Борис Ройтблат, генеральный директор НП ОП «Западная Сибирь»: «Никто не будет ставить машину на парковку, потому что удобнее рядом – вдоль дороги. Это менталитет»

Говорят, нет ничего хуже, чем жить в эпоху перемен. Но для жителя России это, скорее, привычное состояние, нежели нонсенс, особенно для тех, кто родился в середине XX века. И среди них есть те, кто в сознательном возрасте застал почти все ключевые перемены в жизни страны, мало того, к некоторым из них имеет самое непосредственное отношение.

К таким людям можно смело отнести Бориса Ройтблата – заслуженного строителя России и кандидата экономических наук. Его по праву называют талантливым управленцем, человеком, который первым придумал, как решить квартирный вопрос для людей. Борис Ройтблат точно знает, что в жизни человека самой важной чертой является желание узнавать что-то новое, выходя за рамки повседневного комфорта.

– Один из самых ярких моментов, который связывают с вашим именем – это создание Жилищного фонда. Но, по идее, это, скорее, относится к финансовой сфере, нежели строительной?

– По образованию я экономист. Я все время что-нибудь организовываю, да и сейчас тоже. На тот момент, когда создавался Жилищный фонд, можно сказать, была мода открывать организации по развитию чего-нибудь. Так, в 1995 году был создан первый и единственный в Тюмени Жилищный фонд, который возник почти в одно время с Новгородским. Время показало – это была хорошая идея, которая благополучно работает и по сегодняшний день.

В основе лежит немецкая схема, хотя на тот момент было много негатива в ее сторону. Говорили, что это «пирамида». Да, это «пирамида». Да, средства накапливали. Но в итоге люди выкупали квадратные метры. И, на мой взгляд, это все-таки была законная схема. Это была первая в СССР социальная ипотека, которую выдавали на хороших условиях: на 15 лет под 1,5 процента годовых при первоначальном взносе 30 процентов. И дефолт 1998 года подтвердил жизнеспособность подобной системы. Все наши дольщики получили квартиры. 16 лет существования Жилищного фонда измеряются уже не одной тысячей семей, которые решили свою жилищную проблему.

– Вас поэтому пригласили на должность начальника управления строительства и стройиндустрии Тюменской области?

– Я был переведен на должность начальника ГУСа. К тому же, при создании Жилищного фонда приходилось заниматься разработкой законодательной базы под эту организацию. И при переходе на новую должность этот опыт пригодился. Пришлось разрабатывать губернаторскую программу как раз по развитию жилищного строительства. В ней на тот момент было пять подпрограмм: это и инженерная подготовка, и субсидии, и займы в соответствие со 128-м законом (который как раз я и разрабатывал), поддержка нуждающимся гражданам. Программа и сегодня в какой-то редакции существует.

1974–1976 год – управление «Сибсантехмонтаж», начальник планового отдела

1976–1995 год – трест «Тюменьстройкомплекс», управляющий

1995 год – Фонд жилищного строительства Тюменской области, директор

2005 год – Управление строительства и стройиндустрии Тюменской области, начальник– Насколько известно, вы опять «у руля» чего-то нового, по крайней мере, для вас?

– На пенсии мне удалось посидеть всего полгода, после чего спокойная жизнь снова закончилась. Предложили стать во главе СРО, причем, очень неоднозначного профессионального сообщества – проектировщиков. И вот уже четыре года, как эта организация существует в Тюмени. Работа интересная, постоянно что-то меняется.

– В последнее время много говорят об изменении векторов ответственности в строительной сфере: мол, если дом рухнул, то не всегда виноват строитель?

– В апреле проходил форум по ГИПам и ГАПам (главный инженер проекта и главный архитектор проекта – прим. авт.), где определили, что за все нести ответственность должен главный инженер проекта. Был определен стандарт, разработкой которого занимались 27 проектных институтов. Сегодня ответственность несет главный проектировщик, а дальше в дело вступают страховщики, строители. Парадоксальная ситуация – разработали проектировщики проект, но если случилось что-то на объекте, то проектировщик ссылается на заключение экспертизы, с которой, вроде как, и надо спрашивать. В итоге концов не найдешь.

В Европе система СРО существует уже очень давно, и под каждым проектом свою подпись ставит архитектор. Так должно быть и у нас. К тому же речь не идет о том, что за все ответственны только проектировщики. В строительной сфере есть три вида СРО – изыскателей, проектировщиков и самих строителей. И у каждой из них есть компенсационный фонд. Но если честно, в течение четырех лет много говорилось о том, что никакие организации и фонды не спасут в случае катастрофы, поэтому решать финансовую сторону вопроса должна страховая компания.

– Если говорить об изменениях, то самым «нестабильным» в строительной отрасли, на мой взгляд, можно назвать Генплан Тюмени. А не проще ли взять за основу удачный опыт какого-нибудь города и не тратить время, деньги и нервы на постоянные корректировки?

– В этом году я присутствовал на выступлении пермского архитектора, приезжавшего в Тюмень. Опыт, практика – толково все. Особенно запомнилась практика применения невысотной застройки. Но каждый город индивидуален, это как жену себе подбирать. Поэтому сказать, что для Тюмени однозначно подойдет пермский или омский варианты – невозможно. Да – изучать, смотреть, брать что-то новое можно. Но я противник слепо следовать чужому опыту.

– Кстати, тенденция невысотной застройки сегодня популярна не только в Перми. Говорят, что и в Москве сейчас эта идея активно инициируется властью, особенно в центральной части города. Есть ли смысл в невысоких домах?

– Все очень просто объясняется: все решают деньги. Или на 25 квадратах построить пятиэтажку и продать 30 квартир. Или 25-этажку, а это уже 200 квартир. Согласитесь, существенная разница. Но на 200 квартир надо и зоны отдыха, и спортивную площадку, и территорию для выгула собак, и, наконец, парковки. Недавно встречались с Сергеем Бауэром (начальником Управления инспекции государственного строительного надзора по Тюменской области – прим. авт.) и разговаривали, что сейчас строится: АИЖК, Восточный, Тюменский. Ну введут порядка 250–300 тысяч квадратных метров жилья, а развернуться там будет негде.

Я более 25 лет прожил в «муравейнике». В целом все нравилось – и квартира, и вид из окна. Но когда предложили квартиру в новом доме в центре города, сразу согласился. Хотелось других условий жизни. Главным аргументом стал подземный гараж. Переехал. В доме на 21 квартиру – 21 машиноместо. А в действительности только пять машин ставят на подземную стоянку, остальные под балконами. Это менталитет.

Для примера, возьмем парковку рядом с библиотекой. Там есть машины? Она пустая. И никто не будет ставить туда машины, потому что удобнее рядом – вдоль дороги. У соседа машина стоит на улице. Он не ставит в гараж, потому что машина застрахована, зимой из окна выглянул, завел. Посмотрите, что творится на улице Дзержинского. Парковка рядом на 150 машин. Забита? Нет! А на улице в два ряда стоят машины. При этом есть проект на четырехэтажный паркинг, но он затратный. И даже если его реализуют и появится место на парковке, все равно будут ставить машины вдоль улицы в два ряда.

– Возможно ли решить этот вопрос?

– На мой взгляд, вопрос вечен, так как связан с нашим менталитетом. Хотя во время очередного обсуждения Генплана я спросил его разработчиков: «Как скоро надо будет готовить 300 миллионов рублей на очередную корректировку Генплана?» И мне ответили, что проще создать муниципальный институт градостроительства. В Тюмени есть что-то подобное. Но нужно свое, основательное, и тогда в рабочем порядке будут вноситься изменения и отслеживаться все вопросы.

– На ваш взгляд, это позволит решить острые для Тюмени вопросы – с точечной застройкой и парковками?

– Отчасти – да. Городу удобно, когда приходит инвестор с желанием построить многоэтажку на клочке земли, где стоит никому не нужное разваливающееся жилое здание. Если он предлагает всех расселить и снести это ветхое строение, только чтобы ему разрешили там построить дом, город идет на это. Но у нас в Тюмени сейчас масса таких зданий, где чуть ли не окно в окно. И вот она точечная застройка. Все довольны: люди получили новые квартиры, застройщик – деньги, муниципалитет решил жилищный вопрос.

Наш город – на втором месте по обеспеченности квадратами жителей, губернатору вручили грамоту за развитие жилищного строительства. Но у нас масса ветхого жилья, к примеру, район Рощино – головная боль всего города, известное общежитие по улице Максима Горького... И там люди живут. И они не могут самостоятельно решить вопрос с приобретением новой квартиры. Ипотека сегодня, по статистике, доступна всего лишь 20 процентам людей. Решением может стать только создание института. Чтобы здесь, на месте, зная существующую ситуацию в городе, отслеживая ее каждый день, взвешивали все «за и против». По-другому никак.