«Вы молитесь, а мы полетели»: Герой России Владимир Шарпатов раскрыл подробности своего знаменитого побега из Кандагара

Фильм «Кандагар» вышел на экраны в 2010 году — через 14 лет после легендарного побега российского экипажа самолета Ил-76 из плена талибов*. Прототип главного героя этой исторической драмы — тюменец Владимир Шарпатов. В далеком 1996 году ему вместе с командой удалось совершить настоящее чудо. Экипаж, просидевший больше года в плену у талибов* («Талибан»* — запрещенная в России террористическая организация), угнал свой транспортный самолет и вернулся домой. Как это было и что осталось за кадром популярного фильма? Мы встретились с капитаном знаменитого Ил-76 и внимательно выслушали эту невероятную историю из первых уст.

Герою России Владимиру Шарпатову сейчас 84 года. Со дня его нашумевшего побега прошло почти 28 лет. За это время можно многое забыть, но командир, на котором до сих пор отлично сидит летная форма, прекрасно помнит все имена, подробности и даты. Свой рассказ о том роковом полете над Кандагаром он начал с воспоминаний о событиях, которые привели его к трапу того самого Ил-76.

— У нас в Тюмени в девяностые годы грузовые перевозки полностью прекратились, а в Казань тогда доставили два новых самолета Ил-76. Меня пригласили туда учить местных летчиков. Полгода я летал с казанскими экипажами на этом транспортном самолете, а 14 июня 1995 года меня отправили в командировку. Генеральный директор казанской фирмы вызвал меня и сказал, что нужно выполнить специальное задание. Меня направили в Арабские эмираты в фирму Виктора Бута, где поставили задачу летать в Афганистан. Я знал, что война там закончилась и прошло уже шесть лет, как наши войска вышли из этой страны. Конечно, слышал, что там есть какие-то талибы*, но в переводе на русский язык «талиб»* — это студент. Вот я и подумал, что ничего страшного. Какие-то студенты помитингуют и успокоятся. Тогда еще не знал, что это военное формирование, созданное в лагерях Пакистана. На тот момент они уже захватили больше половины Афганистана и их столицей как раз был Кандагар, — вспоминает Герой России Владимир Шарпатов.

В Афганистан тюменец в итоге летал неоднократно, и на борту его транспортного самолета в то время были разные грузы. Однажды, вспоминает Шарпатов, им загрузили на борт 34 тонны новеньких купюр. Из-за отсутствия станков Афганистан тогда печатал свои деньги в России.

Тюменец не скрывает, что и он, и члены его команды достаточно быстро осознали существующий риск. Незадолго до своего рокового полета они даже хотели завязать с командировками в Афганистан, но страх остаться без денег очень быстро свел эту дискуссию на нет.

— Говорят, что нам нужно еще последний рейс сделать, там немного загрузки осталось, и всё, конец командировки. Летчики — люди суеверные. Последний нельзя говорить, но вот он в итоге последним и оказался. Мы полетели в Баграм и там должны были разгружаться. Лечу по знакомому маршруту, трасса проходит через Кандагар. Вдруг на связь выходит диспетчер и говорит, что нам нужно садиться для досмотра груза. Я отвечаю, что садиться не буду, потому что у меня другой пункт назначения. В это время на связь выходит пилот истребителя МиГ-21, с которым я был знаком. Он говорит: «Володя, это ты? Видишь истребитель в 200 метрах сзади? Я выполняю заход — это приказ». Я сказал им, что у меня превышение посадочного веса. В Баграме, куда мы летели, не было заправки, поэтому мы везли с собой топливо еще и на обратный путь, — рассказывает Владимир Шарпатов.

Один из членов экипажа Ил-76 тогда прикинул, что у истребителя МиГ-21, сидящего у них на хвосте, через 40 минут закончится топливо. Команда транспортного самолета решила пойти на хитрость. Командир воздушного судна решил затягивать виражи, которые ему разрешили совершить для сжигания лишнего топлива. Экипаж надеялся, что пилоту МиГ-21 в итоге придется уйти на посадку, а у них появится шанс улететь.

— Мы тогда связались со своей фирмой. Нам сказали не садиться и обещали подмогу. Может быть, они планировали свой истребитель направить, не знаю. Во время первого круга я увидел, что местные вытаскивают из ангара еще один МиГ. На втором кругу мы увидели, что он уже готов к взлету, а к нам на помощь так никто и не прилетел. Диспетчер требует выполнять заход. Пилот истребителя говорит, что это последнее предупреждение и он открывает огонь, — восстанавливает хронологию давних событий Герой России.

Находясь на территории иностранного государства, командир воздушного судна не мог проигнорировать требование о посадке. В случае отказа его самолет автоматически превращался в законную цель, которую можно сбивать. Примеры подобного развития событий тогда уже были, и экипаж Ил-76 решил не испытывать судьбу.

— Пришлось заходить на посадку. Приземлился, заруливаю, а там уже толпа на автобусах, на бричках каких-то подъезжают и все вооружены. Люди, с которыми мы там еще совсем недавно общались, уже совсем по-другому с нами разговаривают. Вытаскивают из нашего самолета один ящик, разбивают и из него высыпаются патроны. Допрашивал меня тогда самый главный талиб* — Мулла Омар. Он спрашивал, откуда и куда я летел, кто организовал этот рейс. Я отвечал, что я обычный летчик и моя задача совершить рейс, а всеми организационными вопросами занимаются наземные службы. Сказал, что я вообще не имею права лезть в груз. А на вопрос, сколько раз я уже так летал, обманул и сказал, что этот полет был у меня первый, — признается Владимир Шарпатов.

Вернувшись после допроса в самолет, командир попросил членов экипажа уничтожить все журналы и документы, которые могли разоблачить его и поставить их жизни под угрозу. Альбом с фотографиями из разных стран было сложно незаметно порвать. Его тогда спрятали за обшивку самолета, а все еще непроявленные пленки достали из фотоаппаратов и засветили.

— Потом мне пришлось еще сжевать страницы своей записной книжки. В ней я отмечал все командировки, чтобы в случае необходимости сверяться с расчетами бухгалтерии. О ней я вспомнил, когда нас уже посадили в автобус. Сначала хотел порвать страницы и выкинуть в окно, но потом подумал, что это риск. Вооруженные талибы*, сопровождавшие нас, могли заметить и заподозрить неладное. Пришлось просто сжевать всё и выплюнуть, — рассказывает тюменец.

Оказавшись в плену, Владимир Шарпатов понял, что талибов* мало интересуют их жизни. Единственное, что они действительно ценили — это захваченный ими новенький Ил-76. Командир воздушного судна быстро сообразил, что это и есть их единственный шанс. Под предлогом необходимости обслуживания самолета Шарпатов и попавшие вместе с ним в плен члены экипажа стали периодически ездить в свой Ил-76 для проведения технических работ и ждать, когда им представится шанс для побега.

За время плена, который длился мучительные год и 13 дней, экипаж Владимира Шарпатова неоднократно пытались освободить. В Кандагар приезжали различные переговорщики и представители посольства, но талибы* были непреклонны и грозили своим пленникам Шариатским судом.

— В один из дней мы остались в самолете всего с тремя автоматчиками. Все остальные наши вооруженные охранники ушли совершать намаз. Я вышел из-под крыла, смотрю: и правда все пошли в сторону вышки молиться. Сразу говорю своим — запускайте двигатели. Пытаясь усыпить бдительность талибов*, мы тогда связались с их вышкой и попросили разрешения немного порулить. Вышка молчит, ну ладно, думаю: значит, все ушли. Вы молитесь, а мы тогда поехали, — вспоминает о своем судьбоносном решении Владимир Шарпатов.

Талибы* пытались перекрыть им взлетную полосу. Командир вспоминает, что полуспущенные колеса их самолета Ил-76, который больше года простоял под палящим солнцем Кандагара, буквально чудом выдержали огромную нагрузку от резких маневров во время побега.

— Вес 121 тонна был. Представляете, вот такая махина разворачивается. Колеса могли смяться, да и шасси могли сломаться, а скорость где-то уже 110–120 километров в час была. Тут нужно сказать спасибо нашим конструкторам и рабочим за то, что они создали такую надежную машину, — вспоминает тюменец. — Продолжаю взлет, и вижу, что слева несутся две машины. Не как в кино, там сзади догоняли, а слева. Они у меня уже под крылом были. Я ждал, что вот-вот будет удар. Знал, что в борьбе с неверными они не боятся смерти, считают это прямой дорогой в рай. Мне скорость для отрыва нужна была 280, а у меня было всего 220. Хорошо, что я имел опыт полетов с грунта и знал, что если выпустить механизацию — закрылки и подкрылки в посадочное положение полностью, то на скорости 230 можно взлететь. Даю команду бортинженеру и буквально с последней плиты подрываю самолет, — вспоминает тюменец.

Сразу после взлета экипажу пришлось решать еще одну непростую задачу — обезвреживать трех автоматчиков, которые остались у них на борту. Один из них уже начал передергивать затвор.

— Я скорость разогнал, делаю горку — штурвал от себя и создал невесомость. Талибы*, как космонавты, всплыли, потом обратное движение, перегрузка, они попадали. И тут уже мой экипаж впятером против троих. Давай их вязать. Веревки мы приготовили заранее и даже немного потренировались, вспомнили, как вязать простые, но прочные узлы, — делится подробностями подготовки к побегу летчик.

В небе над Тегераном экипаж Владимира Шарпатова связался со своей фирмой и сообщил расчетное время прилета. Оглядываясь назад, командир вспоминает, что только оказавшись на земле, он почувствовал, что его трясет. Во время самого побега переживать и бояться было некогда.

— Я когда зарулил в Шарджу, открыл форточку и выглянул — полицейские чуть не открыли по мне огонь. У меня борода была на два кулака, и они подумали, что за штурвалом талиб*. Сам Виктор Бут нас тогда встречал. Даже документальные кадры есть, — делится Владимир Шарпатов.

Через шесть дней после побега командиру экипажа Ил-76 присвоили звание Героя России. До 62 лет Владимир Шарпатов продолжал летать, а сейчас вместе с другими Героями России путешествует по стране, встречается с молодыми людьми и рассказывает им свою удивительную историю.

В прошлом большом интервью, данном редакции 72.RU, Владимир Шарпатов рассказывал о своих страшных снах, в которых он снова и снова оказывается в плену в Кандагаре.