Александр Носик, актер театра и кино: «Одноклассницу в Тюмени нашел через общую знакомую из Австрии»

Единственный спектакль Театра эстрады «Казанова. Уроки любви», состоявшийся в Тюменском драматическом театре на прошлой неделе, предсказуемо собрал аншлаг. Зритель наслаждался игрой знаменитых актеров Владимира Меньшова, Александра Носика, Елены Захаровой, Александра Пашутина, который, к слову, приехал в Тюмень слегка простуженным, но как истинный профессионал посчитал это недостаточным основанием, чтобы не выходить на сцену. «Это не то чтобы тяжело, но неприятно», – признался, покашливая, корреспонденту 72.ru народный артист (за плечами которого полторы сотни ролей в кино), решив попить чаю в зоне отдыха за час до спектакля.

Оказывается, впервые в Тюмени Александр Сергеевич побывал аж в 1968 году – с гастролями театра имени Гоголя. Актер не переставал восхищаться новым зданием Тюменского драмтеатра. «Ла Скала просто! Не то что в провинции – в Москве сейчас ничего подобного нет!», – авторитетно заявил Пашутин.

А вот Александр Носик, согласившись пообщаться с журналистами буквально за полчаса до выхода на сцену, со своим старшим товарищем не согласился, отметив лишь, что сцена хорошая, но здание можно было бы построить по-другому, для чего стоило посетить старые классические театры. О том, что артист, известный прежде всего по ролям в сериалах «Возвращение Мухтара», «Каменская», «Спецназ», «Боец» и других, – сын и племянник знаменитых советских актеров Валерия и Владимира Носиков, знают немногие. И Александр Валерьевич это никогда не афиширует. В том числе и потому, что в юности вовсе не собирался становиться актером.

– По городу успели погулять?

– Чтобы нормально посмотреть город, надо приезжать не в четыре часа утра. Хотя кое-куда успел сходить. Но в основном отсыпался.

– Говорят, к вам сюда специально одноклассница приехала.

– На самом деле она живет в этом городе. Когда мы окончили школу, она вернулась в Тюмень, где и жила до того, как пришла в наш класс. И сегодня она придет на спектакль. Причем в первый раз она ходила на мое выступление в Тюмени лет восемь-девять назад. Потом я потерял ее телефон, теперь нашел – мы созвонились и я ее пригласил. А телефон я нашел через одну девчонку, которая училась в школе на год старше нас и сейчас живет в Австрии. То есть я тюменский телефон нашел через Вену, так бывает.

– В каких сериалах в ближайшее время вас можно будет увидеть? Над какими проектами сейчас работаете?

– В данный момент я работаю над спектаклем «Казанова. Уроки любви». А если про сериалы интересно, то скажу, что выходит «Знахарь-2», там у меня небольшая роль, я играю пластического хирурга, которого по сценарию быстро «замочили». Но скажу, что мне очень понравилось работать с режиссером в этом фильме. Еще одна премьера – сериал «Исполнительный лист», который стартует на Первом канале. Снимали очень быстро, чтобы успеть к 145-летию службы судебных приставов.

– Вы работали с Глебом Панфиловым в сериале «В круге первом»...

– Это не я с ним работал, это мастер работал с молодым артистом. То есть тут надо правильно акценты расставлять. (Смеется.)

– Какие впечатления остались от этого сотрудничества?

– Вы знаете, были режиссеры, от работы с которыми получал удовольствие, но большего кайфа на съемочной площадке больше нигде такого не было. Ведь то, что позволено Глебу Панфилову, не могут позволить себе многие другие режиссеры. Потому что он сохранил некий островок в хорошем смысле того старого советского кино, это касается организации на площадке, подхода к работе, к материалу, к артисту, к атмосфере. Ни одного громкого слова за время съемок никто не услышал, никто не кричал и не рычал. Что касается работы с материалом, то, например, из двух страниц сценария выросла интересная подробная сцена для каждого актера, представьте, какое это удовольствие – так работать. Не было ни одного незначительного слова, реплики у каждого артиста. То есть даже какой-то мой маленький кусочек в сцене снимался очень серьезно. Мы ее сначала читали, потом через несколько дней еще раз прогоняли, репетировали и уже потом снимали.

Глебу Панфилову позволено работать без стоящего над душой продюсера, который кричит «Смена! Быстрей!». Панфилов занимался творчеством, он создавал художественный продукт высокого класса. И плюс кс этому – уважение к каждому актеру. Пусть он там в этой сцене 10-й, 15-й – он был такой же нужный, любимый артист для Панфилова, как и звезда «первого эшелона». Это для меня удивительно и показательно в нем. Я отношусь к этому опыту как к сказке, сейчас даже не очень верится, что это было. Не хочу при этом умалить достоинства других режиссеров, но над ними всегда, к сожалению, стоят продюсеры.

– Первую свою роль помните?

– Давайте разделим. Первая моя роль, если иметь ввиду профессиональную работу, это была роль в Московском театральном центре «Вишневый сад» под руководством художественного руководителя Александра Михайловича Вилькина. Эту фамилию почему-то в интервью всегда опускают, хотя если бы я упоминал, например, Захарова, обязательно бы писали. Между тем Вилькин – один из немногих учеников Юрия Любимова и действительно большой мастер. Актерскому мастерству именно он меня учил, потому что институт дает лишь теорию. И вот в этом центре я сыграл первую роль – волынщика Шванду.

А все, что до этого – была самодеятельность. Хотя ребенком я выходил даже на сцену Малого театра. Есть такая практика, когда на детские роли берут детей артистов. Но это нельзя называть профессиональной работой – просто вышел и прочитал текст, который тебе дали. Поэтому говорить в таких случаях, что карьера началась в детстве, – это ложь, глупость.

– Вы участвовали в шоу Первого канал «Звезды на льду». Тяжело было рядом выступать с профессионалами?

– Тяжело, мы ведь, сколько бы ни тренировались, никогда не научимся кататься, как они. Сейчас редко удается встать на коньки, но если выдается свободное время, стараюсь это делать.

– Вы ведь в детстве футболом и хоккеем увлекались?

– Скажу сразу: я не болельщик, я люблю участвовать. Футбол и хоккей – этому все школьные годы были посвящены. Каждую переменку играли. Хотя на коньках я стоял очень плохо. И меня ставили в защиту, я падал на шайбу – вот и весь в хоккей в моем исполнении. И первые коньки, которые мне купил отец, были гаги. Он думал, хорошие, быстрые коньки. Но там нет поддержки голеностопа и они не хоккейные.

– Вы в актерской карьере никогда не эксплуатировали славу своего отца, дяди. Это принципиальное ваше решение было?

– Да. Я ведь поначалу вообще не собирался быть актером. В профессию я впоследствии попал волей случая. А когда это произошло, мне очень не хотелось, чтобы за спиной говорили: «Некуда было ребенка послать – отправили в театральное училище». Поэтому я не пошел поступать в Щепкинское училище, я не показывался в Малом театре, где работали мои родители. Открещивался как мог от звездного статуса отца. Ну, так меня воспитали мои же отец с матерью. Зато если я чего-то достиг сегодня – пусть немного, но это мое. Отец – это величина, не надо к ней «примазываться».

– Есть какая-то любимая роль вашего отца?

– Чем старше становлюсь, тем больше они все становятся моими любимыми. Потому что я все больше начинаю понимать, как отец играл. Роли все разные. Понятно, что с детства остался в памяти Дорожкин из кинофильма «Освобождение», театральные роли, которые я видел.

– Удалось сыграть на одной сцене с матерью, с дядей?

– Нет, разве что однажды мы играли с дядей в одном телефильме «Такова жизнь», где он кстати выступал в роли моего отца. Очень жаль, что до сих пор на российском экране этот фильм не прошел, его показали пока только на Украине, в Белоруссии. Это, может быть, не шедевр, но мы пытались сделать этот фильм таким очень теплым. Это не «мыло», это небольшой сериал, такая «законченная» история про любовь, про друзей, про деревню, про людей, не таких, как мы. Случались забавные ситуации на площадке, когда режиссер Михаил Мамедов кричал мне: «Володя!». Я молчал в ответ. Он поворачивался к дяде и кричал «Саша!». А мы ему: «Михаил Александрович, вы кого зовете?». Режиссер в итоге: «Тьфу ты, Саша, Володя, поменяйтесь местами, эти Носики меня запутали».

– А вы часто спорите с режиссерами?

– Спорю. Увы, или, может быть, к счастью. Есть покладистые артисты. Я – не покладистый. Меня так научили, что я должен разобраться во всем. Если я не могу понять задачи, поставленной режиссером, если я не согласен и вижу свое, тогда буду спорить. Не всегда это правильно, но бывают ситуации, когда не поспоришь – не поймешь. Пока споришь – что-то узнаешь. Так что иногда лучше поспорить, быть заинтересованным, чем прийти и сказать: «Что надо сделать?».

– Вы играете сегодня в компании с мэтрами – Владимиром Меньшовым, Александром Пашутиным...

– Ой, я уже боюсь, не пугайте меня, а то я сейчас на сцену не выйду. Столько мэтров на квадратный метр. (Смеется.)

– Как у вас взаимоотношения складываются с этими актерами в работе? С ними спорите?

– Во время репетиций – конечно, потому были спорные моменты. Владимир Валентинович под себя пытается мять, говорит: «Саша, сделай так». А я говорю: «Нет, мне так неудобно». В общем, искали консенсус. Так и должно быть. Потому что каждый должен «сделать» свою роль. И при этом они должны переплетаться. А если кто-то один роль не «сделал», спектакль начинает заваливаться. Поэтому лучше в борьбе что-то «родить», чем без борьбы не «родить» ничего. Но все в порядке, спектакль существует много лет.

– Вы себя больше театральным актером ощущаете?

– Да, я все время в театре и в кино пришел из театра. Причем это получилось любопытно. Это была роль у Александра Михайловича Вилькина в спектакле «Стеклянный зверинец», который я до сих пор играю с огромной любовью. И вот в этой роли меня сначала увидел один из работников нашего театра, сказал знакомому ассистенту режиссера: «Приди посмотри, это интересно». Тот пришел, посмотрел, сказал: «Это интересно». Позвал режиссера, тот посмотрел и позвал меня на пробы. Вот так было раньше. Но сейчас ни ассистенты, ни режиссеры в театры не ходят. И это бардак. Они считают, что могут снять кино, не посещая театры, не зная актеров. Думаю, что, например, тот же Глеб Панфилов знает актеров, которых приглашает. Знает, что мы можем, в том числе в театре.

– У вас много ролей в сериалах на милицейско-бандитскую тему. Вам не кажется, что они буквально заполонили экран, что ими уже перекормили зрителя?

– Это не нас перекормили. Это мы приходим в кафе и говорим: «Дайте нам что попроще, что удобоваримо, что мы можем съесть». То есть что-нибудь про милицию или про бандитов. Продюсеры не будут давать продукт, который зритель не хотел бы смотреть. Не было бы рейтингов, это бы не снимали. Мы голосуем кнопкой пульта. Я люблю зрителя, потому что без него нашей профессии не существует. Но я же его и ругаю, потому что он сам выбирает такое количество развлекательных бездумных программ, непонятных ток-шоу, мыльные сериалы. Если бы зритель отказался от этого, снимались бы другие сериалы, другое кино. У нас появился бы рынок, у нас появился бы вкус. К сожалению, в этой ситуации продюсерский цех и кинопроизводство вообще – это обслуживающий персонал. И он обслуживает капризного, сидящего или лежащего на диване, жующего чипсы зрителя.

– Между тем, один продюсер утверждал: «Если я захочу, чтобы народ смотрел вот это, я могу сделать так, чтобы он это смотрел».

– Ну вообще продюсеры любят бить себя пяткой в грудь. Если говорить о продюсерах... Лет 10 назад одному итальянскому продюсеру вручали «Оскара» с формулировкой «За вклад в искусство». Что подразумевалось под вкладом в искусство: перечислили имен 20 великих актеров, «звезд», которых он открыл, которые до этого были никем, десяток картин, которые стали шедеврами. Вот это работа продюсера. О том, сколько он заработал, ни слова сказано не было. Хотя понятно, что заработал он гораздо больше, чем любой наш продюсер.

В спорте такие вещи есть. Там детей с ранних лет пестуют, ведут от возраста к возрасту. Это жестокий бизнес, но в нем есть хотя бы логика. А кинопродюсеры хотят на все готовенькое, дайте, мол, мне «звезду». Минуточку, а найти, а воспитать? Режиссеры раньше этим занимались. Но сейчас им не дают этого делать. Продюсер командует. А если продолжить разговор на тему «хавать», то давайте попробуем снять серьезную классику не в формате ширпотреба, а по старым канонам – еще вопрос, станут ли люди это смотреть.

– Тем не менее, есть примеры удачных экранизаций классических произведений.

– Вот что было снято в традициях старого доброго качественного советского кино – так это бандитская сага «Бригада». Я сейчас говорю именно о технике, хотя идея там совсем другая. А в хитовых картинах, которые вышли в последнее время, хотя я видел не все, качество исполнения, я считаю, очень спорно. Взять, к примеру, «Тараса Бульбу». Классическое произведение, но снято оно в голливудском формате. Мы гонимся за спецэффектами. В каждом фильме должна перевернуться машина или телега. Это купленная у Голливуда за большие деньги программа, ее используют в каждой картине, потому что деньги надо «отбить». Но от этого летящего в твою сторону с экрана автомобиля/телеги/саней уже тошнит. А технология советского кино, правильная технология, актерская, творческая, во многом утеряна.

Помните фильм «Приходи на меня посмотреть» с Янковским, Купченко, Васильевой? Великолепный фильм. Соединение современного кинопроизводства: снято все четко, быстро, динамично – и старой техники. И это шедевр. Это кино вроде такое домашнее, теплое, новогоднее. А его будешь смотреть раз за разом. Потому что все по-настоящему.

– Из последних киноновинок что вам по душе пришлось?

– Мне не удается увидеть фильмы сразу после выхода, я смотрю их гораздо позже. Сейчас очень хочу посмотреть «Край». Мне уже сказали, что в кинотеатрах он больше не идет. Обидно. Постараюсь посмотреть в течение ближайших двух месяцев. Из зарубежных смотрел «Начало».

– И как вам?

– Вы знаете, в Голливуде всегда очень хорошо разработан сюжет. А выход из сюжета, как всегда, опять же по-голливудски очень слабенький. Они сделали четыре пятых фильма идеально, а почему-то в пятой части все превращается в ничто. Хотя старые добрые фильмы в том же Голливуде тоже были, и там тоже снимали совсем по-другому.

– Но Ди Каприо ведь там хорош?

– Я сейчас буду суров. Ди Каприо – звезда, профессионал. Но скажите, эта роль в его «копилку» что-то дала? Нет. Он таких уже играл. Вы понимаете, как важно для артиста сыграть то, чего он еще не делал! «Авиатор» или роль больного мальчика (в фильме «Что гложет Гилберта Грейпа» – прим. авт.) – вот это вкусно. А когда ты играешь то, что уже было... Кто-то мне предложил после «Мухтара» роль милиционера с собакой. Я говорю: «Вы смеетесь? Вы же потеряете больше и будете глупо выглядеть». Нет, я не против сниматься, зарабатывать, но это будет уже смешно.

Редакция благодарит администрацию Тюменского драматического театра за помощь в подготовке материала.