Трудности перевода

Не знаю, как у вас, уважаемые читатели, а настроение моего дня – мысли об искусстве. Может быть, потому, что в субботу был в Екатеринбурге на концерте «АукцЫона» – одной из сильнейших музыкальных групп нашей страны. А может быть, это потому, что утро встретило меня мягкой сосредоточенной прохладой, и даже немного шел пушистый снежок. А может быть, потому, что автобус пришел вовремя. Кто знает, почему нас посещает то или иное настроение.

«АукцЫон» в ближайшие 500 лет к нам приедет вряд ли, но и в нашем городе в сфере искусства происходит немало интересных событий, хотя некоторые из них и остаются почти незамеченными. Например, 25 июня театр «Буриме» представил публике постановку одной из самых знаковых пьес 20 века «В ожидании Годо». Это было давненько, но повод для рассуждения стоящий.

Своим землякам, дерзнувшим заняться искусством, я всегда желаю успеха, но и неудачи воспринимаю болезненно. Поэтому, если я был излишне резок в каких-либо замечаниях, прошу не принимать это на личный счет. Ничего личного, только дело.

Итак, что же в этом событии было особенного? Дело в том, что Сэмюэл Беккет, автор пьесы, считается одним из основоположников европейского театра абсурда. Пьесы, написанные на этом диалекте языка искусства, редко достигают наших театральных подмостков, хотя они могут помочь культурному мышлению Тюмени выйти на новый виток.

Узнав о готовящемся спектакле, я воодушевился: взяться за Беккета – начинание очень похвальное. Конечно, чего скрывать, я ждал худшего, но все-таки желал ребятам хорошего спектакля. Увы, прав оказался внутренний скептик.

В общем-то, о самой постановке почти нечего сказать. Можно отметить немало минусов: это и суетливая, торопливая игра, и не всегда хорошее произношение актерами текста, и абсолютно неуместные ужимки, и слова-паразиты в репликах. Явный плюс – блестящий образ Лаки, который стоит всего остального спектакля.

Из удач можно отметить и декорации: они отлично соответствовали такому трудноуловимому критерию, как атмосфера произведения, и, безусловно, помогли зрителям настроиться на нужную волну. А вот «ванильный» финал, который мы лицезрели после демонстрации таблички с надписью «занавес» (оного на пятом этаже просто нет, поэтому пришлось проявлять креативность), даже вспоминать не хочется. Просто сделаем вид, что этого не было.

Поговорить хочется о другом. Дело в том, что мы все воспитывались – в семье, в школе – в совершенно другой мыслительной традиции. Она не плохая и не хорошая, просто она не единственная, но изначально мы не знаем других. И выйти за ее рамки совсем непросто. Но это необходимо для работы с подобными произведениями – находящимися в другой традиции, говорящими на ином культурном языке. А их выход на сцены сможет пробудить умы и расширить эстетические представления публики. Получается этакий благодетельный (в противоположность порочному) круг. Но, увы, перевод с языка театра абсурда, выполненный «Буриме», оказался не очень удачным.

Я полагаю, что большая часть зрителей пьесы не читала. Значит, они составят свое впечатление о ней – а следовательно, и о целом культурном пласте – по постановке «Буриме». И поэтому вдвойне обидно было наблюдать сучки и задоринки, раз за разом выраставшие на стволе спектакля. Например, в одном из важнейших эпизодов пьесы ремарка Беккета «они не двигаются с места», видимо, показалась режиссеру незначительной, и он ею пренебрег.

На данный момент «Буриме» – и не только они – как кажется, просто-напросто не готовы поставить серьезный спектакль на непривычном культурном языке вроде «В ожидании Годо». Не хватает смелости и выдержки, чтобы поставить настоящую трагедию, коей пьеса и является. Поймите, я не о том, что нужно играть с каменными лицами и руками, сложенными по швам. Конечно, нет, и страсть в игре нужна. Но вот беда: в этом спектакле, перефразируя классика, и страстны они были некстати, и смешны невпопад. Акцент Поццо, напоминающий обитателя Заречного микрорайона конца шестидесятых годов, был особенно «удачной» находкой (хотя иногда в театре мы, напротив, видим, излишнюю помпезность, что, опять же, превращает трагедию в фарс).

Почему же так произошло с «...Годо», спросите вы? Предположу, что ребята побоялись неуспеха. Выражаясь спортивным языком, стремились не забить гол, а избежать пропущенного. Боязнь неуспеха – само по себе плохо для творческого человека, но само ее существование обусловлено тем, что публика наша тоже не готова пока что воспринимать непривычный ей культурный язык. И если бы ребята осмелились сделать все как следует, они рисковали быть не воспринятыми вовсе. Но разве это значит, что не нужно пытаться? Если нет смелости и стремления к покорению нового рубежа, если нет тяги к созданию хорошей, правильной постановки, зачем тогда вообще выходить на сцену?

В случае студии «Буриме» я вижу два варианта: они либо плохо старались, либо старались слишком сильно, что, конечно, не одно и то же (хотя результат одинаков). В первом случае студию можно заколачивать досками крест-накрест – о чем можно говорить, если нет желания? Но я полагаю, что имел место второй вариант. В таком случае, можно надеяться на перспективы, ибо справиться с избытком старания поможет опыт дальнейшей деятельности, результатом получения которого станет спокойная отчетливая сосредоточенность, чего я искренне студии «Буриме» и желаю. Так или иначе, факт остается фактом: недостаточно просто обращения к непривычному театральному языку. Необходим качественный рывок во всех направлениях.