«Наркоманы не здесь». Как люди тихо ждут реновацию в спрятанном от посторонних глаз районе Тюмени

Эти двухэтажные деревянные домишки словно спрятались от большого мира. Они находятся не так далеко от объездной, а звуки шума от четырехполоски на Камчатской тут не слышны. Словом, почти полная тишина. Хотя буквально через дорогу жизнь кипит. Там ходят люди, работает несколько магазинов, а также находятся печально известные болгарские пансионаты, в одном из которых убили Настю Муравьеву.

В этом репортаже мы расскажем о тех, кто здесь живет, о чем они просят и в каких условиях вынуждены находиться.

Теплотрасса и мусор. Это первое, что встречает случайного путника в районе домиков на Камчатской. Двери в подъезд у домов под литерами 19 и 19а деревянные, зайти в них может любой желающий. Но стоит ли? Небольшой неудобный вход, обшарпанные стены, деревянная лестница. На площадке — узкий коридор на три квартиры. Надо отметить, что плохого запаха нет; хотя некоторые дома здесь признаны аварийными, люди вынуждены убирать общее пространство сами.

Однотипных домиков, построенных в этом небольшом жилом районе, девять. Они отличаются друг от друга только степенью запущенности, но похожего больше. У каких-то уже обвалилась штукатурка, видны дыры в деревянной отмостке. Некоторые внешне вполне приличные. Даже есть ощущение, что ремонт провели совсем недавно.

Между домами проходят трубы теплотрассы. Также есть собственные огороды за заборами. Они деревянные, но старые, есть небольшие сетчатые. Между ними дорожки, вытоптанные, скорее всего, местными — людей тут встретишь нечасто.

Замечаем женщину с двумя пакетами, которая заходит в подъезд. На вид ей лет 60, у нее яркий макияж и короткий светлый пуховик. Увидев чужаков, она, такое ощущение, прибавляет ход и скрывается за дверьми. Догнали, представились.

— У меня нет времени, я пошла, — отвечает тюменка на просьбу пообщаться и рассказать о жизни в этом районе.

Вдруг из другого подъезда выходят два человека. Идут к трубам теплотрассы — покурить. Место для этого у них не оборудовано, как у других, никаких диванчиков и стульчиков.

— Мы сюда переехали недавно, — начинает рассказ женщина. — Снимаем жилье за 20 тысяч рублей. Тут у нас двухкомнатная квартира, полноценная, никаким общежитием тут и не пахнет. В целом меня всё устраивает, но будем весной отсюда переезжать.

По дороге идет женщина, несет в руках две булки белого нарезанного хлеба. Представляется Натальей и хочет рассказать о том, как ей здесь живется.

— Наш дом аварийный, — начинает женщина. — Мы живем здесь с 2013 года. Покупали квартиру хорошую, двухкомнатную, за 1,2 миллиона рублей. А вот году в 2018-м нас признали аварийными. Поставили срок расселения на 2029 год. Почему именно так далеко, не знаю.

При этом женщина с большой теплотой говорит и о районе, и о своем доме. Соседи дружные, наркоманов и алкоголиков среди них нет.

— Всё слухи. У нас вообще спокойно, хоть в 10, хоть в 12 часов ночи выйди в магазин за хлебушком — тебя никто не тронет. Наркоманы не здесь, а вон там, — говорит Наталья и показывает в сторону домов в старой Лесобазе.

Заходим вместе с Натальей в подъезд, она начинает перечислять проблемы в доме: штукатурка отваливается, полы неровные. Зовет супруга — тот, по ее словам, может рассказать еще больше.

Из квартиры выходит Андрей — седой и лысеющий худощавый мужчина в теплом шерстяном свитере и таких же теплых носках. В руках у него зажженная сигарета, на носу тонкие очки. Вместо того чтобы начинать жаловаться на что-то, он сходу начинает говорить, что в квартире тепло.

— Сейчас, сейчас. Я схожу и сфотографирую градусник — он у меня показывает температуру воздуха снаружи и внутри, — говорит он, уходит и появляется буквально через 10 секунд.

Внутри квартиры больше 26 градусов.

— В эту зиму мы вообще батареи не включали. Ни на кухне, ни в зале, ни в детской. Теплый дом! — рассказывает мужчина в теплой одежде.

В это время к Наталье подходит какая-то женщина с коляской. Она начинает громко рассказывать жизненную историю, бодро приправленную отборным матом. Высказавшись, замолкает.

Тем временем Андрей начинает рассказывать о проблемах. Но не дома и своей квартиры, а о том, что не может продать ее. Никто не берет помещение в аварийке.

— Тут же какое дело. Я могу продать квартиру, потому что я собственник. Не берет никто. Хорошо, что покупали до того, как дом признали аварийным, потому что могу свою цену назвать. А если купил бы уже после за условный миллион шестьсот, то и продать смог бы за столько же, — говорит мужчина.

Дом, где живет эта семья, не только аварийный. Он попал под реновацию. Андрей тоже про это упоминает.

— И вот мне тогда застройщик, который придет, точно должен будет минимум 3,5 миллиона выплатить. Но мне надо четыре, — говорит мужчина.

Потом он начинает большой монолог о доме. Что он прочный, хороший, да и простоит еще долго. В свое время, по его словам, здесь строили жилье для своих, работников лесопромышленного комбината «Тура». Сделали дома из лиственницы, одного из самых крепких и надежных стройматериалов.

— Мы дверь входную делали, две цепи на бензопиле сожгли. Настолько всё прочно, — рассказывает он.

Попрощавшись несколько раз с Андреем, направляемся вместе с Натальей к другому дому. Вдруг из окна второго этажа высовывается пожилая женщина и приветствует ее. Рассказывает, что живет в хорошей двухкомнатной квартире с 70-х годов прошлого столетия. Впрочем, ее добродушный запал быстро иссякает. Она закрывает окно и скрывается из виду.

Расселение, о котором говорят люди, должно быть. Этот участок отдают под реновацию, ее срок составит 15 лет. Возможно, что звук вбивающихся свай и ремонта начнется сразу после того, как землю отдадут кому-то из застройщиков.

Не только этот район попадает под реновацию в Тюмени. Под снос пойдет общежитие, которое находится на улице Коммунистической. Некоторые жители против того, чтобы менять свои условия жизни. Мы побывали там и рассказываем, что увидели.