Александр Петрушин, писатель, историк, краевед, полковник ФСБ в отставке: «По поводу нашей молодежи у меня нет ни восторгов, ни ерничества, ни тревоги»

Согласно последним статистическим показателям продаж книжной продукции, краеведческая литература занимает одно из первых мест в тюменских книжных магазинах. Во многом способствует такому интересу читающей аудитории работа историка Александра Петрушина. В своих книгах он увлекательным доступным языком преподносит документальные факты, данные архивов. Исследования Александра Антоновича привлекают тем, что в них говорится о событиях и фактах, которые многие годы пытались скрыть. Будучи полковником КГБ/ФСБ в отставке Петрушин как ни один краевед знает специфику этого ведомства и его архивов.

Последняя книга историка «Тюмень без секретов, или Как пройти на улицу Павлика Морозова» приурочена к 425-летию Тюмени, которое отмечается в этом году, и рассказывает о весьма любопытных, неизвестных ранее фактах из истории города и его окрестностей. В книге можно узнать немало нового о хорошо знакомых широкому кругу исторических персонажах: о том же Павлике Морозове, Григории Распутине, Чапаеве, Николае II и многих других, кто оставил свой след в наших краях. В марте Александр Антонович отметил свой День рождения, с чем мы его и поздравляем.

— Думаю, эта книга будет популярна, она уже сейчас пользуется спросом. На сегодняшний день это лидер продаж, тираж, пусть он и был небольшим, в магазинах на исходе. Я всегда радею за то, чтобы наша краеведческая литература издавалась с расчетом на массового читателя. То есть книга должна быть простой в восприятии, недорогой и интересной. Это три основных критерия, которыми я руководствуюсь при выпуске издания. Возможно, в этом секрет востребованности очередной книги.

— Продолжение темы планируете?

— Трудно загадывать. Сами понимаете, издательство книг — дело хлопотное и затратное. Благо, что в этот раз нашлись почитатели истории, которые помогли в выпуске книги.

— А вы можете назвать этих людей?

— Конечно, думаю, это не будет звучать как реклама. Это депутат Тюменской городской думы, председатель ТРО «Справедливая Россия» Владимир Пискайкин, генеральный директор ОАО «Газснаб» Виктор Рябков. Виктор Иванович — это добрый друг краеведов, человек, любящий историю. Также помощь оказал генеральный директор ЗАО «Синтра» Петр Журавков, он сам историк по базовому образованию, окончил в свое время исторический факультет ТюмГУ, также человек неравнодушный к изучению родного края.

Александр Антонович Петрушин родился 15 марта 1950 года в д. Новотроица Нижнетавдинского района Тюменской области. Окончил Тюменский педагогический институт, историко-филологический факультет.

Работал учителем истории в школе. Служил в железнодорожных войсках. С 1975 года работал в органах госбезопасности оперативным уполномоченным, старшим «опером» Тюменского управления КГБ. После окончания высших курсов КГБ СССР и аспирантуры Министерства безопасности РФ (на кафедре педагогики и психологии) возглавлял Сургутский отдел КГБ, затем — Ханты-Мансийский окружной отдел ФСБ. В 1998 году назначен заместителем начальника РУ ФСБ России по Тюменской области.

В настоящее время работает заместителем директора по связям с общественностью представительства ООО «ЛУКОЙЛ — Западная Сибирь» в Тюмени.

Автор книг «Книга расстрелянных», «Запрещенные солдаты» (обе — совместно с Р.С. Гольдбергом), «Мы не знаем пощады», «На задворках гражданской войны» и других, сценариев к документальным фильмам.— Краеведческая наука какими рамками для вас ограничивается?

— Конечно, краеведением занимаются не только историки, но и натуралисты, зоологи, геологи и так далее. И вот с точки зрения исторической составляющей краеведение определяется как изучение родного края, преимущественно, собственными силами. То есть это не фундаментальная наука, а скорее, предмет, помогающий воспитывать любовь к своему краю и получать представление об истории и особенностях малой родины. Издав ряд книг на эту тему, я провел исследования среди студентов местных вузов. Это была своеобразная альтернатива классической презентации, во время которой обычно говорятся всевозможные теплые слова в адрес автора, несмотря на то, что книгу собственно еще никто не читал. Я изменил формат встреч со студентами, чтобы выяснить прежде всего уровень интереса к истории своего края у молодой аудитории.

— И каким получился ваш рейтинг?

— Вы знаете, итог оказался неожиданным. Казалось бы, безусловно, первыми должны быть будущие историки. Ничего подобного — лучше всех себя проявили студенты Академии культуры, искусств и социальных технологий. И в общем-то это радует: выпускники этого вуза будут развивать культуру, в том числе и в районах, в сельской местности. И будет замечательно, если они станут прививать людям любовь к истории родного края. А вот студенты исторического факультета этот рейтинг замкнули. Мой вывод: большинство из них считают историю родного края слишком мелкой, они-де изучают глобальные процессы, из них готовят будущих политологов, дипломатов. Пришлось опустить ребят с небес на землю. Я им ответил: «Какие же вы дипломаты, если родного города не знаете? Как вы будете сюда инвесторов завлекать?».

— Какой период истории Тюменского региона вы охватываете в своих исследованиях?

— Меня прежде всего интересует история Тюмени после 1917 года. В более ранний период я не заглядываю и вот почему. Как заключают психологи, и я с этим выводом согласен, исторические события в массовом общественном сознании сохраняют актуальность только на протяжении первых ста лет после того, как они произошли. Затем они затушевываются и интересуют лишь узкий круг специалистов и различных увлеченных чудаков вроде меня. Сошлюсь на конкретный пример. 19 февраля отмечалось 150-летие со дня отмены крепостного права в России. Событие неординарное с исторической точки зрения. Но, несмотря на попытки политиков и экспертов привлечь к нему внимание, в массовом сознании эта дата ничего не значит. Так произойдет и с другими историческими событиями. Уже сегодня многие образованные люди с удивлением отмечают, что современная молодежь, дети не знают знаменательных дат, исторических фигур. Но это объективный процесс.

Вообще если мы хотим сохранять интерес нового поколения к истории, ее надо преподносить интересно, через судьбы, через конкретных личностей. Современные учебники истории, на мой взгляд, написаны очень скучно: тенденции, периоды, анализ. То есть история получается как некая схема, набор инструментов. Этим ребенка не увлечь. Ему куда интереснее читать про ярких неординарных людей, про столкновение характеров, тайны, авантюры. Нужны образы, а не таблицы.

— Каким образом до сих пор развивалось краеведение в Тюменской области?

— После 1917 года наблюдался всплеск интереса к истории края. В губернии существовало общество краеведов, выпускались соответствующие издания. Однако в 1935 году общества краеведов были запрещены, а во время террора 1937–38 годов многие исследователи, если не все, были репрессированы. Причины понятны: большевистский режим пытался создать новую генерацию людей. Я об этом тоже пишу в своих книгах. Как сказал о том периоде поэт Эдуард Багрицкий: «Но если он скажет: «Солги», — солги. Но если он скажет: «Убей», — убей». То есть эта генерация задумывалась как оторванная от своих корней, от своей родины. Поэтому и была разрушена традиционная религиозная конфессия, подвергся атаке институт традиционной патриархальной семьи. С этим, кстати, связана история Павлика Морозова.

В итоге краеведение пребывало под абсолютным запретом до XX съезда КПСС, то есть до февраля 1956 года — в этом году, выходит, небольшой юбилей возрождения краеведческой науки. Первая книга по истории Тюменского края, вышедшая в тот период, — путеводитель по Тюмени, достаточно скромный, достаточно идеологизированный, появился только в 1957 году. Затем постепенно, шажок за шажком, краеведение начало развиваться. И если взять сегодняшний день, то в нашем регионе эта наука развита достаточно неплохо. У нас есть содружество краеведов. Один из ярких его представителей — профессор Александр Иваненко, издавший несколько книг об истории Тюмени. Публикует свои исследования Елена Дубовская. Интересно, что каждый из нас работает в своем направлении, не пересекаясь в тематике. Поэтому мы не конфликтуем и, более того, каждый из нас дополняет общую историческую картину. Кроме того, мы сотрудничаем с музеями, архивами, библиотеками.

— Как оцените интерес тюменцев к истории края?

— В определенных кругах бытует мнение, что краеведение никому не интересно. Но в рейтингах популярности краеведческая литература сейчас лидирует в Тюмени. Жаль, конечно, что продавать такие издания берутся очень немногие книжные магазины города. Надо полагать, это связано с особенностями сетевой политики торговых предприятий, хотя я не очень понимаю, почему некоторые компании не мониторят местный рынок и не знают, что краеведческую литературу разбирают очень быстро.

— Исторические исследования, литературная деятельность, преподавание в вузе, работа в крупной нефтяной компании — как вам удается совмещать столько занятий, особенно если еще и верить расхожей фразе, что бывших чекистов не бывает?

— Планирование своего времени, отказ от каких-то других побочных занятий. У меня, например, нет дачи. Поэтому все свое свободное время трачу на научно-исследовательскую работу. Что касается преподавания, то курс, который я читаю будущим журналистам — криминальная хроника и журналистское расследование, — связан с моей предыдущей и нынешней работой.

— Со студентами находите общий язык?

— Мне нравится работать с молодежью, потому что интересно узнать, что ее сегодня волнует. И, естественно, интересует вопрос, кто придет нам на смену.

— И к какому выводу вы пришли?

— Объективно, у меня нет ни восторгов, ни ерничества, ни тревоги. Когда старшее поколение заводит известную песню о том, какая непутевая современная молодежь, что их ничего не интересует, я точно знаю — ничего подобного. Они просто другие. Не хуже и не лучше нас. У них другие интересы, другие возможности, что очень важно, связанные в том числе с Интернетом, с доступом к информации.

Здесь, впрочем, тоже есть свои минусы. Развитие Интернета, в частности соцсетей, привело к тому, что словарный запас у молодых людей заметно обеднел, и уровень грамотности резко снизился. Могу подтвердить мнение многих психологов о том, что виртуальное общение сковывает человека. Он становится просто придатком этой могучей машины, а без нее уже ничего из себя не представляет. Сидя в соцсети, молодой человек обретает уверенность, там он крутой. Но за пределами монитора он беспомощен. Вот встретятся два таких человека на улице и поговорить-то нормально не смогут.

— Увлечение историей, а затем и краеведением для вас с чего началось?

— Я родился в глухой деревне в Нижнетавдинском районе. В школе, где всех детей с первого по четвертый класс собирали в одной комнате, нас учила замечательный педагог Анна Николаевна Симакова. Мама моя, Надежда Михайловна Петрушина, тоже была учительницей, преподавала русский язык и литературу. Они были такими настоящими сельскими учительницами, то есть не просто давали какой-то минимум, а пробуждали интерес к знаниям. Благодаря им я полюбил чтение. У нас была пусть скромная, но неплохая деревенская библиотека, так вот я все книги в ней за время учебы перечитал. А еще хотелось узнать: что здесь было до нас? Кто здесь жил?

Когда пришло время поступать в вуз, решили, что я далеко уезжать на учебу не буду. Семье пришлось бы тяжело в мое отсутствие — отец был инвалидом войны, потерял на фронте руку. Ближайший вуз был в Тюмени. Поступил в институт на исторический факультет, но на дневном отделении, опять же по семейным обстоятельствам, проучился только три курса, затем перевелся на заочное. По окончании стал преподавать историю, сначала в своей деревенской школе, а затем в тюменской школе №3. После службы в армии получил приглашение в органы госбезопасности, в которых и проработал более 30 лет. Но все эти годы сохранял интерес к истории.

В период Перестройки, когда общество потребовало открытости от спецслужб, важно было показать, чем это ведомство занималось в прошлом, показать правдиво. Наше Тюменское управление в этом отношении было передовым, мы совместно с общественностью издали ряд книг на основании архивных материалов, в том числе первые тома «Книги расстрелянных», это мартиролог всех жертв политического террора на территории нашей области в 30–40-е годы. Мы были первыми в стране, кто это сделал, это были логичные ответы на запросы общества.

— Сколько всего краеведческих, исторических книг вы издали?

— Если говорить о «Книге расстрелянных», то это коллективный труд. Мы работали над этим изданием в соавторстве с известным тюменским журналистом Рафаэлем Гольдбергом, привлекали к сотрудничеству ветеранов органов госбезопасности — Юрия Коршунова и Юрия Белякова, оба они, к сожалению, уже ушли из жизни. Затем в 1999 году я уже самостоятельно написал книгу «Мы не знаем пощады», название цитирует слова Дзержинского. В этой книге расшифровывались малоизвестные или вовсе прежде засекреченные данные из истории Тюменского края по материалам органов ВЧК — ГПУ — НКВД — КГБ. На мой взгляд, здесь впервые объективно показаны основные этапы деятельности этого ведомства в нашей области.

Сегодня мы знаем, что благодаря неограниченному перечню функций, который отводился спецслужбам, они играли колоссальную роль в управлении государством во всех областях: в экономике, сельском хозяйстве, образовании, науке — не было сфер деятельности, где бы не чувствовалась «могучая рука» органов госбезопасности. Поэтому наша официальная история многие годы была несколько однобокой, потому что фактор влияния спецслужб по причине их секретности в ней не учитывался. Благодаря раскрытию архивов историю удалось если не переписать, то существенно дополнить наиболее правдивыми сведениями, обнаруженными в документах.

Наша история сегодня по-хорошему разбухает, обогащается судьбами людей, которые были из нее, по сути, вычеркнуты. Например, на территории Омской области, в состав которой до войны входила Тюмень, только в 1937–38 годах репрессированы 14 тысяч человек. Многие из них пострадали безвинно. Опять же в соавторстве с Рафаэлем Гольдбергом продолжаем работу над циклом под названием «Запрещенные солдаты». Это рассказы о судьбах людей, которые попали во время войны в фашистский плен и либо погибли там, либо выжили, но, вернувшись, оказались уже в наших лагерях. Сейчас идет работа над пятым томом.

— Вообще, история Великой отечественной войны насколько вам близка?

— Безусловно, меня очень интересует эта тема, и в частности вклад Тюменской области в победу на фашистами. Людские мобилизационные ресурсы нашего края в тот период были достаточно скромными. По переписи населения 1939 года население нынешней территории Тюменской области, включая округа, не превышало миллиона человек. Стоит учесть, что жители Севера в то время считались политически неблагонадежными, в основном это были высланные крестьяне, обиженные Советской властью. Они даже не состояли на учете в военкомате. И их вынужденно начали призывать в армию только с весны 1942 года, после того как Красная Армия понесла огромные потери в первый год войны.

Несмотря на столь ограниченные ресурсы, Тюменская область отправила на фронт около 250 тысяч человек. Я нашел документы 1944 года, из которых можно сделать вывод, что к воинской мобилизации в Тюменской области приписывали даже 14-летних подростков. То есть, образно говоря, выскребли все сусеки, Сибирь отдала фронту все, что могла, и даже больше. Из тех 250 тысяч домой вернулись меньше половины. Официально погибшими по книгам памяти считаются 103 тысячи человек, десятки тысяч считаются без вести пропавшими. Некоторые только один день провели в бою и либо погибли, либо попали в плен, после чего о многих из них нет никаких известий. Мы находим эту информацию по крупицам, в том числе в немецких архивах.

— Вам довелось поработать над созданием нашумевшего фильма «Адмиралъ».

— Это громко сказано. Рассказывать в кино о нюансах взаимоотношений союзников и так далее — это вызвало бы скуку у зрителя. Поэтому я всегда в шутку говорю, что вся моя консультация свелась к эпизоду, когда адъютант Колчака во время заседания ставки вбегает и говорит: «Ваше высокопревосходительство, красные форсировали Тобол и приближаются к Омску». Все. Но я считаю, что фильм удачен, задумка была интересная, этакая версия «Титаника». Только там изображена большая любовь на фоне гибнущего огромного судна, а здесь — на фоне гибнущего государства, огромной империи. Это все-таки художественный фильм. Поэтому навязывать создателям свое мнение, требовать неукоснительного следования фактам, пожалуй, и не стоило.

— Какие еще исторические проекты сейчас в работе?

— Помимо вышедшей книги «Тюмень без секретов» продолжаю чекистскую сагу о кладах «На задворках гражданской войны». Я пишу о захороненных ценностях Сибирского белого движения. Иногда их еще называют кладом Колчака, но это не совсем верно. Сейчас я работаю над четвертой книгой из этой серии. В предыдущих я обозначил ряд мест, где, по моим предположениям, следует искать сокровища, а в следующем томе расскажу о том, как во время Второй мировой войны эти клады искали спецслужбы гитлеровской Германии. В это трудно поверить, сюжет в духе Роберта Льюиса Стивенсона, но у меня все основано на документах.

— Каким же образом они это осуществили?

— Немцы высадили десант из 12 человек в 1942 году. Это были ассимилированные агенты, то есть они ничем не отличались от местных жителей и прекрасно говорили по-русски. По одной из версий этот отряд должен был поднять крестьянское восстание в Сибири. Но я уверен, что они искали именно сокровища. Как они его собирались отсюда вывезти — вопрос, конечно, интересный.

— Если вы рассказали о тех местах, где следует копать, почему до сих пор никто не нашел эти сокровища?

— Клады чаще всего находят случайно. Когда я написал первую книгу, нашлись люди, которые подсказали границы и маршруты дальнейшего поиска сокровищ Сибирского белого движения. Этот клад разделился на несколько частей: одна находится на территории Югры, другая — на Ямале, в предгорьях полярного Урала. Еще одна часть, куда входили ценности семьи императора Николая II, в частности шпага наследника Алексея с украшениями из золота и драгоценных камней, была найдена. Хотя многие думали, что это все мифы. Но я сам видел эту шпагу. Точнее, это не совсем шпага, это кортик, он оказался у одного коллекционера, который мне эту ценность и показал.

— Почему же вы сами не хотите найти эти сокровища, а при этом подсказываете другим, где их искать?

— Ну, во-первых, я уже сказал, что обнаружение клада — как правило, дело случая. Во-вторых, чекисты в 30-е годы уже потратили немало сил на то, чтобы найти эти клады, и безуспешно. Но они искали тайно. А я думаю, искать надо публично, тогда больше шансов, что кто-нибудь да наткнется. Меня об этом часто спрашивают: «Вы не боитесь, что когда найдут клады — с вами не поделятся? И вообще, как этим всем следует распорядиться?». Я всегда отвечаю: надо сначала найти, а уж потом будем решать, что с ним делать. Но я патриот своего края, это не высокие слова. И поэтому считаю, что этим сокровищам место в музее.