Василий Яцкин, журналист, православный режиссер: «Почему Кобейн мертв, а Полина жива?»

Православный режиссер и журналист Василий Яцкин посетил Тюмень в конце сентября. В течение недели со своим проектом «Под солнцем», который учит добру, вере и дружбе, он посетил школы, институты, колонию для несовершеннолетних, православную гимназию. Яцкин привез и раздал тюменцам диски с фильмами, которые не увидишь по телевидению.

В Тюмени немало людей узнали о нем и его деятельности впервые. По завершению встреч не оставалось равнодушных. Яцкина окружали и подолгу не отпускали, задавая ему различные вопросы. В 1991 году мать режиссера, актриса театра и кино, педагог Галина Яцкина основала в Москве студию «Киноконтакт», на которой сначала создавали семейное кино – снимали сказки для детей.

Личность режиссера известна в православных кругах. По образованию он журналист. Окончил факультет журналистики МГУ имени Ломоносова. Но предпочитает больше заниматься миссионерской деятельностью, посещая со своими кинолекториями разные города.

– Расскажите, о своем проекте «Под солнцем».

– Уже несколько лет мы представляем этот проект в разных городах. На сегодняшний день объездили половину России, Украины, две трети Белоруссии. Кинолектории и фильмы, из которых состоит «Под солнцем», рассчитаны на разнообразную аудиторию. Я работаю не только с молодежью, как нередко обо мне пишут и говорят представители СМИ. Мы направляем свою деятельность не только на молодых людей, а берем во внимание всех, от кого зависит будущее нашей страны. Сюда входят работники системы образования, культуры и люди в погонах, отвечающие за порядок в нашем обществе.

Наши кинолектории проводятся в тюрьмах, университетах, школах, военных частях и даже в детских садах. Для всех социальных слоев и людей определенных профессий находятся темы для обсуждения. Каждый год мы выпускаем какой-нибудь фильм на грант Министерства культуры РФ. На кинолекториях мы объясняем присутствующим, как наркомафия через музыку и видеоклипы внедряется в сознание людей, как молодежь настраивают на беспорядочные половые связи, исключающие создание семьи.

Нашу страну хотят превратить в ресурсный придаток. Наркомания – это широкое понятие. Здесь я говорю не только о запрещенных веществах. Наркомания – это то, что заставляет человека страдать, порабощает его, а он не может этому противостоять.

– В первом фильме проекта вы говорите о такой актуальной проблеме как наркомания на примере Курта Кобейна...

– На самом деле, наш первый фильм «Благословение или проклятие», который называют профилактикой суицидов среди молодежи, – отличный повод провести беседу с молодыми людьми на самые разные темы. В документальной ленте я провожу расследование самоубийства известного рок-идола. В любой аудитории обязательно узнают Курта Кобейна из группы Nirvana. Его фигура заинтересовала меня с точки зрения той самой информационной войны. Сейчас подросткам через СМИ внедряются стереотипы поведения, приводящие к гибели. На примере Кобейна можно увидеть проблемы современной молодежи.

Долгое время я изучал материалы в России и в Америке. Весь фильм занял у меня восемь лет жизни. В «Благословении и проклятии» речь идет о борьбе добра и зла за души людей. В нем я повествую о двух героях практически в одно и то же время проживающих на разных точках планеты. С одной стороны – гениальная пианистка Полина Осетинская – девочка, прославившаяся еще в Советском Союзе. А с другой – Курт Кобейн, который имел все, о чем только мог мечтать, но в 27 лет покончил с собой. Мы специально показываем этот фильм ребятам, чтобы задать им вопрос «Почему Кобейн мертв, а Полина жива?» Первое о чем говорят – это семья. Родители Курта развелись. Мать и отец Полины с любовью вкладывали в нее все хорошее.

В аудитории попадаются люди, которые говорят о наркотиках. Но есть те, кто смотрят глубже и резюмируют, что Кобейна убила музыка, которую он исполнял. Это особенно радует меня, начинается интересная дискуссия. Сегодня некоторые виды музыки корежат душу, деформируют психику человека. Курт не просто исполнял песни, рок-музыка стала для него религией, которой он следовал до конца. Незадолго до кончины Кобейн решил изменить Nirvana. Он так и сказал: «Я хочу показать светлую сторону Nirvana». И он записал акустический альбом. К тому моменту музыкант почувствовал, что, когда он выходит на этот ревущий стадион, то он давно превратился в пародию на самого себя. Крик и забой, которые он нес в аудиторию, разрушали его самого. В фильме мы немало говорим о таланте. Человек может творить как во благо, так и прийти к разрушению.

– С какими трудностями вы столкнулись при создании «Благословения и проклятия»? Как добывали информацию, входили в контакт с близкими Курта Кобейна?

– Чтобы получить интервью вдовы Кобейна Кортни Лав, мне пришлось писать на английском письмо в американское Министерство здравоохранения письмо, в котором указывалось, что я работаю над фильмом о наркомании в России. Важно, чтобы родственники покойного рок-идола объяснили, что употреблять наркотики – это плохо. Когда я подал это письмо в Голливуде, согласилась побеседовать со мной и мама Кобейна, которая никому интервью не дает и почти нигде не появляется.

Также мне удалось поговорить с родной сестрой рокера, которая, как две капли воды, похожа на него. Она вообще не дает интервью, но для меня сделала исключение. Кортни Лав вообще ненавидит, когда ее спрашивают о ее покойном супруге. Ее агент сказал, что она даст интервью с тем условием, что все, что будет сказано о вреде наркотиков, не покажут в Америке. Эти люди не любят журналистов, поскольку те делают деньги на гибели их сына, племянника и мужа.

– Почему вы решили ездить по разным городам со своими кинолекториями и фильмами?

– Центральные телеканалы потребовали подвести наши фильмы «под формат», а это означало выбросить оттуда серьезные размышления о поколении и информационной войне. От этого работы стали бы плоскими, приплюснутыми. Телевидение ставит условия, которые для нас не подходят. Мы же преследуем другую цель, поэтому решили сами возить в разные города кино нашего производства и документальные ленты наших коллег, выступающих за то, чтобы в России было меньше убивающих друг друга людей, употребляющих наркотики и разрушающих свои семьи.

Я езжу не один. Мы находимся в негласном неформальном сотрудничестве с рядом писателей, режиссеров, музыковедов, которых, как правило, можно пригласить после меня в рамках просветительской работы. Хочу сказать, что нас зовут люди, которые болеют за нашу Родину. Ведь на нас не сделаешь деньги и не построишь имидж.

– Расскажите, а как вас принимали в других странах?

– Мы были в Эстонии, поддержали там русских людей, которым сейчас нелегко вдалеке от России, своей Родины. Сами эстонцы, несмотря на свой критический настрой по отношению к россиянам, отметили актуальность наших фильмов и для их молодежи. Они сталкиваются с теми же проблемами, что и мы – наркотиками, табакокурением, началом ранней половой жизни. Они захотели пригласить нас к себе еще раз. Я же хочу сказать, что моя задача – это миссионерство в России.

– Какая из работ студии «Киноконтакт» вам ближе всего?

– Это все равно, что спросить многодетную мать, какого ребенка она любит больше. Безусловно, все фильмы очень дороги мне. Хочу сказать, что первый фильм «Благословение или проклятие» меня сильно изменил. Говорят, что настоящее творчество – когда то, что ты делаешь, меняет тебя. Второй фильм «Даниил и Алла», посвященный супруге поэта Даниила Андреева, привел меня к вере, к пониманию классической и народной музыки, культуры, искусства. Третья работа «Остров спасения», рассказывающая о гимназии в Свято-Алексеевской пустыни, также значима для меня. Об этом месте я говорил и в первой ленте. Этот фильм – дар учителям. Они смогут увидеть, как в отдельно взятом учебном заведении можно все построить по лучшим традициям русской педагогики.

– Как вам, православному режиссеру, удается находить подходы к людям, далеким от веры? И как вы вообще пришли к православию?

– Для того, чтобы находить общий язык с разными людьми, необходимо самому крепко верить в то, что ты говоришь и делаешь. На собственном опыте я убедился, когда создаешь фильм про самоубийцу, такая депрессия порой наступает. Эта работа вынудила меня поверить в то, что есть другой мир, в котором действуют серьезные законы, неизвестные нам. В то время я сомневался в некоторых вещах. Я не думал, что демоны могут толкать людей на самоубийство. Когда я оказался в доме, в котором Курт Кобейн прожил два года, меня стали одолевать тягостные мысли. Я начинал думать, что я плохой журналист. В рюкзаке у меня лежало Евангелие. В один из трудных моментов я начал читать Псалтырь. После возникло ощущение, что подул ветер и вся тяжесть исчезла. Внутренне я понял, что я смогу снять фильм про Кобейна.

Позднее я общался со священниками. Они сказали, что Господь дал мне почувствовать, что темные духи могут заставить людей потерять веру в себя, вспоминать только страшное и болезненное. Я спросил у батюшки: «Почему это произошло именно со мной?». Он ответил: «Твой фильм был бы поверхностным. Тебе в какой-то степени дали почувствовать состояние другого человека. Теперь ты будешь работать над другим фильмом». Действительно, я даже изменил сценарий. Когда я завожу разговоры о вере после пережитого мной, я вижу, как у людей включается внимание, как они цепенеют. Я понял, насколько это страшно, когда человек изменяет себе, предает свой талант. Темным духам это только и нужно. Курт Кобейн в своей предсмертной записке, написанной красным карандашом, даже обращается к воображаемому другу.

– Какие впечатления остались от посещения Тюмени? Кого вы посетили с кинолекториями?

– В вашем городе мне довелось выступить перед молодежью из разных городов на Слете трех поколений. В колонии для несовершеннолетних я встретил замечательного психолога и людей, которые по-настоящему занимаются с детьми. Наверно, им выплачивают небольшую зарплату, но они вкладывают в свое дело душу. Это подвижники, на которых держится Россия. Они трудятся для того, чтобы сохранить наше отечество. Я побывал в трех школах, в тюрьмах и медицинской академии. Будущим врачам я объяснял, что есть механизмы снижения рождаемости, что необходимо проверять вакцины, пришедшие с Запада. Ведь Россия стала территорией для экспериментов. К каждой категории слушателей был свой подход.

– Почему, на ваш взгляд, в России такие инициативы, как, например, введение основ религиозной культуры и светской этики, нередко встречают негодованием и сопротивлением?

– Мы имеем дело с информационной войной как средством манипуляции. Более выгодно воспитывать потребителей. Такими людьми легко управлять. А человеку верующему не так много и надо для счастья. У него другой склад. Да, сейчас настраивают народ против РПЦ, пугают тем, что попы придут в школы и будут насаждать православие. Но это не так. Детям просто рассказывают о религиях, ее основах. Ничего плохого в этом нет. В Белгородской области после введения этих курсов поменялся фон: снизилась преступность, даже материться стали меньше. Никто детей насильно в церковь не тащит, им просто преподают.

Мой духовник однажды сказал: «Если сегодня в России ты начинаешь какое-то хорошее дело, то жди искушений. Если ты что-то делаешь и не испытываешь сопротивления с чьей-то стороны – это дело никому не нужно». На Западе уже поняли, что если костяк русской нации уничтожить, то все остальное развалится. Поэтому сейчас нам важно обрести национальное самосознание, уверовать.

– Что вы можете сказать о современных православных россиянах?

– На мой взгляд, сейчас православные люди недостаточно активны. Вспомним историю с Pussy Riot. Когда вспыхнуло кощунство, стало ясно, что православное большинство очень рассредоточено. Если ты человек верующий, то должен думать об отечестве, о своих ближних.