Вы откуда все прилетели? Почему нельзя запрещать сериал «Слово пацана»

Вот мы и добрались до шестой серии «Слова пацана» (18+), в которой, как нам обещали, уже не будет того, что многим долгое время казалось пропагандной бандитизма, криминала, подростковой преступности и бог знает чего еще. Спойлерить не будем. Кто захочет, сам всё посмотрит (если еще не) и сделает какие ему надо выводы. Лучше вспомним, как последние несколько недель нам говорили, что проект нужно запретить, и расскажем, почему делать этого не стоит. Вместе с половиной страны посмотреть все серии сериала «Слово пацана» (по крайней мере те, что вышли) взялся шеф-редактор национальной редакции Городских порталов Илья Ненко.

Начнем не со «Слова пацана», а с «культурных» запретов в целом. В моей домашней библиотеке насчитается с полсотни книг, которые запретили в разное время в разных странах. По многим причинам. Например, в предупреждении, которое в 2001 году выдало одному из романов российское Министерство печати, говорилось: «Главными героями являются дети, поступки которых основываются на жестокости и насилии. Имеет место вымысел, касающийся литературных героев Гражданской и Великой Отечественной войн, им приписываются акты насилия и жестокости». Подписано предупреждением тогдашним замминистра печати Валерием Сироженко. И кто сегодня вспоминает про Сироженко? Тем временем некоторых авторов понемногу реабилитируют, а отдельных спустя годы называют ключевыми фигурами мировой литературы.

Ладно, защитники у «Слова пацана» тоже нашлись. Но это были в основном одиночные юные смешные голоса поддержки, и на фоне органчиковских «Не потерплю!» и «Разорю!» оказались практически неслышны. Поддерживали преимущественно на примере «разрешенных» бандитов — припоминали героев сериалов и фильмов про уродов и ментов, которыми в 90-х и нулевых пестрели телеканалы. Но не было у тех героев такой народной любви, как у персонажей «Слова пацана». Хорошо, «Бумер» еще туда-сюда, но кто от большой любви пересматривал ту же «Бригаду» хотя бы раз в год? «Каменскую»? «Убойную силу»?

«Ангел-истребитель» Данила Багров не в счет. Он вообще только внешне касается бандитской темы. Это больше библейский персонаж (да и имя его в переводе с древнееврейского звучит как «Бог — мой судья»), просто в силу обстоятельств ему пришлось принять форму, наиболее соответствующую и понятную окружению. Уничтожает за грехи жителей современных Содома, Гоморры, отправляется автостопом в геенну огненную, которой тоже скоро наступит кирдык. При тотальном отсутствии героев в конце 90-х Данила Багров стал идеальным кандидатом, за которого проголосовали 146% зрителей.

Что оставалось остальными простым русским бандитам? Сиять в «Жмурках», «Каникулах строгого режима», «Соловье-разбойнике». Герои для подражания те еще.

И вот изголодавшийся по бандитскому кино зритель получает «Слово пацана». Временами такое же хлесткое, как беспощадные удары главных героев, для пущей убедительности гиперболизированно интонируемые озвучкой в лучших традициях Болливуда. Часть высокопоставленных зрителей к таким ударам под дых оказалась не готова, и вместо кино увидели бандитскую и в целом непатриотическую фигу.

Методы для воспитания патриотических чувств и светлых намерений в молодежи у нас откровенно топорные. Вот появились «Разговоры о важном». На них патриотизм воспитывают беседами о Конституции, силовиках, взаимоотношениях в семье, Центризбиркоме.

Давайте перенесем эту практику в кино и снимем «Слово патриота», «Слово добровольца», «Слово омоновца», «Слово пастыря» (впрочем, это уже было). А потом сравним рейтинги.

Если говорить о заботе о детях, самое время на этих детей и посмотреть. Места их обитания прекрасно известны — детские площадки в любом дворе. Мы часто бываем на них с дочкой, и удивительным образом детвора лет от шести и до четырнадцати вполне спокойно может конструировать предложения без единого приличного слова. Исключения составляют разве что «ты», «пошел», «на», «я», «тебя». И это еще «Слово пацана» не вышло. Хотя его актеры определенно могли бы взять у современных детей пару уроков дворового общения.

Слушаешь всё это, а в голове крутятся только слова капитана из «Изображая жертву», те самые: «Я сколько жил, никак не думал, что в такое [безумство] попаду! Вы откуда все прилетели, вы же, я не знаю, в тех же школах учились, у тех же учителей, у тебя же, [вообще-то], родители — почти мои ровесники, [как-никак]! Как ты-то получился, из чего?!»

Те же вопросы появляются и к инициативным запретителям.

Если присмотреться, «Слово пацана» — это фильм про травму. Не только физическую (их там раздают направо и налево), но и психологическую. Вот Адидас-старший нарезает круги на детском трехколесном велосипеде среди своих бандитов в открывающемся видеосалоне. Это же Питер Пэн, который застрял в детстве, хотя уже прошел Афган, отрастил усы, руководит командой мальчишек, а настоящую радость испытывает, когда впадает в беззаботное ребячество. Вэнди у него тоже имеется — медсестра Наташа. Она, кстати, ему прямым текстом говорит, что он трус и ребенок, и Адидас, как мальчишка, не смеет ей перечить.

Про травму большинства других парней мы мало что знаем, но они явно не просто так появились на улице. Взять того же Пальто. Он оказался среди пацанов, потому чего его самого прессовали, так что встать на сторону зла было его осознанной реакцией. Так он и сдружился с Адидасом-младшим. Ну а какие были еще варианты?

Кстати, встреча Пальто с Адидасом-младшим — это прямо-таки знакомство клерка Рассказчика из «Бойцовского клуба» (18+) с Тайлером Дёрденом. И дальнейшие их злоключения похожи практически один в один. Те же драки, примерно те же клубные правила, да и ведет вся эта история к довольно невеселому концу.

Мать Пальто — это Сара Голдфарб из «Реквиема по мечте» (18+). Она тоже живет в своем розовом фантазийном мире, а когда на нее сваливается реальность, не находит ничего лучше, как сойти с ума. В этом смысле Пальто и Адидас-младший — вполне себе Гарольд и Тайрон, у которых определенно была своя мечта, но в погоне за ней они безвозвратно разрушили свои (да и чужие) жизни, так ничего и не добившись.

Любое произведение, которое тебе не нравится, проще всего запретить, чем попробовать в нём разобраться. Только вот когда это условный «Поворот на Бруклин» (18+), то можно потыкать пальцем в сторону Запада и лишний раз сказать, какие там все неправильные, не то, что в Великой и Прекрасной России. А когда нам показывают наше же прошлое, то его легче вымарать, оправдывая себя словами: «Вот видишь, ты стал оправданьем для меня. Стал оправданьем слишком глупой жизни!»