. Вернее, ты сказал, что это сказал тебя я… – я замолчал, вдруг осознав истинный смысл сказанного Дизелем при встрече.

– Та-ак, – протянул друг. – Значит, мне потребовалось два года, чтобы после этой подсказки создать машину, которая отправила тебя сюда! Чувак, я не смогу вернуть тебя в твое время завтра же. Ты это понимаешь?

– Ты все это время знал, что я шагну в поле! Знал – и ничего не сделал, чтобы предотвратить это! – пошел в наступление я.

– Может, я пытался, но оно не сработало? – пожал плечами Дизель и затушил сигарету. – К тому же… знаешь, со временем лучше не играть в кошки-мышки. Если попытаться изменить хоть какую-то незначительную деталь, то вся жизнь может пойти кувырком. Эффект бабочки.

– Поэтому, чтобы я тут, в прошлом, не наломал дров, отправь меня назад! – я угрожающе придвинулся вперед.

– Не могу, чувак. Я даже не знаю, как выглядит моя машина времени…

– Станция!

– …моя станция в будущем.

– Я расскажу тебе.

– Хорошо, но чтобы создать подобное, мне понадобятся детали, программы, чипы. Мне придется писать запросы и выбивать у руководства деньги на проект. Ты же понимаешь, что все это процесс небыстрый.

– Дизель! – взревел я. – У меня жизнь рушится!

– Ничего у тебя не рушится, – вдруг совершенно спокойно заговорил друг. – Ты ведь не в будущее перенесся, а в прошлое. Через два года ты догонишь тот момент, когда тебя отбросило назад, и спокойно явишься к своей Тане.

– Ане!

– Ну да, Ане. А сейчас тебе лучше раздеться.

– Что?

– Твою одежду надо сохранить до момента икс. Как ты будешь объяснять своей жене, почему ушел в одном, а вернулся в другом?

Я согласно кивнул.

– Вот мы что сделаем! – Дизель достал фотоаппарат и сфотографировал меня со всех сторон. – Сохраниться должна не только одежда, но и прическа, цвет волос – в общем, все.

– И что… мне теперь придется ждать два года? – вяло поинтересовался я.

– Заодно и проверишь свои чувства, – Дизель хлопнул меня по плечу. – Так как, говоришь, выглядела станция?

Я поселился у друга. Во-первых, нам надо было разработать план, как действовать дальше, а во-вторых, мне просто некуда было идти. Не мог же заявиться к маме или к себе домой! К тому же Дизель сказал, что мне надо всеми силами избегать встречи с знакомыми людьми и тем более с самими собой.

– Понимаешь, чувак, мы все – носители частиц временного потока, – объяснял он утром за завтраком. – На этих частицах завязано многое, поэтому природой так устроено, что один и тот же носитель частиц в единой точке пространства может быть только в одном экземпляре. Если опустить подробности, то при встрече с самим собой может произойти обмен или даже уничтожение какой-то части этих частиц. Вполне может получиться, что на вас замкнется временная петля, и для каждого из вас настанет день сурка. Или кто-то из вас поглотит свою проекцию. С большой долей вероятности это можешь быть ты текущий.

– То есть я, живущий в этом времени, поглощу себя, пришедшего из будущего? – уточнил я.

– Да, этот вариант – один из множества. Я не могу прогнозировать последствия вашей встречи, поэтому ты лучше держись от себя подальше, потому что тебе, поглощенному тобой, я точно помочь не смогу.

– А со знакомыми почему нельзя встречаться?

– Потому что какое-нибудь слово или действие может изменить ход вещей. Помни про эффект бабочки, – Дизель отпил кофе.

Я был настолько потерянным, что боялся даже собственной тени. Только сейчас, наутро после моего неожиданного путешествия во времени, я осознал, какими чудовищными последствиями может обернуться совершенно невинное действие. Еще вчера я был полон надежд, я мечтал, как Аня войдет в мою квартиру на Олеко Дундича, как я помогу ей распаковать чемоданы, а сегодня я сижу в двух годах от этого события и в нескольких часах от нашего знакомства.

Я помнил тот день, а вернее, вечер до мелочей. Я помнил, как все случилось, но очень волновался: вдруг что-то пойдет не так? Вдруг я нынешний сдрейфлю и не пойду к Голе на Новый год? Вдруг на меня нападут наркоманы или мой спаситель, поджегший машину Артура, напьется и не совершит сей судьбоносный поступок? И тогда я нынешний не приглашу Аню на свидание первого января, и она не станет моей девушкой и женой впоследствии, а значит и возвращаться через два года мне будет не к кому.

Дизелю я пообещал, что просижу новогоднюю ночь дома, но едва он ушел (а в гости он отправился в восемь вечера, чтобы успеть добраться на общественном транспорте), я выскочил следом и поехал к своему дому.

Не успел я занять наблюдательный пост за трансформаторной будкой, как увидел свою проекцию. Это был даже не я, а какой-то неандерталец – сутулый, с хмурым взглядом и угловатыми движениями. Все-таки путешествие в прошлое – хоть и безжалостный, но самый лучший способ взглянуть на себя со стороны. То, что я увидел, меня не порадовало. Оно даже надежды не вселяло. Я с трудом мог представить, как моя Анечка сделает выбор в пользу того задрота, что садился сейчас в белую «шестерку», когда рядом есть такой эффектный Артур. Мне нынешнему нужна была помощь, и я должен был проконтролировать, что машину Кочина подожгут. Иначе мои шансы встретиться через два года с Аней резко уменьшались.

Артур жил в нескольких остановках от меня. Зима в тот год стояла теплая и малоснежная, но в новогоднюю ночь приморозило, однако я все равно решил прогуляться до дома своего соперника. По дороге я обдумывал сложившуюся ситуацию. Мое прибытие в прошлое одним своим фактом могло нарушить естественный ход вещей, и кто знает, какие теперь усилия мне придется приложить, чтобы вернуть все в прежнее русло. Фильм «Назад в будущее» как нельзя лучше иллюстрировал мои страхи. Я успокаивал себя тем, что это все же художественное произведение и никакой научной основы под собой не имеет, но слова Дизеля о том, что путешествия во времени мало изучены, а их последствия – тем более, не прибавляли оптимизма. Если сегодня ночью что-то пойдет не так, я должен буду вмешаться. Я даже примерно представлял, как именно это произойдет. На счастье, мне навстречу попалась довольно веселая и подвыпившая компания с огромным пакетом всяческой пиротехники. Рассказав жалостливую историю про то, каким плохим отцом я был весь год и как мне хочется подарить ребенку праздник сейчас, я уговорил их продать мне две ракетницы.

Машину Артур оставил во дворе. Это перед девчонками он хорохорился, а в жизни был скрягой и жалел денег на охраняемую парковку. Машина у него была не новая, но все же если бы я вместо «шестерки» ездил на «лансере», я бы не жалел денег на его безопасность. Обосновавшись в подъезде дома напротив, я наблюдал за «Мицубиси». Артуру позвонили где-то в начале второго, значит, дедлайном для меня будет половина первого. Если до этого момента ничего не произойдет, мне придется брать дело в свои руки.

Время тянулось катастрофически медленно. Я уже с тоской думал, каким невыносимым ожиданием для меня обернутся эти два года. Развлекал себя тем, что вспоминал подробности этой новогодней ночи. Она была для меня соткана из улыбок Ани, из редких моментов, когда нам удавалось перекинуться парой фраз, из подмигиваний Голи и из спокойных наставлений Марины.

Из одной из квартир вышел покурить дядька. Спросил меня, что я делаю на лестнице. Я соврал, что в соседнем подъезде живет парень, который увел у меня девушку, и сейчас она встречает новый год с ним. Конечно, она сделала это мне назло, но я дождусь, когда они выйдут запускать фейерверк, и предложу ей стать моей женой. Дядька пожал мне руку, сказал, что я настоящий мужик. Я попросил у него зажигалку. Он вынес мне не только ее, но и стакан водки, пару бутербродов и тарелку салата. Выпив и закусив, я осмелел и решил сам поджечь машину. Если в самом начале засады мне было ее жалко, то теперь мне хотелось посильнее нагадить Артуру, отомстить за все его издевательства в университете, за всех обманутых и брошенных девчонок.

За несколько минут до боя Курантов я вышел на улицу. Людей во дворе прибывало: одна веселая компания уже выбрала место для фейерверка, другая только еще решала, где удобнее запускать петарды. Я не боялся, что меня заметят и запомнят. Если что, то милиция придет ко мне второму, а у меня второго есть отличное алиби.

Пока любители ярких забав готовились к запуску петард, я разломал свою зажигалку и ту, что дал добродушный дядька, и полил бензином колесо возле бензобака. Этого, конечно, маловато для стопроцентного пожара, но я готов был импровизировать, если первый план пойдет прахом.

После полуночи народу во дворе прибавилось раза в три. С одной стороны, это был идеальный момент для поджога машины, но с другой – я боялся, что она взорвется и осколками ранит других. А ведь вместе со взрослыми пускать фейерверки вышли и дети. Я сидел, затаясь, в деревянном домике на детской площадке, втайне надеясь, что какая-нибудь ракета все-таки угодит в «лансер» и он вспыхнет без моего участия. Но хоть и пьяные, но все же мирные жители не желали поджигать чужие машины, и я перешел в наступление. Без четверти час я вылез из своего укрытия и решительно подпалил одну из купленных ракетниц. Я поджег фитиль спичкой, коробок которых мне в нагрузку сунул парень, у которого я эти петарды покупал. Ракетница долго не загоралась, потом начала фыркать и чихать искрами, потом зашипела, как будто из нее со свистом выходил воздух. Потом с ней стало твориться что-то невообразимое, и мне пришлось ее бросить. Она плевалась вспышками, крутилась, захлебываясь собственным горением – и в результате погасла. Вся надежда осталась на вторую. Я надел перчатки – чтобы не обжечься и чтобы не оставить отпечатков пальцев. Все-таки мне не хотелось, чтобы ко мне нынешнему приходили следователи, хоть у меня и было алиби. Несколько секунд я стоял с закрытыми глазами, чтобы сконцентрироваться, потом поджег фитиль и сжал рукоятку в руке.

Эта петарда оправдала все ожидания. Она не хуже какой-нибудь гаубицы начала выстреливать из себя разноцветные заряды, а я направлял свое новогоднее оружие на «лансер». Первым залпом выбило заднее стекло, второй оставил на боку вмятину с подпалиной, а третий завершил начатое: загорелся бензин на колесе. Я юркнул в домик, надеясь, что никто не успел меня заметить, и последующие залпы брошенной пиротехники продолжали атаковать заднее колеса «лансера».

– Гори, гори ясно, чтобы не погасло, – шепотом твердил я детское заклинание, которое мы использовали, чтобы разжечь костер. В тот момент я как никогда сильно верил в магию, и эта вера помогла воспламенить машину. Думаю, у «лансера» подтекал бак или была какая-то другая неисправность, потому что до сего момента мне казалось, что поджечь машину будет непросто, но она вспыхнула, как новогодняя елочка. И сопроводила это взрывом, от которого вылетели стекла на первых этажах. Доводить до такого я, конечно, не хотел, но теперь отступать было поздно.

Напуганные взрывом граждане бросились кто куда, и поэтому никто не заметил, как я покинул свое убежище. Может быть, кто-то из любопытных жильцов и видел человека в черном пальто, но узнать меня вряд ли кто-то смог бы. Теперь я был уверен, что Артуру позвонят.

Дизелю я, конечно, ничего не рассказал. Он вернулся во втором часу дня, когда я стоял одетый в прихожей.

– Куда это ты собрался? – озабоченно поинтересовался друг.

– Мне надо убедиться, что я сегодня пригласил Аню на свидание. Мне как-то неспокойно насчет того, как прошла сегодняшняя ночь.

– Тебе нельзя вмешиваться в происходящее, – Дизель преградил мне путь.

– Я и не собираюсь вмешиваться. Только хочу убедиться, что все идет своим чередом.

– А если не идет?

– Тогда надо спасать ситуацию.

– Да как ты не поймешь, дурья башка, что даже самое незначительное событие может кардинально изменить твою жизнь! – Дизель схватил меня за грудки и встряхнул.

– Вот именно! И если сегодня Аня не пойдет на свидание со мной, она не станет моей девушкой, а потом и женой. И к кому я вернусь через два года?

Дизель выпустил из рук мое пальто и закрыл лицо ладонью.

– Чувак, я осознаю все ответственность. Я просто посмотрю и сразу уйду. Они меня даже не заметят!

– Если ты там напортачишь – даже не проси меня о помощи! – Дизель отошел от двери, выпуская меня на лестничную клетку. – Запомни: ни он, ни она не должны тебя видеть!

Я кивнул, сбегая по ступеням. В тот момент мне казалось, что у меня все под контролем. Но когда от тебя зависит будущее двух людей, одним из которых являешься ты сам, волнение неизбежно. А там, где есть волнение, есть и ошибки. Кавалер из меня был штопаный, потому что я пригласил Аню на свидание в огромный и шумный развлекательный комплекс, полагая, что обилие развлечений спасет меня от неловкостей, если таковые возникнут. Детектив из меня оказался еще хуже: я не знал, куда мне приткнуться так, чтобы видеть происходящее и не попасться на глаза. В первый день нового года в комплекс пришла целая толпа – выспавшиеся и жаждущие чуда дети с похмельными папашами и раздраженными мамашами. А еще эти шары на ниточках, из-за которых не было видно ни черта – хоть на цыпочках ходи. Я не придумал ничего лучше, чем кататься на эскалаторах. Во время поездки вверх обзор был скудным: я видел только край кафе, где должно было состояться наше с Аней свидание, и то всего несколько секунд: потом его загораживала свисающая с потолка ракета. Зато во время поездки вниз я мог видеть почти все столики, оставаясь в относительной отдаленности от места икс.

И вот, переходя на эскалатор, везущий вверх, я увидел себя, подходящего к кафе. Я остановился и спрятался за стойкой с духами, чтобы понаблюдать. Пока все шло нормально: я второй приперся в том же свитере, в котором был на новогодней вечеринке. «Идиот, не мог рубашку надеть! – мысленно выругал себя второго я. – Сейчас она подумает, что ты дома не ночевал. И вообще засомневается, что у тебя есть дом!» Я второй мялся у входа, оглядываясь по сторонам, а потом вдруг развернулся в мою сторону. И хоть мое укрытие надежно скрывало меня от его взгляда, да и я сильно сомневался в своей тогдашней способности видеть что-то дальше своего носа, тем не менее мне пришлось резко сдать назад – и я наткнулся на кого-то. Легкий вздох возмущения и звук упавшего пакета подсказал мне, что я сбил человека.

– Извините! – я торопливо нагнулся за пакетом и замер. Эту расцветку я бы узнал из миллиона. В этом пакете два года назад у меня в квартире сутки с небольшим лежала Анина шапка. Да, я провожал Аню до дома и нес ее пакет с купленной шапкой, а потом так и уехал с этой покупкой. Тогда мне было очень стыдно: я боялся, что Аня сочтет это хитроумным ходом, чтобы встретиться еще раз. Сейчас же мне стало ужасно страшно. Я медленно выпрямился, боясь поднять глаза на ту, с которой второй я должен был встретиться через несколько минут.

– Ничего страшного, – прощебетала Аня и взяла пакет. На секунду наши пальцы соприкоснулись, как тогда в прихожей Голи. Меня опять словно током пробило.

– Я вас знаю? – удивилась Аня, заглядывая мне в лицо.

– Вряд ли. Такую красивую девушку я бы запомнил, – пробубнил я и хотел рвануть прочь, но ноги намертво вросли в пол.

– А вот вы мне напоминаете одного моего знакомого, – улыбнулась Аня. – Удивительное сходство!

– Так бывает…

– Мы должны с ним сейчас встретиться. Вот там! – Аня указала куда-то за мою спину.

– С таких встреч обычно начинается что-то стоящее, – сказал я первое, что пришло в голову.

– Вы думаете?

– У меня так и было. Своей жене я тоже назначил первое свидание в первый день нового года. И вот мы уже вместе несколько лет, – соврал я.

Аня сверлила меня взглядом, словно чувствовала подвох, но не могла понять, в чем он.

– Хотите проверить, настоящие ли чувства у вашего парня к вам? – вдруг понесло меня.

– Думаете, это можно проверить чем-то еще, кроме как временем? – удивилась моя красавица.

– Это ведь ваша покупка? – я кивнул на пакет. – Сегодня ваш молодой человек наверняка пойдет вас провожать. Позвольте ему нести пакет, а когда дойдете до дома, не забирайте его. Если парень втрескался в вас по уши, он забудет про пакет и уйдет с ним домой. Потом, конечно, позвонит, будет извиняться. А вот если он у дверей квартиры вернет вам пакет, значит рядом с вами он может думать о чем-то другом.

Аня рассмеялась:

– Интересный метод! Но мне все-таки кажется, что я вас знаю. Вы не ходили на курсы немецкого в педуниверситете?

– Нет, что вы! – я вздохнул. – Еще раз извините, что толкнул вас. Мне пора забирать детей из игровой комнаты.

Я развернулся и на негнущихся ногах зашагал прочь. Рубашка на спине у меня была насквозь мокрой, а руки подрагивали. Не менять события! Главное – не вмешиваться! А я наговорил Ане всяких глупостей! Надо было просто отдать ей пакет и уйти. А вдруг этот лох, второй я, вспомнит про пакет? И что тогда? Не в силах бороться с нервным напряжением я мчался по холодной улице – без шапки, в расстегнутом пальто, с безумным взглядом. Дизель тысячу раз был прав: надо было остаться дома. Нельзя вмешиваться, потому что потерять контроль над ситуацией так легко, а обрести его обратно невероятно сложно.

Дизелю я не рассказал о случившемся. Однако желание узнать, вернул ли я второй девушке пакет или умотал с ним домой, как влюбленный дурак лишало меня покоя. Я уговорил Дизеля съездить ко мне домой и посмотреть, есть ли в моей квартире пакет. Друг сначала упирался, но я пустил в ход последний аргумент:

– Не забывай, что я здесь – по твоей вине.

Дизель скорчил недовольное лицо, но все же отправился ко мне в гости. Вернулся глубокой ночью – пьяный и довольный.

– Стоит твой пакет, не волнуйся! Я же говорил, что если не вмешиваться, то все пойдет как положено.

Я мысленно согласился с ним и дал себе клятву больше никогда и ничем не вторгаться ни в жизнь второго меня, ни в жизнь Ани.

Однако шестнадцатого января мое сердце дрогнуло. Я помнил этот день – свою поездку в буран и тройное сальто на трассе. И чем больше я думал об этом, тем крепло мое осознание, что никто из водителей не позвонит в скорую. Ни встречных, ни попутных я не помнил, а заметить ночью в метель перевернутую белую машину в кювете вряд ли возможно, если только ты не стал очевидцем катастрофы.

Своими опасениями я поделился с Дизелем.

– Ты не должен звонить, чувак! – тот снова затянул свою волынку.

– Если я не позвоню – этого не сделает никто! Меня заметет в машине, и я замерзну там к чертям собачьим!

– Как ты это сделаешь? Там ведь нет никакого указателя!

– Я из отчета помню, с какого километра была отбуксирована моя машина.

– Все равно это не гарантирует твоего спасения.

– Но попытаться-то можно? Ведь когда я два года назад перевернулся на трассе – кто-то же вызвал скорую!

Дизель умолк, подозрительно глядя на меня.

– Это плохо, чувак. Это очень плохо!

– Что плохого в том, что я живой? – начал раздражаться я.

– В том, что живой – ничего, а вот в том, что кто-то уже звонил – плохо все. Ты хоть понимаешь, что это означает?

Я пока не понимал, но по тону друга чувствовал, что ничего хорошего. Так и не дождавшись от меня ответа, Дизель продолжил:

– Это означает временную петлю. Два года назад, когда ты был Сашкой номер два, как теперь ты называешь свою проекцию, одновременно с тобой существовал Сашка номер один, который так же, как ты пришел ко мне за помощью…

Вот теперь я начинал понимать, к чему клонит друг.

– С тобой за эти два года случались еще странные события, кроме этого анонимного звонка?

– Да… – у меня похолодела спина. – Кто-то отправил мое резюме в московскую компанию…

– Хреново! – Дизель провел руками по лицу. – Значит, твоим ангелом-хранителем был ты сам.

– Получается, что я спасал себе второму жизнь и устраивал свою карьеру, чтобы через два года отправить его в прошлое, а самому вернуться к Ане?

– Да.

– Значит, пока я здесь, этот тип с моей женой?!

– Не этот тип, а ты.

– Черт, Дизель! Мне надо вернуться!

– И что ты сделаешь? Пойдешь и набьешь себе морду? – вскипел мой друг.

– Почему бы и нет?!

– Скорей всего, тебя ожидает другой сценарий. Ты встретишься с собой, и две проекции одной частицы схлопнутся. То есть кто-то из вас перестанет существовать. И не факт, что он.

Мир уходил у меня из-под ног.

– Тебе надо успокоиться и делать все так, чтобы прийти к нужному итогу через два года. Звони сегодня в скорую, потом отправляй свое резюме и что там еще с тобой происходило. Ты должен довести нынешнего тебя до точки икс без потерь, отправить его в прошлое и остаться с Аней.

– Но это уже будет не моя Аня!

– А чья, придурок?! Это ведь не клонирование, это тот же самый человек, только в другом временном потоке. Тебе остается только войти в воду и плыть дальше.

– Я не буду звонить в скорую. Это надо прекратить!

– О да, самое время! Ты не думал о том, что если Сашка второй сдохнет сегодня, то сдохнут и все его проекции – и тот Сашка, что сейчас в будущем наслаждается ролью мужа и отца, и тот, что когда-то вел его к этой роли, и ты, балбес! Все тысячи миллионов Сашек, которые уже благополучно миновали эту петлю, перестанут существовать.

– Меня сейчас стошнит…

– Поэтому кончай истерики и будь мужиком! Сделай все, что от тебя требуется, и доберись невредимым до исходной точки, устрани двойника и живи долго и счастливо. Ради всех Сашек, которым еще предстоит пройти это испытание.

Я был морально раздавлен осознанием произошедшего. То, что я раньше воспринимал как удачное стечение обстоятельств, оказалось на самом деле результатом моих стараний. И теперь мне предстояло исполнить свою роль, которую навязала мне судьба – роль ангела-хранителя для себя самого. Я не знал, по какой причине началась эта временная петля, но я оказался слишком малодушным, чтобы прекратить ее ценой собственной жизни. «Какого черта! – думал я. – Пусть и стараниями другого меня, но в моей жизни только-только все наладилось: появилась престижная работа, жена вот-вот родит сына. Почему я должен жертвовать этим радо того, чтобы прервать временную петлю, происхождение и принцип действий которой даже объяснить никто не может?!» И я плюнул на физику. В конце концов, кто может объяснить, из чего складывается наша судьба? Возможно, подобные завихрения времени наложили отпечаток не только на мою жизнь, но и на более значительные исторические события. Тогда зачем дергаться и пытаться побороть течение? Я решил, что Дизель прав и вместо того, чтобы играть с огнем, пытаясь вернуть все на прежние рельсы, надо принять случившееся и выйти из этой ситуации без серьезных потерь.

В ту ночь я позвонил в скорую, рассчитав, сколько времени потребуется врачам, чтобы добраться до места аварии. Меня второго, конечно, спасли. Я заставил Дизеля позвонить ему и разведать обстановку. Потом я по мелочи подкидывал себе работу. Потом, поскольку я знал все свои пароли и знал, что привлечет внимание московской интернет-компании, я составил резюме и отправил туда его со своего почтового ящика.

В промежутках между этой робингудовщиной я заставлял Дизеля звонить себе второму и в подробностях узнавать, как идут дела. Убедившись, что никаких отклонений курса не намечается, я на время успокаивался. В такие периоды мы с Дизелем много говорили о станции временного транслирования. Я рассказывал другу, как она выглядит, а он уже соображал, какая деталь выполняет какую функцию. Несколько раз он приводил меня к себе в НИИ, чтобы я оценил полученный результат. Вместе с другими учеными я присутствовал на эксперименте с часами и с мышью. Оба испытателя вышли из эксперимента невредимыми. За мышью было любопытно наблюдать – она замерла, словно замороженная на минуту, а потом как ни в чем не бывало начала обнюхивать все вокруг. Я с некоторой завистью смотрел на нее: мне не повезло так, как ей. Для нее прошло лишь несколько секунд – и она осталась в том же времени, что и была. А я проторчал два года в прошлом, опекая свою проекцию, чтобы она не наломала дров и создала мне нормальное будущее. За это время я пропитался к себе второму странной ненавистью. Я боялся за него и я отчаянно желал ему смерти. Неудачник, который ничего не может добиться без помощи меня – супермена из будущего. Удивительно, но к Ане, с которой этот тип строил отношения, я не испытывал ничего подобного. Я принял слова Дизеля о том, что Аня нынешняя и Аня, которую я оставил 30 декабря, чтобы навестить своего друга в НИИ, – один человек. Просто я имею возможность еще раз понаблюдать за ней, как будто пересматриваю любимое кино. Себе второму в таком отношении я отказывал.

Близился тот самый, долгожданный день – 30 декабря. Я разволновался, как школьник перед экзаменом. Неприятности добавила и одежда: оказалось, я за два года прибавил в весе, и теперь пальто на мне не сходится. Пришлось мне два дня сидеть на одной воде, чтобы явиться к любимой в облике, близком к первоначальному.

<p style="