Одна на всех

Сайт 72.ru продолжает знакомить своих читателей с историями свидетелей Великой Победы. 9 Мая 1945 года объединил всех, и в то же время День Победы у каждого был свой...

Сегодня герои нашей рубрики – заслуженные тюменские ветераны, для которых вспоминать о войне, о том, как на глазах гибли товарищи, как свистели пули и рвались снаряды, как близкие лелеяли хрупкую надежду на возвращение домой своего сына, брата, отца, даже спустя столько лет – тяжелое испытание. Но и забыть они этого не могут, а мы – не имеем права...

Михаил Костюрин: «Так ждал Победы, что, когда она пришла, сразу не поверил»

Для командира взвода связи 57 корпуса, кавалера орденов Красной звезды и Отечественной войны I и II степеней Михаила Костюрина война 9 мая 1945 года не закончилась. Точнее, закончилась Великая Отечественная, но к тому моменту еще не сложили оружие японские агрессоры...

В мае 45-го Михаил Костюрин в составе своего корпуса находился в Чехословакии. «В 4 утра зашли телефонисты, радисты, говорят: «Товарищ лейтенант, вставайте, война кончилась». Я им отвечаю: «Врете». Не поверил, настолько сильно хотели и ждали этого, что когда Победа все же пришла, осознать это сразу было тяжело», – признается связист Костюрин.

За пару дней до этого его взвод получил задание обеспечить связь для наблюдательного пункта командующего артиллерией корпуса. Счастливое известие застало Михаила Федоровича и его сослуживцев в процессе наладки коммуникаций. Стояла задача выйти на новый рубеж. То есть о прекращении боевых действий на тот момент никто и не помышлял.

«Ну, а когда все-таки стало ясно, что мои товарищи надо мной не подшучивают – с разных станций стали приходить сообщения с подтверждением о капитуляции, – какой тут сон! Весь взвод в едином угаре принялся праздновать победу», – продолжает ветеран.

Правда, затем повоевать еще пришлось. Простояв еще несколько недель в Чехословакии, части, где служил Костюрин, отправились на восток, на Забайкальский фронт. Причем солдатам не сказали, куда они едут. С этим путешествием на другой конец земли, длившимся около месяца, у Михаила Федоровича связана трогательная история. «Сам я из Сибири, из-под Канска, что в Красноярском крае. И когда понял, что мы движемся в направлении моих родных мест, попросил у начальства, чтобы отпустили вперед – заскочить хотя бы ненадолго домой. И вот я на перекладных, чтобы обогнать свой эшелон, добрался до Канска, прежде дал телеграмму родным, чтобы встречали...», – тут Михаил Федорович надолго замолкает и... не может сдержать слез.

Повидавшись в родителями, с земляками, которые были демобилизованы раньше из-за ранений, Костюрин отправился нагонять своих. Затем маршем прошагал пол-Монголии, Манчжурию, не добравшись совсем чуть-чуть до Японского моря. А когда самураи все же сдались, тем же путем отправился с товарищами на Родину.

Впоследствии Михаил Федорович много лет отдал военному делу, дослужившись до звания полковника, затем около 20 лет работал председателем комиссии тюменского горкома партии. И на пенсию вышел уже в глубокой старости, намного позже положенного срока.

Спустя семь лет после войны он все же добрался до немецкой земли, когда его перевели на службу в ГСВГ (Группа Советских войск в Германии). А уже оттуда в 1959 году переехал в Тюмень, где и живет по сей день.

Александр Сальников: «Нам сказали: забраться под одеяло, и чтоб ни звука, ни выстрела»

Первый День Победы лейтенант, командир взвода восстановительного железнодорожного батальона встречал при весьма необычных обстоятельствах. В апреле 45-го его дивизия стояла в Польше, под Катовице.

«Мы уже прекрасно понимали, что войне скоро конец, – говорит ветеран. – И только ждали, когда немцы, наконец, сложат оружие. Однако вскоре нас неожиданно погрузили на составы, ничего не объясняя, и в условиях строжайшей секретности перебросили на Дальний Восток. И вот пока мы ехали добивать японцев, поступило известие об окончании войны с Германией. Наши части в это время располагались в глухом сибирском лесу. Мы к командованию: что да как? Это ж такое счастье, надо отпраздновать. А начальство нам: «Никаких торжеств, залезьте под одеяло и лежите там тихо и празднуйте, и чтобы ни звука, ни крика, ни выстрела слышно не было. Вот такой у меня и моих армейских товарищей День Победы получился».

Действительно, операция по переброске войск на Забайкальский фронт проходила в глубокой тайне. Даже маршал Василевский, который руководил операцией на Дальнем Востоке, отправился на место боевых действий с Западного фронта, где уже все было решено, под чужим именем.

«Интересно, что ни в мемуарах Василевского, ни в других материалах о нем я не нашел рассказов о том, что солдатам, переброшенным на Восток, запретили праздновать 9 Мая», – отмечает Александр Егорович.

Бывший журналист и преподаватель истории и философии в Тюменском высшем военном инженерном командном училище рассказывает об одном любопытном моменте в своей педагогической практике: «Когда я рассказывал своим курсантам о тех днях, то говорил, что в дни Победы над Германией на Забайкальский фронт были переброшены самые лучшие части советских войск. А они как-то раз вполне резонно меня спросили: «Так что же получается: Гитлера худшие добивали?». Я нашел, что им ответить: к концу войны любые наши войска можно было смело назвать элитными подразделениями – настолько могучей и обученной к тому моменту была наша армия».

Павел Мирошниченко: «После капитуляции нам пришлось до лета драться с фашистами»

Участнику освобождения Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, Австрии, Чехословакии Павлу Харитоновичу Мирошниченко от войны на память остался «сувенир» – осколок в легком. «Снаряд ударил в дерево, – делится герой войны. – Кто пошустрее был – в траншею нырнули, кто-то не успел. А я и сам не заметил, как меня зацепило».

Еще одно тяжелое ранение он получил в Будапеште как раз в начале 1945 года, незадолго до конца войны. «Бои в столице Венгрии были ожесточенные. Бывало, стоит дом: первый этаж заняли наши солдаты, а на втором немцы сидят», – рассказывает воин. В госпитале после того ранения он пробыл три месяца, а в апреле вернулся на поле боя.

К маю 1945 года сержанту Мирошниченко, успевшему послужить и в связистах, и в артиллеристах, едва исполнилось 19 лет. «Бояться некогда было, – рассказывает Павел Харитонович. – Нам, связистам, задачу ставили всегда четко: «Дай связь!». А уж каким образом ты ее обеспечишь – твоя забота. Тянешь провода на передний край и думаешь, как бы проложить так, чтобы не перебило. А если кабель оборвало – идешь ремонтировать, под пулями, снарядами. Особенно тяжело было прокладывать связь через реки...».

9 мая войска, где служил Мирошниченко, встретили в наступлении. «Счастье никакими словами не передать – уж так эта война надоела! – Павел Харитонович заливается смехом. – Но толком порадоваться не получилось. Не все немецкие части подчинились приказу о капитуляции». В чешских лесах еще оставались группы немецких солдат, которые не желали сдаваться в плен. «Наши части до конца мая подавляли сопротивление отдельных немецких группировок. Так что советские солдаты, к сожалению, продолжали гибнуть и после Дня Победы», – рассказывает Павел Мирошниченко.