Мое бурное самолетное прошлое

Уже наступил вечер, когда на компьютере пропиликало сообщение. Главный редактор сайта сообщала мне, что к утру она хотела бы видеть хороший материал об алкоголе, его пагубном воздействии. «Да что же это такое? – возмутился я. – Что я, главный специалист в этом вопросе?»

И я в знак протеста решил написать о высоком. Ну, допустим, о самолетах...

С авиацией у меня связана вся жизнь. Жизнь потребителя этого прекрасного вида сообщения. Детство, богатое перелетами, можно опустить в повествовании. А вот молодость...

В 1989 году Анатолий Омельчук вручил мне на Новый год грамоту «За самое большое количество командировок за год». Действительно, 14 длительных командировок по три недели и дольше. Все связано с самолетами-перелетами. В самолетах случается все.

Запомнился случай с известным в свое время корреспондентом Виктором Карачевым. Самолет начал падать, в салоне началась паника. Витя сказал оператору: «Доставай камеру!». Взял микрофон и произнес: «Мы ведем репортаж из падающего самолета...» Он как журналист рассчитывал, что после падения может уцелеть кассета.

Однажды, не помню, зачем и почему, меня послали догонять киногруппу в райцентр Викулово. Самолет взлетал из Плеханово. Ан-2. Знаете такой? Нет? С крыльями из специальной ткани. Регулярный рейс. Я летел в маленьком пассажирском самолете с баранами. С животными. Их было штук двадцать. И я один среди стада, огородившийся коробками с кинопленкой. Там, возле входной двери, есть такая маленькая овальная дырочка на улицу. Самый главный, видимо, баран, отталкивая всех, пробился к этому отверстию и дышал из него. Потом его туда начало тошнить. Культурные животные... Я до сих пор помню их страдальческие лица...

Падающий самолет Ту-154 из Салехарда, который то поднимался, то со страшной тишиной заглохших двигателей падал вниз. И так раз десять. А салон заполнен вахтовиками под завязку. И в каждом падении они становились легче, а салон – грязнее. Летели в Тюмень – сели в Нижневартовске. Пересадить на новый самолет удалось лишь двух человек. Остальные – мужественные, крупные люди – поехали поездом.

Рейс Салехард–Мужи хлопнулся на посадке так, что у нас у одной из кинокамер и у одного фотоаппарата оторвались объективы. Самолет развернулся и подкатил к началу полосы. Пилоты Ан-2 вышли, подобрали какую-то хреновину, долго говорили о том, как ее приладить, а потом решили забрать на обратном пути.

Фантастический рейс Болчары–Тюмень, когда мы летели, перегруженные киноаппаратурой и музейными экспонатами, касаясь колесами сосен. Экспедиционные самолеты и вертолеты вообще живут по своим законам гравитации.

Таможня в Салехарде, не пропускающая золотой песок старателей. Экспедиционное оборудование: «Патроны с собой несите в сумках!» – «А топоры?» – «Топоры тоже в салон!» А вот лыжи по габаритам не проходят...

Рейс из Салехарда – кофры и банки из-под кинопленки забиты малосольным сырком и муксуном. Как в романе Шишкова, распустив байковые портянки, по аэропорту бродят старатели и меняют золотой песок на стюардесс. Здесь же, посреди старого здания на краю аэродрома, сидят на полу пьяненькие ханты и ненцы в малицах и с буддийским спокойствием пропускают свои рейсы и взирают на суету...

И это я еще не описываю свой полет Тюмень–Москва с театром Р. Виктюка... Нет, авиация, небо – это отдельная романтическая тема.

И вот, пока я писал свои «высокие» воспоминания, фоном работающее радио озвучило, что употреблять алкоголь в полете больше нельзя. Это – закон. И сразу мне расхотелось писать. Да ну вас, честное слово, с вашими законами. Буду теперь ездить в Турцию и Египет поездом...

Предыдущие записи автора:

• «День, когда спирт и вода соединились»

• «Твоя свобода кончается, где начинается чужая»