Недавно мне впервые в жизни удалось побывать в Санкт-Петербурге. Нельзя сказать, что я туда как-то особенно стремился все это время, но все же поездка получилась очень любопытной. Жаль, не хватило времени погулять как можно дальше от Невского проспекта, чтобы полнее ощутить истинный дух города; самой далекой точкой стал Васильевский остров. Зато в последний перед отлетом день я успел зайти в несколько книжных магазинов, которые мне посоветовал товарищ, переехавший в Петербург из Тюмени.
Один из них оказался по-настоящему замечательным. Он располагался в помещении площадью всего около сорока метров, но я пробыл там часа полтора. Книг взял, правда, немного, но в числе покупок оказалась биография Винсента Ван Гога из серии «Жизнь замечательных людей».
В отличие от творчества художника, с его жизнью и личностью я впервые познакомился настолько близко. До сих пор у меня было лишь стереотипное представление о личности Винсента.
Читать эту книгу было увлекательно, но и невыносимо грустно. И по прочтении ее я почувствовал крепкое презрение к нашему человеческому обществу, которое жестоко обходится с личностями, подобными Винсенту.
Дело не в том, что он до последних месяцев жизни не был понят как художник – ни своей семьей, ни топорным торговцами живописью, ни самыми прогрессивными своими коллегами. Ни даже братом Тео – самым близким человеком в жизни Винсента. Трагедия в том, что Ван Гог не был понят как личность. И за это я наше общество простить не могу.
Трудно представить себе большего оптимиста, более увлеченного своим делом и радующегося самой жизни человека. Таким предстает художник в своих письмах вопреки мифу о вечно печальном Ван Гоге. Но вместо радости и любви чаще он получал упреки, яростное непонимание и, в общем-то, большинством людей отвергался. Да, семья (и прежде всего, брат) долгое время помогали ему финансово. Но, как говорится, семья не дает упасть – и не дает подняться на ноги. Не давали подняться и окружающие люди – и в конце концов жаждущая любви и дружбы душа художника получила смертельное ранение, от которого, по сути, он так и не оправился, выстрелив в себя из револьвера в 1890 году.
Всю драму художника здесь пересказать, конечно, не получится. Но тревожно то, что ведь Ван Гог – не единственная жертва перемалывающих всех и вся челюстей человеческого общества. Здесь человеку трудно заниматься любимым делом и идти своим путем – и при этом не умирать с голоду – если этот путь лежит в стороне от популярных устремлений и находит непонимание окружающих. Здесь трудно быть даже просто непохожим на других – это не прощается.
Давайте вспомним, как часто люди, непохожие на нас самих, в лучшем случае удостаивались насмешек, а в худшем – тычков, издевательств, неодобрения и даже обвинения в своей непохожести. И неважно, художник это или дворник, поэт или ваш собственный ребенок. И неважно, создает ли человек гениальные творения, или он просто хочет получать от жизни радость.
Наше общество преступно. И преступно оно в том, что ломает и перемалывает людей – не только без зазрения совести, но и с полным чувством собственной невиновности и даже правоты! Причем, что еще печальнее, часто это делается ради довольно низменных целей. И в этом я обвиняю человечество. И самого себя – потому что не считаю, что эту ответственность можно приписать лишь некоторым, а не разделить ее между всеми.
Думаю, одно из самых ужасных преступлений против личности – это мнение, что ты можешь перестроить ее, как тебе захочется. Но в итоге ты лишь сломаешь тонкое деревце души. И заново оно уже может и не вырасти.
В конце моей сбивчивой исповеди я хочу попросить вас, дорогие читатели, об одной вещи. Пожалуйста, в следующий раз, когда вам захочется переиначить ближнего на другой лад, вспомните о трагедии Винсента Ван Гога. Возможно, это станет примером, благодаря которому ломать личность в угоду собственным интересам уже не захочется.
Предыдущие записи автора: