Детские больницы лишены милосердия?

Сейчас мне уже почти сорок лет. И так получилось, что практически все детство я пролежала в больницах. Дело в том, что при рождении мне занесли в пуповину инфекцию, развился сепсис со всеми отягчающими последствиями, и сразу же меня забрали в детскую больницу.

Я, конечно, не помню этого периода, но мама рассказывала, какие ужасы ей довелось пережить за те два месяца, пока ее младенец, только что родившийся, лежал в больнице. «Никаких условий для матерей там не было, мы уговорили врачей с другой мамой, что будем днем ухаживать за своими малышами, но попутно еще смотреть и за другими маленькими пациентами – там лежало очень много детдомовских детей, который никто не навещал», – вспоминала мама.

Она говорила, что на ночь их из палат выгоняли – такие правила, и приходилось ночевать в подвале, на каких-то стульях, составленных в лежанку, и старых, грязных матрасах, чтобы с раннего утра заступить на вахту. «На окрики медперсонала, на их хамство и грубость я уже и не обращала внимания, – рассказывала мама. – Мне хватало тех процедур, которые проходила дочка – орущего, слабого ребенка, у которого вся голова в крови после капельниц, чуть ли не бросали мне на руки, а на следующий день все повторялось снова».

Потом я практически каждый год лежала в той или иной больнице, так что будучи уже в сознательном возрасте и сама хлебнула там горя. Это такая школа жизни, скажу я вам, почище армии. Более-менее вежливых медсестер – единицы, мы их все знали и любили, а в целом – отношение как к неодушевленным объектам, с которыми совсем не нужно считаться. Я до сих пор помню, хотя мне и было-то лет семь, как меня схватили трое взрослых в белых халатах и без обезболивающего, держа за руки и за ноги, стали брать у меня, рыдающей взахлеб, пункцию. Помню металл инструмента, который безжалостно вколачивали мне в грудную кость, адскую боль и ощущения бесконечного кошмара. Кстати, маму об этой манипуляции даже не предупредили.

Когда я родила первого сына в начале двухтысячных, то от больниц старалась держаться подальше. Но, как говорится, не пронесло. Сыну было два годика, и он заболел каким-то сложным бронхитом, поэтому пришлось срочно госпитализировать его в больницу. Естественно, такого маленького ребенка я оставить одного не могла и легла вместе с ним. Нам дали одну кровать с продавленной панцирной сеткой на двоих – маме отдельное место не положено. Первую ночь я провела на стуле, иногда проваливаясь в сон, так как лечь рядом с ребенком невозможно – у него была высокая температура, я бы еще больше его нагрела, да и кровать, проваленная чуть ли не до пола, не вмещала двух человек.

Потом я выпросилась в другую палату – там стояли детские коечки, короткие, но была возможность принести из коридора кушетки, на которых и спали мамы. Их мы должны были вернуть на место ранним утром, до обхода, иначе получили бы от врачей по полной программе. С мамами в больницах вообще особо не считались, впрочем, как и с маленькими пациентами – безжалостно будили всех в шесть утра, ставили уколы. Ну казалось бы, почему нужно ставить укол так рано, если завтрак все равно в девять-десять часов? Нет, порядок есть порядок.

Сами процедуры – отдельная песня. Мам заставляли держать детей, чуть ли не рты им затыкать, чтобы не орали. Ну ладно еще, что мы могли как-то заступиться за своих ребятишек. Видели бы вы, как обращались с так называемыми отказниками. Помню, привела сына на какую-то физиопроцедуру. И одновременно медсестра принесла грудного младенца-отказника. У него были явно выраженные уродства – неправильной формы голова, страшное личико, большее количество пальцев на руках и ногах. С ним медсестра обращалась как с кульком мусора – брезгливо, грубо. Хотя он разве виноват, что таким родился?

Старшему уже 13 лет. А три года назад появился младший сынок. Рос здоровым, но тоже, к сожалению, не избежал больницы. Заболел отитом, на скорой его госпитализировали. Я думала, что прошло уже так много лет и в детских лечебных учреждениях много чего поменялось. Оказалось, действительно, больницы отремонтировали, поставили там новые кровати. А в остальном... Персонал словно бы и не менялся. Те же окрики, грубость, отношение к мамам и детям как к людям второго сорта.

После процедур, когда меня заставляли держать моего ребенка, орущего от боли в ушах, он стал говорить во сне, вздрагивал, стал очень нервным. Потом даже боялся выходить в коридор – вдруг врача увидит. Посетителей в палату не пускали, мне приходилось оставлять малыша на попечение соседок по палате, бежать за передачками, которые почему-то также отказывались брать наверх – вроде как сами бегайте. Когда мы выписались, то сынок спал практически сутки, а во сне все причитал: «Не надо трогать ушки».

Мне, конечно, могут возразить: «А чего вы хотите, радуйтесь, что ребенка лечат, а остальное – ерунда, потерпите». Но я все-таки считаю, что в медицине должны работать, прежде всего, люди милосердные, добрые. Да, профессионализм важен, но хорошее отношение не менее важно.