Марина Жабровец, заведующая кафедрой режиссуры в Тюменской государственной академии культуры, искусств и социальных технологий: «Не будете создавать молодежные театры – будете тратить деньги на тюрьмы»

В Тюмени на днях завершился молодежный театральный фестиваль «Живые лица». Он уже стал для нашего города традиционным. О том, как фестиваль меняется год от года, а также о том, как тюменская молодежь относится к театру и какие перспективы есть у местных режиссеров, рассказала в беседе с корреспондентом 72.ru главный театральный педагог области Марина Жабровец.

– На этой неделе в Тюмени завершился фестиваль «Живые лица», который уже стал традиционным. Как он изменился за последние годы?

– Фестиваль, как любой живой организм, растет, развивается, меняется, как мне кажется, к лучшему. Об этом говорят и многие гости, и давние друзья фестиваля, которым тоже есть с чем сравнивать. Качественно изменилась конкурсная программа, когда мы действительно всерьез озаботились поиском денежных средств. Наши главные организаторы фестиваля ТГАКИиСТ нашли эти средства, и тогда мы смогли приглашать более зрелые, более интересные театральные коллективы из Питера, Москвы, Казани и других городов. Ведь какой им интерес ехать к нам глубоко в провинцию за свой счет, если у них аналогичных фестивалей очень много? Поэтому мы, безусловно, должны помогать этим достаточно бедным театрам для того, чтобы они смогли приехать. За счет этой помощи мы существенно усилили наш фестиваль. Плюс к тому появились всякие инновации, которые должны быть присущи молодежным проектам. Это режиссерская лаборатория, которая прошла с очень большим успехом, стала более интересной и насыщенной офф-программа, проводилось больше мастер-классов – многие ехали сюда из других городов в том числе ради них. В этот раз специально для повышения квалификации приезжали режиссеры из Когалыма, Сургута, театральные педагоги из тобольского колледжа искусств.

– Марина Владимировна, бытует мнение, что молодежь не особо интересуется таким видом искусства, как театр. Как вы оцениваете нынешнюю публику, в числе которой было немало представителей молодого поколения?

– Да, театр не такое уж массовое искусство, тем более сейчас у него много конкурентов. Но дело абсолютно не в этом. Как мне кажется, искусство не должно быть слишком массовым, иначе оно потеряет свой статус. Но среди молодежи любители театра все же находятся. И на нашем фестивале в процессе подготовки мы попытались найти какие-то более современные формы его раскрутки. В частности, мы создали свою группу «Театральный фестиваль «Живые лица» в социальных сетях, там стали публиковать очень современно, интересно снятые Данилом Чащиным рекламные трейлеры режиссерской лаборатории, самого фестиваля. Очень хорошо в раскрутке помогли СМИ, которые поняли, что у нас общая цель – развивать творческую молодежь в Тюмени, делать наш город ярче, богаче и лучше. Благодаря этому у нас было достаточно зрителей, все спектакли проходили при переполненных залах. А режиссерская лаборатория показала просто удивительные вещи: почти в полночь в коридорах, на сцене и во всех закутках академии мировой экономики, управления и права (ТГАМЭУП – Прим. авт.), где все это проходило, человек сто из разных вузов и театров, друзья, друзья друзей, даже вахтерши и их маленькие внуки – все приняли участие в этой лаборатории, как ее актеры и режиссеры. Там каждый пятачок действительно был уголком ада, рая, чистилища... Там было все театрализовано, просто тотальный театр! Еще больше людей ходили по этим темным закоулкам в качестве зрителей. Мы, кстати, ограничили туда вход, потому что невозможно было поместить всех желающих. Когда я там ходила – мне, по задумке режиссеров, нужно было ужасаться, глядя на ад и чистилище, – а я шла и умилялась, шептала своим коллегам из жюри: «Вы посмотрите, сколько энтузиастов, сколько сил, средств, времени, денег они на это потратили». Мы ходили среди этих таинств, дантевых кругов ада, а для меня это был рай, потому что я видела, что театр не умрет. Я ходила и радовалась. Когда мы покинули лабораторию, председатель жюри фестиваля Андрей Ураев, который является доцентом школы-студии МХАТ, который сам ежегодно проводит в Москве очень крутой проект «Фестиваль-школа «Территория», сказал, что отдал бы Гран-При лаборатории, если бы она была в конкурсной программе, потому что именно там настоящий театр. И я порадовалась за Тюмень, потому что пока это есть, будущее в надежных руках.

– В связи с появлением фестиваля или, может быть, по каким-то другим причинам возрос интерес к профессии режиссера? Стало ли больше желающих поступить в ваш вуз?

– Я бы так не сказала. Интерес этот и не возрастает, и не угасает. Мне кажется, во все времена интерес к театру был, есть и будет. А поскольку в эту профессию мы отбираем штучно, то нам, собственно говоря, гигантского наплыва студентов и не нужно. Да в искусстве его и не может быть. Разве было когда-то громадное число желающих заниматься скрипкой? Или играть на рояле? Или все повально увлеклись живописью? Или хореографией? Не современным стрит-дансом, а действительно серьезным танцем. Таких никогда не было много, но такие чудаки всегда найдутся. А у нас, педагогов, всегда будет из кого отобрать, кого воспитать. Студентов много, учеников мало. Потому что ученик – это не просто студент, это будущий соратник, который взял от тебя как эстафетную палочку то, во что ты веришь. Чудо, если б таким был каждый второй, но они потому и таланты, потому что они редкость. Их надо беречь, выискивать, и мы продолжаем это делать. В каждом курсе есть один или два перспективных человека, которые многого добьются, но только если сами будут стараться, развиваться, работать. Потому что ни один учитель не даст им того, что они сами могут взять. Надо всерьез учиться у жизни, у педагогов, у книг.

– Многие отсеиваются и не заканчивают обучение?

– Да, мы специально набираем курсы побольше, понимая, что закончат 8-10 человек, а из них двое-трое останутся в этой профессии и достигнут каких-то успехов. И это неплохо. Мой педагог в ГИТИСе рассказывал, что когда он поступал, а тогда шли большие наборы, на курсе учились 28 человек. И им сказали, что если хотя бы один станет режиссером, то существование всего курса оправдано. Потому что ты воспитываешь единичную личность, ведь режиссер – уникальнейшая профессия. При огромном энтузиазме человек должен обладать недюжинной силой, выносливостью, потому что ему придется выдерживать очень серьезную конкуренцию, очень большие трудности и материальные, и физические, и нравственные, и творческие, и какие угодно еще. Когда я поступила, наш педагог по истории Марина Павловна Стуль говорила, что профессия режиссера – вторая по сложности после летчика-испытателя. Потому что летчик разбивается один раз, а режиссер – много. И каждый раз после этого он должен вставать, поднимать за собой людей, возрождать их и вдохновлять... Это очень сложно. Поэтому воспитывать их в массовом масштабе невозможно, не говоря уже о том, где для них найти столько театров?

– Как раз об этом хотелось бы поговорить. Какие перспективы у ваших выпускников в Тюмени?

– Сами себе создадут эту перспективу – будет. К сожалению, никто ничего, я так думаю, в Тюмени им не даст. Некоторым людям надо помогать, даже не дожидаясь, пока они попросят. Есть очень талантливые люди, которых надо поддержать, иначе они уедут в Москву. Столица забирает у нас очень мощную силу, там есть, что им предоставить. Хотя бы образ жизни, культуру, другой климат, другие связи. Тюмень молодежи особо ничего предложить не может. Мы можем только дать им возможность реализоваться лучше, чем в Москве. Но тут наши власти отстают. Они не понимают, что год-два он промучается и уедет. В Москве он, конечно, тоже будет мучиться, но не так. Он будет мучиться в театральной среде, среди своих, а здесь – в очень плохих условиях и ничего не получит. Но некоторые дикие фанаты своего дела что-то сами вкладывают и получают. Такие как Люба Лешукова, например (режиссер молодежного театра «Мимикрия» – Прим. авт.). Какая у нее перспектива? Создавать самой театр, 10 лет биться головой о стену за его существование и, наконец, получить хоть какую-то отдачу. Или Экспериментальный шекспировский театр – биться, чтобы получить хоть какой-то подвальчик и так его и не получить. В итоге его режиссер Алексей Ушаков, мой ученик, вынужден вкладывать свои деньги, брать кредиты и рисковать своими средствами, когда у него самого есть семья и маленький ребенок. На сколько ему хватит энтузиазма, я не знаю.

Эти театрики живы пока еще, теплятся, но время пройдет, и волна бюрократия и безденежья их захлестнет. Театру ведь нужно помещение, а его не дают. Если оно есть, можно показывать спектакли, даже что-то зарабатывать ими, привлекать к себе спонсоров. А так они это делают на улице, на мебельных фабриках, как, например, Анастасия Рыбалко (режиссер сценической студии «Ветроном» – Прим. авт.). Фестиваль же показал, в каких условиях они существуют – в очень плохих, в основном могут потянуть только моноспектакли, потому что одеть актеров, сделать декорации за свой счет трудно, а за счет администрации практически невозможно.

Власти пытаются помогать, но этого очень мало. Нет какой-то системности, целенаправленности, щедрости. Кто-то из великих очень точно сказал: «Не будете строить школы – будете строить тюрьмы». Это же я могу сказать о театре. Не будете создавать молодежные театры – будете тратить деньги на тюрьмы, на реабилитационные центры для наркоманов, на увеличение штата полиции, которая будет защищать всех от этой бездуховной, праздной, ничем не заинтересованной молодежи. Мы делаем мощнейшее дело – обеспечиваем воспитание культурного молодого поколения. Ураев, посмотрев выступление театра-студии «Быть» в ТюмГАСУ под руководством нашего выпускника Артема Васильева, спросил, кем будут эти талантливые ребята. Ему ответили, что они станут строителями, дорожниками, дизайнерами. Тогда он сказал, что человек, получивший такую школу творчества, никогда не построит плохой дом, потому что ему будет стыдно. Он будет помнить о людях, которые там будут жить, потому что у него в душе что-то уже произошло.

– Марина Владимировна, что бы вы посоветовали местным талантливым ребятам, которые находятся в таких непростых условиях?

– Идите к нам в академию, где для вас найдутся специализации, факультеты, педагоги, которые помогут вам состояться, открыться, реализоваться и как-то выстоять в этом мире. Мы своих выпускников не бросаем. Я помогаю им в поисках работы, в раскрутке спектаклей. Так что идите к нам, будем вместе делать радостные вещи и не выживать, а жить.